Глава 30

В предвыборном штабе Партии Хорошей Жизни было на удивление немноголюдно. Одна девушка у окна тихо работала за компьютером, другая – так же безмолвно ксерила листовки в дальнем углу комнаты. В центре офиса за письменным столом сидел мужчина с всклокоченной шевелюрой и спокойно разговаривал по телефону. Оторвавшись на секунду от трубки, он указал мне на стул, а потом опять включился в беседу.

– Ну-с, что вас к нам привело? – поинтересовался он у меня, закончив разговор. – Простите, забыл представиться: Сергей Семенович, координатор.

– Очень приятно, Люся Лютикова, отличный исполнитель, – в тон ему отозвалась я. – Я, собственно, хотела бы собирать подписи за кандидатов от вашей партии. Надеюсь, у вас есть вакансии?

Почему-то бурного восторга со стороны Сергея Семеновича не последовало.

– Вообще-то весь штат уже набран… – развел он руками.

– Я согласна работать бесплатно, – поспешно сказала я, – по идейным соображениям.

Сергей Семенович пристально на меня посмотрел, мне удалось не отвести взгляда, после чего он кивнул:

– Ну разве что именно на альтруистической основе. Сами понимаете, предвыборные фонды не резиновые. В следующий раз, пожалуйста, обращайтесь к нам хотя бы за два месяца до выборов, тогда у вас будет шанс попасть в штат. Итак, в каком районе Москвы вам удобно собирать подписи?

Сергей Семенович подвел меня к карте столицы, висящей на стене. Черным маркером она была разлинована на квадраты. Я ткнула пальцем в район Боярского переулка:

– Здесь.

Мужчина обратился к девушке за компьютером:

– Нина, посмотри, пожалуйста, сколько человек у нас уже работает в квадрате М-12.

Нина несколько раз щелкнула мышкой.

– Четверо. Трое студентов и одна пенсионерка.

Пенсионерка! Она-то мне как раз и нужна.

– Очень жаль, – вздохнул Сергей Семенович, – но здесь уже достаточно сотрудников. Придется вам выбирать другой район.

– Да ведь четыре человека – это капля в море! – заспорила я. – Вы посмотрите, сколько здесь жилых домов, их вовек не обойти!

– Ну, наши сотрудники обойдут, – засмеялся координатор. – Мы набираем небольшое количество агитработников, но зато самых ответственных и дисциплинированных. Именно поэтому у нас практически не бывает фальсифицированных данных. Так будем другой район смотреть? Вот, например, в Митино у нас недобор…

– Нет, – уперлась я, – могу работать только здесь. Может быть, есть возможность поменяться с кем-нибудь из этих четырех? Как насчет пенсионерки?

Тут подала голос девушка у ксерокса:

– Кстати, Сергей Семенович, Бронислава Ивановна уже вторую неделю не заглядывает. Ни подписные листы не приносит, ни новые листовки не забирает. Может, заболела?

– Как это – заболела? Такая ведь бодрая была! Почему же она тогда не предупредила? – всполошился координатор. – Безобразие!

– А давайте я проведаю старушку! – с замирающим сердцем предложила я. – Узнаю, может быть, она больше не может ходить по домам, и тогда я займу ее место. А?

Сергей Семенович еще раз пытливо вгляделся в мое лицо: можно ли мне доверять? Не подведу ли я светлые партийные идеалы? Я постаралась придать своей физиономии проникновенное выражение. Очевидно, это мне удалось, потому что координатор внезапно хлопнул меня по плечу:

– Ладно, была не была! Действуйте! Нинуль, распечатай девушке адрес Брониславы Ивановны.

Из принтера выполз листок, Сергей Семенович подхватил его и вручил мне.

– Только уговор: после визита к пенсионерке немедленно позвоните мне и доложите о результатах.

Уже на выходе из штаба я не смогла удержаться от коварного вопроса:

– Скажите, а вам никто не говорил, что ваша аббревиатура ассоциируется с Партией Жопы?

Сергей Семенович достойно выдержал удар:

– В каком-то смысле вся наша жизнь в России – это одна большая жопа, так что если у кого-то и возникнет такая ассоциация, то это даже к лучшему.

Итак, адрес Брониславы Ивановны – Садовая-Спасская, дом 13, квартира 84. Я опять нырнула в метро, чтобы вернуться в район, где проживал Краснянский. Естественно, ведь пенсионерке удобнее собирать подписи за кандидатов в своей округе.

Нужный мне дом оказался красивой сталинской постройкой с колоннами, барельефами и эркерами. На первом этаже находились магазин «Продукты», мастерская по ремонту обуви и парикмахерская – очень удобно. Одно плохо: в непосредственной близости – Садовое кольцо, по которому днем и ночью проносятся тысячи шумных машин, немилосердно загрязняющих атмосферу парами выхлопных газов.

Перед обшарпанной дверью неприятно пахло мочой и старостью. В ответ на мой звонок в квартире раздался разноголосый собачий лай. Неужели шустрая пенсионерка подрабатывает не только сбором подписей, но и разводит щенков на продажу? Я ожидала долгого и нудного препирательства через дверь (ведь старушки чрезвычайно осторожны и предпочитают не пускать в квартиру незнакомых людей), но Бронислава Ивановна открыла сразу же. Правда, расстояние от края двери до косяка составляло не больше тридцати сантиметров.

– Заходите быстрей, а то они вырвутся на улицу! – прокричала мне старушка.

Я попыталась пролезть в небольшое отверстие, но это мне, конечно же, не удалось. Так что пришлось распахнуть дверь пошире, чем не преминула воспользоваться какая-то мелкая белая собачонка. Она тут же рванула наружу, но и я была начеку. Запихнув ее ногой обратно в квартиру, я закрыла за собой дверь. И очутилась в достаточно просторном, но темном коридоре.

– Идите сюда, – сказала Бронислава Ивановна, и я, продираясь сквозь толпу лающих собачонок, вслед за ней вышла на кухню.

Если, конечно, это помещение можно было так называть. Для приготовления пищи оно явно не годилось. А все из-за кошек. Их тут было видимо-невидимо: они сидели, лежали, чесались на плите, на кухонном столе, на подоконнике и даже в раковине. Запах стоял отвратительный.

– Зачем же вы держите кошек на кухне? – только и смогла спросить я. Хотя, наверное, сначала следовало поинтересоваться, сколько их тут: двадцать, тридцать?

– В коридоре их собаки обижают, – спокойно объяснила Бронислава Ивановна. – Не брать же в комнаты такую ораву – четырнадцать кошек.

Вообще-то стоит мне увидеть кошку, как я тут же хватаю ее на руки и начинаю гладить. А все потому, что кошки – лучшие животные на Земле. Но этих кошек я гладить не стала. Выглядели бедняжки просто ужасно: почти у всех гноились глазки, шерсть на боках свалялась, шкурка была изрыта какими-то язвами. По всей видимости, несчастные животные на этой кухне болели и хирели не по дням, а по часам.

– Одиннадцать метров, – сказала Бронислава Ивановна.

– Что – одиннадцать метров? – не поняла я.

– Площадь кухни – одиннадцать квадратных метров. Не очень много по нынешним меркам, хотя когда мы только въехали в эту квартиру, кухня казалась просто огромной. Но зато коридор достаточно просторный – восемь метров. Его можно присоединить к кухне и комнате и сделать одну гостиную-столовую – сейчас это модно.

– А что, вы продаете квартиру?

– Нет, меняю. А вы разве не по объявлению пришли?

Когда я только вошла в квартиру, все мое внимание было приковано к собакам и кошкам, теперь же я могла рассмотреть их хозяйку. Бронислава Ивановна наверняка уже разменяла седьмой десяток. Но худощавая фигура, прямая спина и молодой огонек в глазах выдавали в ней деятельную натуру. А судя по познаниям в современном дизайне интерьера, старушка также обладала живым и ясным умом. Я решила не хитрить с ней, а рассказать всю правду. Ну, почти всю.

– Меня к вам прислали из избирательного штаба ПХЖ.

– А-а-а, из Партии Жопы, – весело глянула на меня Бронислава Ивановна. – А что такое?

– Ну, вы ведь не появлялись там уже более недели. Вот меня и попросили узнать: может быть, вы заболели? Или не хотите больше собирать подписи?

– Не хочу, деточка, не хочу. Вернее, не могу. Признаюсь, я переоценила свои силы, когда решила таким образом подработать. Всего на четыре дня меня и хватило. Стара я уже по лестницам бегать, так вы им в штабе и передайте.

– Ладно. Вот только еще один вопрос: а на каком доме вы остановились? Ну, чтобы другому человеку не обходить одни и те же квартиры по второму разу…

– Пойдемте в комнату, я посмотрю бумаги.

Вместе со старушкой мы прошли в комнату, служившую ей гостиной. Довольно просторное квадратное помещение было обставлено мебелью семидесятых годов: полированный сервант, квадратный стол, неказистый диван, покрытый пледом. Не нищета, конечно, но достойная бедность. Бронислава Ивановна вытащила пакет с документами.

– Последний дом, в котором я была, – номер семь по Боярскому переулку.

– А какая квартира?

– Последней у меня подписалась женщина из шестой квартиры, Авоськина Нинель Митрофановна, видите? Получается, что я прошла всего два-три этажа первого подъезда, так что этот дом можно смело «окучивать» дальше.

– А что же вас тогда остановило именно на этом месте?

Собственно, ради этого вопроса я и пришла сюда. Поэтому я пристально вглядывалась в лицо старушки, пытаясь заметить на нем малейшие изменения. К моему сожалению, выражение лица Брониславы Ивановны осталось прежним: чуть приветливое, чуть отстраненное, – в общем, совершенно естественное для такой ситуации.

– Устала я. Как представила, что надо будет еще подняться без лифта на несколько этажей, так ноги сами собой подкосились. Нет, думаю, здоровье дороже. Тем более что заработок на этих подписях – капля в море. Чтобы осуществить мою мечту, надо подписать всю Москву и область. Где уж мне, с моим-то артритом?

– Мечту?

О том, что есть у меня такой грех – любопытство, – я уже, кажется, говорила. Впрочем, сама я не считаю любопытство грехом, наоборот – что плохого в неугасающем интересе к окружающей действительности? Признаюсь, Бронислава Ивановна меня заинтриговала: и количеством своих животных, и живым умом, и тем, что разменивает квартиру. А еще у нее, оказывается, есть мечта! Если не узнаю какая, спать спокойно не смогу!

Бронислава Ивановна взглянула мне в глаза, мигом все поняла и улыбнулась:

– Ладно уж, расскажу. Ведь когда чего-то очень хочется, то и поговорить об этом уже приятно, правда?