..17..

Холодный воздух разрывал легкие, требующие все новой и новой порции кислорода, деревья вокруг смешались в мелькающую перед глазами темную массу, приходилось постоянно менять траекторию движения, чтобы не столкнуться с вырастающим из лесных теней шершавым стволом засыхающего дерева. Кристина задыхалась и плакала, практически не чувствуя бегущих по щекам слез и мелких ветвей, бьющих по лицу. Она ощущала только боль, горячую пульсирующую боль в ногах, с которой изнуренные мышцы пытались остановить безумное, затянувшееся движение. Но воля подавляла тревожные сигналы: сзади сухим хрустом ломались ветки, бормочущие голоса за спиной звучали все громче, и она продолжала бежать. Где-то вдалеке закричала Триша, Кристина нашла в себе силы и из последних сил выкрикнула в ответ ее имя, надеясь, что девушка ее услышит. Надеясь, что она еще жива. Этот крик обжег голосовые связки и превратил легкие в раскаленные сферы, готовые взорваться в любое мгновение. Но Трития больше не издала ни звука. Пробегая мимо узловатого дерева, раскинувшего по всей земле извилистые толстые корни, Кристина почувствовала, как ее ступня проваливается в пустоту и цепляется за что-то твердое. Дикая боль пронзила всю лодыжку, она вскрикнула, падая на землю, выставляя руки вперед и ударяясь лицом об гнилой ковер опавшей листвы. В нос ударил запах сырости, прялой листвы и сырой земли, она застонала, вытаскивая из-под толстого корневого нароста зацепившуюся ступню. В ногах словно разлили обжигающую пинту кислоты, Кристина рыдала, стараясь встать, но мышцы ее уже не слушались.

Они следовали за ней– здесь, в глубине лесной чащи, кроваво-красное солнце было не в силах пройти через сплетения ветвей, потому Кристина видела только вытянутые рогатые силуэты, бегущие около огромного дуба, подпирающего могучими ветвями склон небосвода. Одна из тварей подбежала совсем близко, блестящие белки глаз сверлили Кристину, длинные ноги с клочками свисающей шерсти обманчиво неуклюже двигались по толстому покрывалу сгнивших листьев. Это существо что-то бормотало, его несвязную речь постоянно прерывали короткие смешки. Кристина застонала от переполняющего ее ужаса, перевернулась на спину, пытаясь ползти на четвереньках, затем все-таки смогла встать. Когда она наступила на подвернувшуюся ногу, в глазах потемнело от боли, но она снова двигалась по узкой лесной просеке, спотыкаясь и прикусывая до крови нижнюю губу. Впереди ровная поверхность земли превращалась в крутой склон, поросший мелким кустарником, левее тропинка вдоль всего склона вела дальше, вглубь леса. Времени на раздумывания не было, она чувствовала приближающегося преследователя, слышала его хриплое шумное дыхание за спиной. Вновь запела невидимая птица, тревожные трели эхом отдавались в ушах. Не позволяя страху ослепить разум и обездвижить тело, Кристина начала спускаться по склону, хватаясь руками за сухие пучки трав и колючие ветки кустарника. Ноги скользили по влажной земле, трава резала руки, ей пришлось цепляться пальцами за малейшие неровности земли, за выступающие серые корни кустарников. Тварь сзади последовала за ней, но не удержала равновесие и покатилась вниз, пролетев в нескольких футах от девушки, долетевший до нее смрадный животный запах вызвал подкатившую к горлу тошноту. Она удвоила скорость, как только представила, как упавшее существо дожидается ее там, внизу, и когда Кристина добралась до ровной поверхности подножия спуска, она успела скрыться в спасительной чаще деревьев прежде, чем упавшая тварь с воплями и мычанием поднялась на ноги. По склону покатились остальные создания лесного ада, но она их не видела: пелена слез перед глазами превращала окружающий мир в смутные расплывающиеся пятна, отсвечивающие кровавым светом закатного солнца. Ее сердце билось так сильно, что все его удары сливались в единый, мощный, от которого в ушах начинало звенеть, а грудь разрывало из-за недостатка воздуха.

В этой части леса деревья росли другие, что-то вроде каштанов, все еще не теряющие пожелтевшую листву и растущие так близко друг от друга, что их корни сплетались в единый ковер, вздымающий землю. Повсюду высились каменные глыбы, покрытые темно-зеленым мхом со скудными вкраплениями крошечных лиловых цветков. Кристина обогнула плоский камень, лежащий у подножия высокой скалы, и спряталась в каменном углублении, похожем на древнюю пещеру. Забилась в самый дальний угол и позволила себе, наконец, разрыдаться, закрывая руками рот, чтобы ее никто не услышал, и вздрагивая от диких приступов отчаяния. Она была на краю. На тонкой грани, разделяющей безумие и угасающий разум. Глупая бесполезная надежда ее уже не прельщала. Она устала надеяться. Устала строить светлые прогнозы. Здесь можно было только бежать, постоянно ощущая дыхание приближающегося зла на шее и не смея остановиться. Потому что отказ от бегства означал скорую смерть.

Перед ее глазами возникли знакомые образы, память спешно залезла в самые глубины подсознания, чтобы хотя бы на мгновение вырвать ее из лап смертельного страха. Добрые красивые глаза мамы, в которых отражались далекие огни фонарей. Теплые слова Генри, прощающегося с ней у особняка. И объятия Рони, возвращающие ее во времена счастливого детства, не омраченного никакими горестями и бедами. Все эти образы заставили ее прекратить рыдать. Дыхание почти восстановилось, и Кристина лишь всхлипывала, со страхом глядя на входной просвет пещеры и обнимая саму себя, чтобы спастись от промозглого холода.

Она должна была догадаться, что обход дороги по лесу ни к чему хорошему не приведет. Как только они ступили на покрытую мягкой сгнившей листвой землю, сердце ее сжалось от тягостного предчувствия. Райан что-то постоянно говорил, вздрагивая от каждого шороха, Трития не проронила ни слова, двигаясь рядом с ней и глядя себе под ноги. Они старались не потерять из видимости дорогу, потому шли в опасной близости к желтым косматым ивам, чьи ветви шипели, словно разозленные голодные гадюки. Лесные твари ничем не выдали своего приближения, они появились внезапно, бегущие и визжащие существа с длинными рогами, вытянутой пастью и толстыми наростами на ногах, похожими на копыта. Райан рванулся бежать, он не заметил, как его кинуло прямо на тонкие ивовые ветви, почувствовавшие кровь новой жертвы и вцепившиеся в него мертвой хваткой. Трития закричала, кинувшись к нему на помощь, Кристина не могла пошевелиться, глядя на бегущее стадо лесных уродцев, все казалось нереальным, словно во сне, пока дикий вопль Триши не вырвал ее обратно в реальность. Райану уже нельзя было помочь, ветви опутали его почти целиком, лишь голова болталась из стороны в сторону, когда рыдающая Триша дергала его за свободную руку, торчащую из темно-желтого свиваемого кокона. Он хрипел, пытаясь оттолкнуть этой рукой Тритию, в шаге от смерти пытаясь предотвратить ее гибель, потом внутри кокона что-то хрустнуло, и он навсегда затих, поднимаемый к верхушке дерева десятками тонких щупалец ветвей. Плачущая Кристина отчаянно тянула за собой кричащую Тришу, твари окружали их, приближаясь с каждой секундой. Девушки побежали, углубляясь дальше в лес, Трития рыдала, спотыкаясь и падая, Кристина помогала ей вставать, и они снова бежали. Пока Кристина сама не упала, покатившись по склону. Когда она поднялась на трясущиеся ноги, Тритии уже не было рядом, а лесные создания продолжали жестокую охоту.

И вот сейчас, сидя напротив узкого входного просвета пещеры, Кристина терялась и трепетала перед выбором. Остаться сидеть здесь, в кошмарном ожидании, или же вновь броситься бежать. Ей представилось, как мерзкое рогатое существо появляется у входа в пещеру, ухмыляясь, бормоча свои непонятные слова, и ее пробрал ледяной озноб. Она была совершенно уверена, что если это действительно случится, собственный страх убьет ее гораздо раньше отвратительной твари. Пассивно ждать решения судьбы в пещере или, полагаясь только на оскудневшие силы, предпринять последнюю попытку выжить… Два страха, каждый из которых медленно высасывал ее жизненную силу. Тот же вопрос, что прозвучал совсем недавно – оставаться с ребятами у машины или же искать выход из лесной обители нечеловеческого зла. Последствия того выбора вызывали у нее острую, щемящую в сердце тоску.

Снаружи уже доносились приглушенные возбужденные вскрики, мычание и жуткие смешки. Времени на принятие решения не оставалось, и Кристина интуитивно сделала выбор. Она поднялась на ноги, боль тут же пронзила затекшие уставшие мышцы. Она подошла к выходу, мягко ступая по каменистой земле, и осторожно выглянула. Легким не хватало воздуха, напряжение сковало все ее тело, и, быть может, это и спасло ее от смерти. В нескольких футах от пещерного прохода прошло сгорбленное существо, и вскрик, готовый вырваться из ее груди, не смог преодолеть стальные зажимы напряженных до предела мышц. Рогатое чудовище не заметило девушку, хотя прошло так близко, что Кристина смогла разглядеть сухие листья, застрявшие в его серой грязной шерсти.

Она не стала ждать, когда следом за ним появятся другие. Подождав пару минут и собрав волю в кулак, она выбежала из пещеры, направляясь к белеющей вдали гряде каменных образований. Конкретного плана не было, она лишь надеялась затеряться среди огромных валунов, скрыться среди каменного лабиринта, и уж потом искать путь дальше. Твари заметили ее сразу, она поняла это по их глухим вскрикам и топоту ног, который не мог заглушить даже толстый слой гниющей листвы. В какой-то момент она вдруг осознала, что ее бегство – чудовищная ошибка, что она не выдержит и десяти минут безумного темпа. Еще никогда она не подвергала себя таким нагрузкам. Ее гнал только страх, и если бы это чувство исчезло, она бы бессильно свалилась на сухую траву.

Вот и все, обреченно подумалось ей. Кристина жадно хватала воздух и понимала, что тело ее исчерпало все ресурсы. Она миновала скальную гряду, огромными острыми зубами ощетинившую каменные пики, и оказалась на пустынной земле, где не было деревьев. Лишь пучки трав, да низкие кустарника. И огромный красный шар солнца, застывший у горизонта. Она подбежала к единственному вязу, растущему среди равнинного безмолвия, и упала на колени, не в силах больше двигаться. Не в силах искать выход из замкнутого кольца бесконечных древних лесов. Кристина с содроганием души ждала приближения рогатых чудовищ и жалела лишь о том, что не успела по-настоящему попрощаться с Генри. Не успела сказать последних благодарных слов Рони, когда их лица разделяло плексигласовое стекло, а голос искажался помехами телефонного аппарата. Она приготовилась к смерти, молясь лишь о том, чтобы она была быстрой. Кристина смогла оглянуться назад: между скалами к ней спускались десятки монстров, видящих ее слабость, и не терпящих воспользоваться ею. Их становилось все больше и больше, молчаливо, не торопясь, они подходили к ней, покачиваясь на длинных ногах и ухмыляясь ртом, полным мелких гнилых зубов. Она зажмурилась, внутри трепетало и разрасталось отчаянное безумие. Она не хотела умирать. И на этот раз ей не суждено было встретиться с мамой и дедом.

– Это дерево – символ одиночества, – прознес знакомый голос за ее спиной, – проходят века и тысячелетия, а оно все стоит, наблюдая, как травы и цветы превращаются в тлен, а поколения лесных животных сменяют друг друга. И только Мартлет, птица-вестник каждый год поет печальные песни под его ветвями.

Монстры мгновенно остановились, их глаза потеряли злобу и ненависть, теперь в них затаился страх. Они стояли неподвижной толпой, оскалившись и глядя на ту, что стояла позади нее. Глядя на Сатори.

– Эти мерзкие создания – порождения сна разума, – произнесла Сатори. Кристина почувствовала ее легкое дыхание на своей коже. И запах прекрасных цветов, что благоухали когда-то в вечернем воздухе детства, – Иллюзии невероятно опасны. Особенно, если им полностью и безоговорочно веришь.

Чудовища попятились назад, и через пару минут они скрылись с глаз, злобно рыча и мотая в бессильной ярости головой.

– Почему? – задала вопрос Кристина. Слезы облегчения вырвались наружу и после пережитого, ее тело пробила дрожь, – почему ты мне помогаешь?

– Твои глаза все еще закрыты, – ответила она. Кристина обернулась: ее спасительница стояла в тени дерева, можно было разглядеть лишь темный силуэт ее стройной фигуры, – ты не видишь очевидного. Как не видела правды Джоан. И Трития со своим парнем.

– Она жива? – спросила Кристина, с надеждой глядя на нее, – Триша жива?

– Живо лишь ее тело, – сказала Сатори, – дух же ее угас. Сломался под давлением собственных предубеждений. Ее внутренний мир мертв, потому что был основан на гнилых, опасных иллюзиях и заблуждениях... Потому что она сама выбрала смерть.

– Что ты такое говоришь? – произнесла Кристина, – она хотела выжить. И Райан хотел! Этот чертов лес не позволил им выбрать жизнь!

– Когда-нибудь ты поймешь о чем я говорю, – сказала Сатори, – Если сама останешься жива. Мир, где ты оказалась, ищет слабые места в твоей душе. Находит червоточины в ней, болезненные раны, которых ты так старательно избегаешь. И протыкает их острой иглой разочарования и страха. Воплощает в реальности твои иллюзии и убивает тебя твоими же руками, Кристина.

Сатори замолчала, и девушка вновь почувствовала на себе ее внимательный изучающий взгляд, вызывающий толпы мурашек, бегущих от поясницы до шеи. Она старалась понять смысл сказанных слов, но он уплывал от нее, терялся в ее подавленности и навалившейся усталости.

– И твое испытание еще впереди, - произнесла Сатори, – никто, даже я, не в силах тебя от него избавить. Новая точка отчета. Точка, где тебя ждет либо мучительная смерть, либо начало новой жизни.

Сердце Кристины будто остановилось.

– Я не хочу, – прошептала она, – Я не могу больше, не заставляй меня снова проходить через все это… Покажи мне дорогу домой. Помоги выбраться отсюда!

– Дорогу домой ищет твой страх, – ответила Сатори, – посмотри ему в глаза, не убегая и не делая для него никаких уступок. Разбей до основания сомнения и бесплодные иллюзии. Путь к свободе начинается с одного верного шага, Кристи. Я указала тебе направление, куда нужно двигаться. Возможно, ты его так и не увидела. Может быть, не восприняла полностью, всей душой. А может, тебе просто не хватит духу начать путь к освобождению.

Тон ее голоса резко изменился. Она говорила медленно, с безжалостной интонацией, равнодушной к душевным терзаниям Кристины.

– В любом случае, цена подобных ошибок очень велика, Кристи. Слабые люди покорно следуют своей унылой судьбе, расписанной от рождения, до самой смерти. Сильные – создают ее сами.

Все, о чем говорила Сатори, резонансом отдавалось в груди у Кристины, но страх перед тем, что должно было произойти, заглушал восприятие. Ее охватила неприязнь к девушке, прячущейся, как обычно, в тени. Охватил гнев, даже несмотря на то, что каких-то пару минут назад Сатори спасла ее от неминуемой смерти. Кристина была уверена, что она могла бы помочь ей покинуть навсегда древний лес, но по каким-то причинам этого не делала. Тем самым обрекая ее на новые страдания.

– Ты злишься на меня, – сказала Сатори, – Что ж, хорошо. Злость сильнее страха. Но запомни: не стоит принимать мои слова за никчемную мораль. Это самая большая ошибка, которую ты можешь совершить. Считай наше общение побуждением к нужным действиям, но никак не слащавой словесной оберткой моральных нравоучений.

Она усмехнулась, прикасаясь холодной рукой к плечу Кристины. Это прикосновение заставило девушку вздрогнуть и почувствовать, как реальность вновь чудовищно на нее давит.

– Время просыпаться, Кристи, – произнесла она, – время узнать себя настоящую.