Ничто так не отвлекало Дэвида Дилбека от его проблем, как касательный танец. Сахарный билль, предвыборная кампания, жена, шантаж – да какое ему до всего этого дело? Он был наедине со змеиной леди; они ритмично покачивались в такт воображаемой мелодии Джонни Мэтиса. Руки конгрессмена лежали на ягодицах девушки. Восхитительно естественные выпуклости ее тела касались сквозь одежду его стареющей плоти, возбуждая, распаляя, сводя с ума. Голос Лорелеи звучал сладкой музыкой, от ее волос исходил аромат цветущих орхидей. Дилбек заводился все больше и больше. Жизнь казалась ему прекрасной.

Когда он попытался расстегнуть бюстгальтер Лорелеи, она перехватила его руку.

– Ни-ни! – с улыбкой шепнула она.

– Почему?!

– Закон не велит.

– Плевать нам на закон!

– Погоди-ка, послушай. Если ты хочешь танцевать со мной, я должна быть одета. Таковы правила. А если я буду голая, ты не имеешь права лапать меня.

Дилбек имел некоторое, хотя и отдаленное, представление о взглядах властей этого графства на вопросы морали.

– Ты уж прости меня, голубчик. – Прижав свои бедра к бедрам Дилбека, Лорелея снова начала извиваться в медленном танце. – Это тоже не так уж плохо, ведь правда?

Танцуя, они вплотную приблизились к двери кабинета, и спина конгрессмена уперлась в нее.

– У меня есть идея, – выговорил он, тяжело дыша.

– Да?

– Что, если ты снимешь половину того, что на тебе – или сверху, или снизу? Тогда я мог бы трогать то, что прикрыто.

– Идея неплоха, – подтвердила Лорелея, – но либо все, либо ничего.

Они продолжали танцевать до тех пор, пока Дилбек не обнаружил, что полет его мечты жестоко ограничивает туго натянувшаяся ткань брюк.

– А что нам делать вот с ним? – шепнул он на ухо девушке.

– Смотреть и восхищаться, – ответила Лорелея. – Больше ничего.

Дилбек с тоской посмотрел вниз.

– Откуда мне знать – а вдруг ты легавый? – сказала змеиная леди.

Несчастный конгрессмен содрал с себя фуражку вместе с париком.

– Я не полицейский! Я член конгресса Соединенных Штатов!

– Ага. А я – Глория Стейнем.

Поведение змеиной леди подсказало Дилбеку, что сеанс касательного танца скоро закончится.

– Сколько у нас еще времени? – спросил он.

– Секунд сорок пять, детка.

Дэвид Дилбек торопливо расстегнул рубашку, опустился на пол и растянулся на спине. Лорелея созерцала его с некоторым удивлением.

– Потанцуй на мне, – попросил он.

– А сколько дашь?

– Две сотни.

– Тебе как – прямо с каблуками или босиком?

– Сними одну туфлю, – ответил конгрессмен, закрывая глаза.

Лорелея осторожно ступила ему на грудь.

– А шрам откуда? – поинтересовалась она.

– Небольшая операция, – прохрипел Дилбек. – Не волнуйся, я в полном порядке. Давай, танцуй, пожалуйста!

– О Господи! – пробормотала змеиная леди.

– Да... да... вот так... молодец...

– Ты уж скажи, если будет больно.

– Я скажу, если не будет больно!..

Лорелея с трудом сохраняла равновесие, танцуя на рыхлом, давно начавшем оплывать теле конгрессмена.

– Ты просто талант, – простонал Дилбек, ежась от боли и удовольствия. Его руки поползли по ногам танцовщицы выше, выше.

– Вот это уж нет! – воскликнула Лорелея, крепко наступая ему на запястья. – Это запрещено.

– Ну, мамочка!

– Если хочешь побаловаться сам с собой – топай домой и занимайся этим там.

Дэвид Дилбек вскрикнул, затем издал целую серию сосущих и чмокающих звуков и забился под Лорелеей, как эпилептик в припадке, дрыгая ногами и беспорядочно вращая глазами, в которых не осталось и следа осмысленного выражения.

Лорелея боялась отпустить его руки. Мысленно она кляла себя на чем свет стоит – за то, что не потребовала денег вперед: теперь, если этот старый хрен окочурится, ей придется шарить по его карманам.

Дилбек хрипел и метался, словно его било током. Чтобы не упасть, Лорелея раскинула руки и уперлась ими в стены кабинета. В этот момент дверь распахнулась; незнакомый мужчина подхватил танцовщицу под руки, помог выбраться из кабинета и спросил, не пострадала ли она. Она ответила, что одна из ее туфель осталась в кабинете.

– Ну, с учетом того, что произошло, может, ты плюнешь на нее? – сказал мужчина, вручая ей три сотни долларов.

– Спасибо, – пробормотала Лорелея. – А этот... Он оклемается?

– Не беспокойся за него.

Руки у танцовщицы дрожали, когда она складывала деньги.

– Знаете, что он сказал мне? – нерешительно произнесла она. – Что он член конгресса Соединенных Штатов.

Эрб Крэндэлл рассмеялся.

– Чего только ни наговоришь, чтобы улестить женщину!

И полез в карман за еще одной сотней.