Глава 25. Гибель Ниры

«Что за удивительное небесное тело Дена! Каждая „порядочная“ планета вращается вокруг своей звезды в положении, близком к вертикальному, а этой вздумалось крутиться почти лежа. Никакого уважения к Оранжевой, — усмехнулся Лева своим мыслям. — Эон объяснял, что на этом полушарии вечный день. Зеленая светит все время, а Оранжевая появляется только на полгода. Зато на противоположном вроде как у нас в Арктике. Чем ближе к полюсу, тем длиннее ночь зимой и день летом. Впрочем, лето там понятие довольно условное. Одна Оранжевая много не нагреет, не то, что здесь». Лева окинул взглядом всхолмленную, иссеченную трещинами пустыню. Сухота. Жара. На выцветшем фиолетовом небе ни облачка. Зеленая крутится около зенита. Оранжевая уже скользит по наклонной к закату. Давно ли она поднималась!.. Быстро вращается эта Дена вокруг оси, словно волчок.

— Ну как, нравится? — раздался голос Прохора из смонтированного под гермошлемом миниатюрного динамика.

Лева презрительно поджал губы.

— Чудо-планета! Всю жизнь «мечтал» о такой.

— Вот-вот, а все Лоной недоволен.

Ничего не ответив, Лева отвернулся и стал наблюдать, как у подножия бугра копошатся машины, разрабатывающие открытым способом залежи руды. Похожие на исполинских жуков, они вгрызались в рудное тело и выдавали измельчённую руду идущим вслед за ними ответвлениям конвейерных труб. Невдалеке блестела крыша длинного здания завода-автомата, перерабатывающего руду. Рядом с ним несколько грузовых ракет ожидали отправки на Лону. Позади, на холме, высился грандиозный купол Внешней Космической Станции. Оттуда, с пункта управления, операторы руководят работой всех автоматов этого промышленного комплекса. Таких на Дене не один десяток. Эон показывал их на стереоэкране.

Кислое пренебрежительное выражение сползло с Левиного лица. Здорово у них поставлено дело!

Горизонт затянуло красноватой мглой. По долине пошли гулять пыльные вихри. «Опять буря», — с неудовольствием поморщился Лева. Резкий порыв ветра ударил его в грудь и чуть не опрокинул. Прохор пригнулся.

— Ложись, а то унесет в тартарары!

Приятели легли.

«Куда наши влюбленные задевались? — подумал сибиряк. — Однако Игорь опять любопытничает, старается все увидеть, узнать, как будто не хватит времени, когда останется на Лоне. Счастливый он. Смотрит на Аолу и оторваться не может. Да и она, как увидит его — словно расцветает. А ведь какой строгой сначала показалась! Куда там, на козе не подъедешь!» Прохор улыбнулся. Женщина есть женщина, откуда бы ни произошла. Им-то хорошо, а что делать ему? Улыбка сошла с лица сибиряка, брови сдвинулись. Лоэма! Его тайная светлая мечта!..

Эфовцы не догадывались, что под грубоватой внешностью их товарища скрывается чуткая душа, способная на самые возвышенные порывы, а в его широкой груди бьется сердце, которое может любить нежно и преданно.

Прохор зажмурился и словно опять увидел Лоэму, но не надменно-горделивой, как при первой встрече, и не приветливо-ласковым видением, представшим перед ним в затемненной комнате. Провожая их в путь на Дену, Лоэма была задумчивой, молчаливой. Ее глаза затуманились печалью, когда она, как бы невзначай, прикоснулась к его руке…

Прохор с силой ударил кулаком по каменистой почве. Какого же черта он тогда смалодушничал и не заговорил с ней! Какая непростительная промашка!.. Однако дело поправимое. На обратном пути Ниру не минуют. Подойду к Лоэме и скажу, что тоже решил остаться на Лоне. Оставят, никуда не денутся. Котелок, однако, варит, освою все их премудрости не хуже Игоря.

— Вот ведь плотность атмосферы какая, а кислорода почти нет, — проворчал Лева, поеживаясь под бешеными ударами ветра. — Наверное, растительности здесь маловато.

— А ты ее хоть сколько-нибудь тут видел? — недовольно спросил оторванный от своих дум Прохор.

— Видел, на твоей небритой физиономии.

Небольшой ходолет опустился невдалеке.

— Садитесь, — раздался голос Игоря.

Преодолевая сопротивление ветра, Прохор и уцепившийся за него Лева подошли к изящной каплевидной машине и сели позади Игоря и Аолы. Захлопнулась верхняя герметичная крышка. В кабину начал поступать кислород. Вспыхнул белый сигнальный глазок, теперь можно было снять изрядно надоевшие гермошлемы.

Эон включил двигатели. Ходолет вздрогнул, взмыл и, покачиваясь от порывов ветра, полетел низко над поверхностью планеты. Проплыл стороной и утонул в пыльной мгле рудный карьер с неутомимо работающими машинами, завод, космодром… Потянулась выжженная мертвая пустыня. Унылые бугры, выступы обветренных ржавых скал, растрескавшаяся почва… и камни: черные от пустынного загара, медно-красные, серо-зеленые, бурые с прожилками белого минерала; беспорядочно разбросанные, нагроможденные в бесформенные груды, лежащие на поверхности и полузасыпанные песком… И везде только камни. Окаменевший мир, лишенный жизни, влаги, разрушаемый неутомимым упорством ветров.

— Куда летим? — наклонись к Игорю, спросил Прохор.

— В экваториальную зону, а потом — в другое полушарие.

— Значит, будет еще жарче?

— Нет. Здесь, на полюсе, самое жаркое место. Он постоянно обращен к Зеленой.

«Ишь ведь, все успел узнать! Уж этот зря время не потеряет», — подумал сибиряк.

Тем временем буря усилилась. Поверхность планеты закрыло желто-красной пеленой пыли. Машину стало подбрасывать и трепать. Эон взял управление. Взревела реактивная струя — ходолет взвился в верхние слои атмосферы и, набирая скорость, помчался к экваториальной зоне.

После посадки ходолета в средней широте противоположного полушария Эон предупредил людей, чтобы они были осторожны. Дена еще как следует не изучена, и могут встретиться любые неожиданности.

Но, всегда чем-нибудь увлекающийся, Игорь быстро забыл предостережение. Бродя в поисках интересного, он увидел в низинке множество почковатых, похожих на кактусы, растений с плотными кожистыми листьями. Они тесно сгруппировались на склоне, освещенном заходящей Оранжевой, и выглядели в ее лучах почти черными. Игорь с удивлением заметил, что растения, пошевеливая листьями, переползают вслед за лучами опускающегося к горизонту светила. Медленно двигаясь, они постепенно выбрались из низины на верхнюю часть склона.

Игорь решил дождаться, что же будет дальше. Но вот Оранжевая закатилась. Странные кактусы быстро побелели. Потом, как по команде, сложили листья и, приняв шарообразную форму, скатились на дно низины.

— Вот здорово! — подивился Игорь. — Какая приспособляемость к суровым условиям! Они буквально ловят каждую калорию тепла, отсюда и перемена окраски и изменение формы.

Он подошел к одному из шаров и легонько толкнул его носком сапога. Шар немного самортизировал, но не двинулся с места. Игорь толкнул сильнее результат тот же. Тогда он присел и при свете головного фонаря увидел, что шар плотно прилип к шершавому камню. Все попытки отодрать какой-нибудь из шаров не привели ни к чему.

Начало быстро темнеть. Игорь услышал, как переговариваются по рации его друзья, и выбрался из низины, чтобы идти к ним, но тут заметил какое-то животное размером с кошку. Оно вылезло из расщелины каменистой гряды и медленно ползло. Игорь выждал, пока животное отползет подальше от щели, а потом подбежал к нему. Зверек остановился. Игорь направил на него луч фонарика. Перед ним, приподнявшись на шести лапах, стоял маленький злобный ящер. Он выгнул усаженную шипами спину и, размахивая коротким толстым хвостом, грозно скалил острые клыки. Под шлемом Игорь не слышал, какие звуки издает это существо. Он уменьшил до минимума громкость переговорной рации и включил наружный микрофон. Раздалось утробное ворчание и сухой треск. Ящер выгнулся еще больше, его три больших глаза засверкали желтым блеском. Широко разинув непомерно большую зубастую пасть, он двинулся вперед.

Игорь был не из пугливых. Рассчитывая на неуязвимость скафандра, он подождал, пока животное приблизится, потом быстро присел и схватил его обеими руками.

Пш-ш!

Из пасти ящера вылетела черная струя и ударила прямо в лицевое стекло шлема. Сразу стало темно. От неожиданности Игорь разжал правую руку и инстинктивно прикрыл лицо. Скрипнули по перчатке острые зубы. Ящер рванулся и выскользнул.

Ослепленный, Игорь пошарил вокруг себя. Никого нет. Быстро протерев лицевое стекло, он успел заметить, что ящер юркнул в расщелину.

— Игорь, где ты? — раздался чуть слышный голос Аолы.

— Сейчас иду! — откликнулся он, а сам бросился за животным.

Расщелина была довольно широкой, а медлительный ящер не мог далеко уйти. Охваченный охотничьим азартом, Игорь полез вслед за ним, но скоро запутался в лабиринте подпочвенных ходов. Тогда уже стало не до ящера, который как в воду канул, нужно было выбираться наружу. Игорь долго лазал в поисках выхода. Болели руки и ноги, ныла спина. Игорь решил отдохнуть и обдумать, как лучше выбраться из этой норы. Он перевернулся на спину, чтобы успокоиться, собраться с мыслями, и тут заметил над собой блестящую искорку, вторую… Звезды! Выход!

— Наконец-то! — Игорь с трудом протискался между скальными выступами и вылез из узкой расщелины. Темнота, как в безлунную ночь, только звезды. Да, здесь совсем не то, что на освещенном полушарии или на экваторе, где Зеленая ходит по кругу, то ныряя за горизонт, то наполовину показываясь. Она там почти не греет, зато Оранжевая днем припекает, особенно когда в зените.

— Где же наши? — забеспокоился Игорь. — Почему их не слышно?

Сколько времени прошло, пока он блуждал под почвой, Игорь определить не мог. Но черт с ним, со временем, почему же так тихо? Регулятор громкости выведен до отказа и никаких звуков. Обеспокоенный, Игорь принялся вызывать друзей. Не получив ответа, он медленно повернулся вокруг, надеясь услышать максимальное звучание позывных ходолета и определить направление на него. Тишина, как в могиле. Да что же это такое! Не может быть, чтобы его не искали. Рука Игоря потянулась к макушке шлема. Так и есть, обломаны штыри антенны. Вот это история! Куда же теперь идти?

Он погасил фонарик и пригляделся. Из мрака постепенно выступили силуэты бугров, скальных уступов… Нет, не похоже на то место, где встретил ящера.

— Никуда не пойду, — решил Игорь. — Буду ждать до рассвета, а там посмотрим.

Он сел, привалился к камню и попытался успокоиться. Но нервное возбуждение не проходило. Стараясь чем-нибудь отвлечься, Игорь стал разглядывать смутные очертания местности. Как тут темно, почти ничего нельзя различить… А это еще что?

Во мраке появился сгусток слабого голубоватого света. Игорь вгляделся пристальнее. Именно сгусток. То вытягиваясь, то сжимаясь в комок, он плыл в воздухе прямо на него. Игорь встал. Сгусток приблизился. Он был размером с большой арбуз. Стало видно, как в нем переливаются светящиеся струйки, а среди них беспорядочно снуют вспыхивающие и тут же угасающие искорки. Игорь тихонько отошел подальше и вдруг заметил позади себя слабое сияние. Он быстро обернулся. Рядом висел такой же светящийся ком. Игорю стало не по себе. Похоже на шаровую молнию или что-нибудь подобное. Чуть прикоснешься — треснет, и конец. Пожалуй, лучше не двигаться.

Тем временем приблизился и первый ком. Игорь с замирающим сердцем смотрел, как оба световых сгустка тщательно его обследуют. Вытягиваясь, они поочередно обвивали шлем, руки, туловище, добрались и до ног. «Обнюхав» его со всех сторон, сгустки, видимо, решили, что такое существо никакого интереса не представляет. Они медленно удалились и исчезли во мраке.

Только тогда Игорь почувствовал, что взмок до нитки. Испугался? Пожалуй, да. Ради науки можно пойти на риск встречи и даже поединка с любым реальным существом. Но иметь дело со светящимися призраками, обладающими неизвестно какими свойствами, смотреть, как они тебя обшаривают, и каждое мгновение ждать взрыва или разряда…

За холмом вспыхнуло зарево. Яркий луч, обходя местность, переметнулся в другую сторону. Снова стало темно.

Прожектор ходолета! Его ищут!

Выбежав на верхушку холма, Игорь стал сигналить своим фонариком, но ходолет уже прошел стороной и удалялся. Его прожектор поблескивал все слабее и слабее.

— Эх вы! Хоть бы оглянулись назад! — вырвалось у Игоря.

Идея! У него же есть «Иояни»! В ходолете сидят без шлемов, Аола услышит вызов.

Он сделал несколько глубоких вздохов. Потом набрал полную грудь воздуха, быстро открыл замки и сбросил гермошлем. Волна леденящего холода ударила в лицо, как обручем стиснула голову.

— Ничего, ничего, вытерплю, — мысленно твердил Игорь торопливо, расстегивая грудную часть скафандра. Вот он, «Иояни»! Скорее к виску… Аола, дорогая! Где же ты?..

Жгучая боль пронзила щеку, висок, ухо, все те места, которых коснулась перчатка. Игорь стиснул зубы, чтобы не закричать, и увидел взволнованное любимое лицо.

— Вернись! Вы пролетели недалеко от меня! — крикнул он и, чувствуя, что начинает задыхаться, трясущимися руками схватил шлем.

— А-а! — последний воздух вылетел из груди. Резкий, как удар ножа, приступ боли помутил сознание…

Планетолет возвращался на Лону. Аола очень спешила. Игоря нашли закоченевшим от лютого мороза. Он лежал на верхушке бугра без гермошлема.

На Внешней Космической Станции установили, что смерть наступила от удушья, но этому предшествовала потеря сознания. Шлем, перчатки скафандра и левая половина лица Игоря были вымазаны черной клейкой жидкостью. Анализ показал, что это сильнодействующий контактный яд.

— Юзея, — проговорил Эон и пояснил: — Здесь есть такое животное. Ваш приятель, вероятно, схватил ее, этого не следовало делать. Юзея никогда не нападает первой, но если ее тронуть, она, защищаясь, выбрасывает из пасти струю яда. Я предупреждал вас всех, чтобы на Дене соблюдали осторожность, — с укором сказал Эон.

На Внешней Космической Станции удалось частично восстановить дыхание и работу сердца, но большего сделать не могли. Пришлось срочно вылетать на Лону.

Планетолет закончил разгон и шел по инерции. Аола сосредоточилась за пультом. Прохор наклонился над бесчувственным товарищем.

Игорь лежал полностью одетый в космический костюм. Гермошлем не снимали, чтобы обеспечить усиленную подачу кислорода в смеси с парами противоядного средства. Сквозь стекло виднелось его бледное лицо, покрытое с левой стороны темно-фиолетовыми пятнами. Никаких признаков жизни.

— Уж не умер ли? — мрачно проговорил Лева.

— Будет тебе трепать языком! — окрысился сибиряк.

— А я что, зла ему желаю? — обиделся Лева. — Если веришь в дурной глаз, не бойся, они у меня не черные.

Прохор вспылил:

— Тьфу, дурья башка! Бабка глупиха и та теперь ни в бога, ни в черта не верит, а ты — дурной глаз.

— Начинаю торможение!

Спокойный голос Аолы приостановил назревающую ссору. Прохор смутился. Однако так не годится. Нужно держать себя в руках.

При подлете к Лоне внимание сибиряка привлекла яркая вспышка вблизи диска планеты. Прохор взглянул на Аолу.

Схватившись руками за голову, она застыла, устремив взор широко раскрытых глаз туда, где быстро угасала световая точка.

— Что случилось? — тревожно спросил Лева.

Аола вздрогнула, отняла руки и склонилась над пультом.

— Потом… После посадки… — каким-то отрешенным голосом ответила она, но, видимо, пересилив себя, уже обычным тоном предупредила: — Приготовьтесь к перегрузке. Садиться будем на Лону.

Почему Лона? Ведь они должны остановиться на Нире. Там Лоэма! У Прохора сжалось сердце. Последнее время он только и жил надеждой на встречу…

Пробив три облачных слоя, планетолет выпустил крылья и опустился на поле космодрома.

Аола медленно поднялась. На ее глазах дрожали слезы.

— Ниры больше не существует. Ее и планетолет, на котором были ваши товарищи, взорвали космонавты неизвестного звездолета, — с трудом проговорила она и упала в кресло.