Глава 20

— То, о чем вы говорите, невозможно. — В опрокинутом свете керосиновой лампы, поставленной Блейдоном на пол, лицо Исидро казалось странно застывшим, как на рисунках Бердсли. Вздернутые манжеты позволяли видеть его твердые мускулистые руки, а расстегнутый воротник — горло и грудь, белые, как полотно его рубашки. Он сидел в гробу, скрестив ноги, похожий на идола какого-то мрачного культа. Возле гроба лежал связанный Эшер.

Блейдон и Деннис пришли и связали его перед самым заходом солнца. Последнее, что он слышал сегодняшним утром, уже проваливаясь в сон, были приглушенные наставления Блейдона, внушавшего сыну, чтобы тот в его отсутствие оставался в доме, присматривал за пленниками и ни в коем случае не причинял им вреда. «Не ешь их, пока папочка не вернется», — язвительно подумал Эшер. Еще он слышал, как Блейдон упомянул Пики — обширную кирпичную виллу неподалеку от Оксфорда, принадлежавшую его жене, пока та была еще жива и исполняла роль очаровательной хозяйки, когда там собирались на уик-энд коллеги ее мужа или лондонские друзья сына.

«Лидию они, должно быть, держат там», — подумал Эшер, чувствуя странную отрешенность, словно происходящее не имело к нему отношения. Неудивительно, что у Блейдона был измотанный вид. Даже если бы он держал в Пиках прислугу (а Эшер знал, что старик после смерти жены попросту запер виллу), он бы все равно не мог довериться горничной. Захватив Лидию, Блейдон был вынужден сам присматривать и заботиться о пленнице. А это означало полуторачасовое путешествие на поезде до станции Принца Райсборо и еще минут сорок в бричке по дороге, ведущей к усадьбе через буковую рощу, а затем обратно — и так ежедневно, а то и дважды в день. А тем временем вампиры закапывались все глубже и глубже, а болезнь Денниса прогрессировала, и держать контроль над ним становилось все труднее. Неудивительно, что Блейдон выглядел так, словно не спал как минимум неделю.

И сам он сказал, что они с Деннисом вот уже месяц испытывают адские муки.

Если бы Лидия не была сейчас в их власти, не лежала бы сейчас, усыпленная лекарствами, беспомощная, в пустом доме, Эшер бы испытал чувство злобного удовлетворения при мысли о сложившейся ситуации. А так он мог лишь благодарить Бога, что Деннис сохранил, пусть в искаженном виде, хоть какие-то чувства по отношению к Лидии и не позволит старику причинить ей вред.

«Хотя, — подумал Эшер, осматривая комнату и безуспешно пытаясь найти путь к бегству или хотя бы что-нибудь, способное сыграть роль оружия, — это еще вопрос, способен ли сам Блейдон убить постороннего человека, чтобы сохранить секрет Денниса. Во всяком случае, — добавил он мысленно с невольной дрожью, — Блейдон мог убить ее еще четыре дня назад, когда она попалась им возле дома».

—с Однако в ту пору старик еще не знал, что это за хлопотное дело — держать заложника. И оба они тогда — и Блейдон, и Деннис — не были так близки к безумию.

Глядя на них теперь (у Блейдона — грязный воротник, измятый костюм, на щеках — серебристая щетина, в глазах — одержимость маньяка, а громоздкий нескладный Деннис изнывает от голода у него за спиной), Эшер понимал, что оба они близки к критической точке. Захват Лидии обострил ситуацию, а рана Денниса сделала ее и вовсе нестерпимой. У обоих был вид людей, утрачивающих способность рассуждать здраво.

С вымученной мягкостью Блейдон обратился к Исидро:

— Деннису сегодня необходим вампир, мой друг. Не исключено, что этим вампиром окажетесь вы или, возможно, Джеймс. Что бы вы сами выбрали? — Револьвер, заряженный серебряными пулями, он держал теперь твердо, без дрожи

— видимо, машинально отметил Эшер, удалось вздремнуть в поезде. Кроме того, он — врач и всегда имеет возможность взбодриться кокаином.

За плечом Блейдона натянуто улыбался Деннис.

С видом весьма непринужденным Исидро спустил одну ногу на пол и, обхватив колено, принялся разглядывать при мерцающем свете лампы стоящую перед ним парочку.

— Чувствуется, что вы просто не понимаете сути процесса, в результате которого кто-то становится вампиром. Если, выпив крови Джеймса, я заставлю его насильно…

Блейдон резко вскинул руку.

— Деннис! — рявкнул он. — Обойди дом. Посмотри, не пытается ли еще кто-нибудь шпионить.

— Там никого нет. — Глубокий бас Денниса был неразборчив, как рычание. — Ты думаешь, я бы не услышал вампира, если бы он попробовал помочь этим двум? Не почуял бы его кровь? Они все попрятались, папа. Или выясни, где они прячутся, или разреши мне…

— Тем не менее пойди посмотри, — отрывисто приказал Блейдон. Голые надбровья Денниса угрожающе сдвинулись. — Делай что сказано!

— Я голоден, папа, — шепнул вампир. Он пододвинулся ближе, и его чудовищная тень легла на алебастровый потолок и даже на стены. — Я умираю от голода, у меня болят руки, и жажда все сильнее…

Блейдон нервно сглотнул, но все еще пытался распоряжаться:

— Я понимаю, Деннис. Поверь, все будет хорошо. Но ты будешь делать то, что я тебе сказал.

Последовало опасное молчание. Эшер, лежа у ног Исидро, видел, каких усилий стоит Блейдону твердо глядеть в глаза сына. «Он ускользает, и Блейдон это чувствует, — подумал Эшер, глядя, как проступает пот на изможденном лице старика. — Деннис в конце концов убьет его. Как, впрочем, и меня, и Исидро. И Лидию, — мысленно добавил он, покрываясь холодной испариной. — И Лидию».

Затем Деннис исчез. Эшер знал, что в момент ухода все вампиры затемняют сознание наблюдателя, но очень уж кратким был этот момент — Денниса просто не стало. Эшер даже не услышал, как открылась и закрылась бронированная дверь.

Блейдон нервно отер рот свободной от револьвера рукой. На нем был все тот же твидовый костюм для загородных прогулок, что и утром, что и несколько дней назад — судя по запаху. Эшер и Исидро тоже весьма отдаленно напоминали денди — небритые, в грязной, порванной одежде. По крайней мере, им удалось выспаться, хотя и без особого комфорта. Когда Эшер проснулся после полудня, он обнаружил на полу поднос с едой, несомненно принесенный Деннисом. Подкрепившись, он снова обыскал комнату и снова безрезультатно: все те же прочные кирпичные стены, все та же дверь, все та же посеребренная стальная решетка на окне.

Блейдон направил револьвер на Исидро. — Только не вздумайте делать глупости, мой друг. Вы в безопасности, пока находитесь со мной в этой комнате. Деннис тут же перехватит вас и притащит обратно, как притащил в прошлый раз. Тяжелые веки Исидро надменно дрогнули. Гранд явно был раздражен упоминанием об этом унижении. Тем не менее он смерил Блейдона спокойным взглядом и осведомился:

— Вы в самом деле полагаете, что вам это принесет какую-либо пользу?

— Об этом судить мне, — резко сказал старый ученый. — Продолжите вашу мысль. Если вы заставите Джеймса насильно…

— Пить мою кровь, — нехотя проговорил Исидро; глаза его цвета шампанского были устремлены на Блейдона. — Так это делается — во всяком случае, физическая часть процесса. Но есть еще часть, как бы вы сказали, ментальная, но я предпочитаю говорить — духовная, хотя в нынешние дни этот термин вышел из моды…

— Назовем это психикой, — вставил Блейдон. — Вы ведь говорите об этом, не так ли?

— Возможно. — Знакомая легкая улыбка коснулась губ Исидро. — Во всяком случае, происходит передача духа, сознания и того, что герр Фрейд вежливо именует бессознательным. Это предельная откровенность, это передача всех, самых глубоких секретов. Даже в любви не достигается такого единства. Но для этого, сами понимаете, требуется отчаянная воля, всепожирающая страсть к жизни любой ценой. — Тень его руки, повторяя небрежный жест, порхнула по стене. — Не думаю, чтобы Джеймс в его положении согласился сохранить свою жизнь такой ценой, хотя, возможно, при других обстоятельствах…

«Все, кроме меня», — возник в сознании шепот брата Антония, неустанно раскладывающего кости в подземельях Парижа. Эшер покачал головой и тихо сказал: -Нет.

Исидро повернул к нему голову и взглянул по обыкновению невыразительно.

— А еще говорят, что нет больше веры в Бога! — заметил он и снова повернулся к Блейдону. — Если уж Джеймс не подходит для этой цели, то что говорить о том уличном сброде, который вы будете ко мне приводить! Когда мастер творит птенца, от птенца зависит столько же, сколько и от мастера. Я сомневаюсь, что смогу сотворить вампира, зная, что творю фуражный корм, как бы я при этом ни старался. Буду удивлен, если из тысячи выживет хотя бы один.

— Вздор, — с беспокойством сказал Блейдон. — Вся это болтовня насчет воли и духа…

— Даже если у вас это и получится, — добавил Эшер, устраиваясь по мере возможности так, чтобы меньше беспокоить больную руку, — что дальше? Вы всерьез собираетесь держать в доме два, три, а то и четыре десятка птенцов-вампиров? Птенцов, которые преданы и подчинены только своему мастеру? Начать с того, что сам Кальвар был выбран весьма неудачно женщиной, которая его сотворила. Вы собираетесь быть более разборчивым? Особенно если учесть ваше наставление Деннису — отбирать лишь ненужных, порочных, вредных для общества.

— Пусть это вас не заботит. — Голос Блейдона был тверд, и в глазах снова появился знакомый упрямый блеск. — Это только временная мера…

— Как подоходный налог?

— В любом случае, выбора у меня нет. Состояние Денниса ухудшается. Вы сами это видите. Ему нужна кровь, кровь вампира, чтобы хотя бы приостановить болезнь. Если вы, Исидро, отказываетесь мне помочь…

— Отказ или согласие здесь ничего не решают.

— Перестаньте лгать.

— Перестаньте и вы лгать себе, профессор. — В бесстрастном голосе Исидро Эшеру послышалась еле различимая и все же вполне человеческая нотка. Блейдон отступил на шаг, грозя револьвером.

— Если вы все-таки сделаете выбор, я постараюсь предоставить…

— Больше людей? — осведомился Эшер. — Тех, кого вы признаете непригодными?

— Это мой сын! — Голос старика сорвался. Так и не справившись с дрожью, Блейдон добавил: — Кроме того, речь идет о благе страны. Если эксперимент удастся взять под контроль…

— Великий боже, вы еще собираетесь его продолжать? — Эшер извернулся и сел, опираясь спиной на стенку гроба. — Ваш собственный сын гниет у вас на глазах из-за вашего эксперимента — и вам все мало?

Блейдон шагнул вперед и ударил Эшера по лицу стволом револьвера. Исидро убрал ногу, чтобы Эшер не задел ее больной рукой, и со слабым проблеском интереса поглядел на взбешенного ученого, который тем временем поднял лампу с пола и отступил к двери.

— Мне жаль, что вы так думаете, — тихо сказал Блейдон, но свет лампы метался по стенам — руки у старика дрожали. — Вас, дон Симон, я намерен держать сытым и здоровым, пока буду изучать вашу кровь до появления более сговорчивого вампира. Что же касается вас и вашей жены, Джеймс, то я надеюсь, что вы укажете мне, по какому адресу она проживала в Лондоне. Сама она мне отказалась это сообщить, а мне нужны результаты ее поисков…

— Не будьте наивным, — сказал Исидро. — Гриппен бросил все бумаги в огонь еще прошлой ночью, как только мы вышли из ее комнаты.

— Тогда я заставлю сообщить мне об этом саму миссис Эшер, — сказал Блейдон. — Теперь, когда вы здесь, Джеймс, труда, я думаю, это не составит.

Держа револьвер направленным на Исидро, он попятился к выходу.

— Не ушибите вашего сына, когда будете выходить, — напутствовал его вампир, затем дверь заслонила янтарное сияние лампы и засов скользнул на место.

Западный ветер за день разметал облака, и ночное небо за окном было чисто. Белый лунный свет, смешиваясь с сиянием газовых фонарей, лился через стену сада. С обычной своей экономией движений Исидро встал и наклонился над Эшером, намереваясь перекусить веревку на его запястьях. Ледяные губы коснулись вен, скрипнули зубы. Затем путы ослабли. Правую руку разломило болью, когда Исидро бережно вновь водрузил ее на перевязь.

— Вы думаете, он подслушивал?

— Конечно, подслушивал. — Вампир взялся за ослабшую веревку на ногах Эшера и разорвал одним движением. — Он все время был за дверью, он даже и не выходил в сад, хотя вампир с его возможностями мог подслушать наш разговор и оттуда.

Он помог Эшеру присесть на крышку гроба и с кошачьей грацией скользнул к единственному окну, стараясь, однако, держаться подальше от серебряных прутьев.

— Тройное стекло, — коротко сообщил он. — И проложено проволокой. Мы могли бы вывернуть замок, будь у нас подходящий рычаг…

— Вы думаете, он следил за нами еще в переулке?

— Уверен. Я чувствовал… ощущал… не знаю. Он напал на меня сзади, а я даже не знал, что он рядом. — Он склонил голову, прикидывая, что ему делать с замком; горбоносый профиль белел в темноте, как бледная орхидея. — Но я прислушиваюсь к малейшим звукам вот уже много дней и поэтому не был точно уверен, слышу я что-либо или же мне просто показалось. Страх здесь плохой помощник.

Интересно, когда в последний раз дон Симон Исидро признавался, что боится чего-то? Глядя на него сейчас, Эшер не мог отделаться от ощущения, что перед ним настоящий, живой дон Исидро, а не вампир, в которого он превратился три с лишним столетия назад.

— Merde alors! — Исидро отступил от решетки, тряся обожженным пальцем. — Забавно, что Блейдон опасался, чтобы его сын не услышал, как делают вампиров. Конечно, разумная предосторожность, так легче держать его под контролем, но… — Исидро замолчал, прислушиваясь. — Он ушел.

Можно было бы и не сообщать — буквально через несколько секунд по лестнице зачастили шаркающие торопливые шаги и раздраженный голос Блейдона позвал:

— Деннис! Деннис…

Эшера обдало ознобом — он все понял.

— Он ушел за Лидией!

Озноб сменился жаром бешенства — сильнее любой боли, изнеможения и отчаяния.

— Вот почему он подслушивал. Он хотел знать, как самому сотворить вампира.

— Sangre de Dios! — Неуловимым движением Исидро сорвал серый жилет и обмотал им руку. Эшер, зная уже, что вампир собирается делать, неуклюже снял руку с перевязи и тоже освободился от жилета. Протянул его Исидро, но жилет просто исчез из его руки, прежде чем он заметил движение вампира. Тот уже стоял у окна, укутывая руку поплотнее. Взявшись за прут, напрягся (на обнаженных выше локтя руках прыгнули мышцы), но уже в следующий миг отпрянул от решетки, потирая обожженные места.

— Ничего хорошего. Металлургия далеко ушла с тех пор, когда на решетку хватало силы десятерых человек, а я не могу долго за нее держаться. Если бы мы могли разобрать кладку вокруг прутьев и вынуть их… — Его бледные глаза, обежав тюрьму, остановились на Эшере. — Проклятье, ну почему человек, считающийся джентльменом, должен носить подтяжки, а не пояс с большой и крепкой металлической пряжкой, как это было в мои времена…

— Его бы у вас отобрали. — Эшер стоял на коленях рядом с гробом. — Он об этом подумал. Даже дверные ручки сняты.

Исидро выругался — бесстрастно, архаично и на нескольких языках. Эшер укладывал руку в перевязь, думая об одиноком большом доме, отдаленном на мили от ближайшего жилья.

— Деннис должен знать, что по-другому он ее не получит…

— Если это вообще сработает, — сказал вампир. Он стоял не шевелясь, но глаза его блуждали по комнате. — Если, как полагаете вы, вампиром становятся, усвоив некий микроорганизм, чему я не верю, то это еще не значит, что передается и его искусственная разновидность. Даже если вампира пытается создать мастер, знающий дело, чего нельзя сказать о нашем друге.

— Это не означает, что он не убьет ее своей попыткой. — Гнев на Блейдона, на Денниса, на Исидро, на других бог знает где прячущихся вампиров переполнял Эшера. — Может быть, я дотянусь до замка.. Если бы мы с ним справились, можно было бы позвать на помощь.

— У вас недостаточно сильные пальцы, чтобы вырвать его из рамы.

Эшер выругался, потом сказал:

— Как скоро он туда доберется? До Пиков около сорока миль — он ведь не сможет воспользоваться поездом…

— Он побежит. Вампир способен бежать всю ночь без передышки. Verdammnis, есть в этой комнате железка больше, чем пряжка на помочах? Будь вы женщиной, у вас бы, по крайней мере, были ребра от корсета…

— Есть! — Эшер сел на крышку гроба и торопливо принялся разуваться с помощью здоровой руки. Он бросил туфлю вампиру, и тот поймал ее, кажется, даже не шевельнувшись. — Силы десятерых человек хватит, чтобы разорвать подошву? Там есть трехдюймовый стальной стержень, поддерживающий подъем. Так делаются все мужские туфли.

— Стало быть, я служу… — пробормотал сквозь зубы Исидро, в то время как его длинные белые пальцы с ужасающей легкостью обдирали тугую кожу, — делу посрамления чудес механики… Где его усадьба? Что-то я до сих пор не слышал ни о каких пиках на этом острове…

— Нет там никаких пиков. Усадьба находится в меловой низине неподалеку от Оксфорда. Тесть Блейдона построил ее, когда хорошо нагреб денег в сороковых. Блейдон оставался там, пока не умерла жена. У него была квартира в колледже, когда он еще преподавал…

— То есть вы знаете, как туда добраться? — Исидро уже вовсю трудился над окном. Руки его были обмотаны обоими жилетами — на случай нечаянного прикосновения к серебру. Скрежет металла по цементу напоминал визг пилы.

— Конечно. Я бывал там неоднократно, хотя за последние годы — ни разу.

Вампир приостановился, вслушиваясь. Где-то в доме хлопнула дверь. Исидро сказал мягко:

— Он сейчас в саду, зовет сына. Голос испуганный.

Полные ярости глаза Эшера встретились со спокойными глазами Исидро. Эшер изо всех сил напрягал слух, но так ничего и не услышал.

— Все. Ушел. — Исидро вернулся к прерванному занятию, сквозь зубы моля Бога поразить подмышки Блейдона вшами всей корабельной команды, а живот червями — и все это на архаичном пришепетывающем наречии испанских конкистадоров. Резко переключившись на английский, он добавил: — Лошадей мы можем взять в стойлах…

— Мотоциклом быстрее, и не нужны запасные лошади. Он сейчас в сарае рядом с моим домом. Я его основательно перебрал, так что он надежнее, чем все прочее. — С помощью здоровой руки и зубов Эшер затянул бинты потуже; на лбу от боли выступил пот. — Вам нужна моя помощь?

— Все, что мне нужно, так это железный лом, а вовсе не сомнительная помощь увечного пожилого шпиона. А поскольку вы лишены приятной способности гнуть стальные прутья, стойте где стоите и отдыхайте.

Эшер был рад подчиниться. Рука распухла почти до локтя, он уже чувствовал головокружение и легкий жар. Осторожно свел в кольцо большой и указательный пальцы — что ж, есть надежда, что с рукояткой газа он справится.

Как быстро может бежать вампир? Он сам наблюдал, что Гриппен и Исидро могли двигаться с невероятной скоростью. Неужели они и вправду способны бежать не отдыхая?.. Скрежет металла не умолкал ни на секунду. Казалось, он будет продолжаться вечно.

— Dios! — Дон Симон отступил от окна, стряхнул ткань с запястий и принялся растирать руки. Стискивая от боли зубы, он сказал:

— Этот прут свободен, но я не могу взять его. Руки у меня уже ослабли, серебра так много, что жжет даже сквозь материю.

— Сейчас. — Эшер торопливо сбросил вторую туфлю и подошел к окну. Прут свободно ходил в гнезде. Здоровой рукой Эшер раскачал его, подергал и в Оконце концов освободил. Исидро снова замотал руки, осторожно потянулся к сложному оконному замку и, вырвав его, поднял стекло.

— Сможете пролезть?

Эшер осмотрел образовавшуюся брешь.

— Думаю, да.

Поизвиваться ему пришлось основательно — с помощью всего одной руки, зная, что единственная опора на той стороне — узенький карнизик. Исидро поддерживал его как мог; один раз он нечаянно коснулся прутьев, и Эшер почувствовал, как по руке вампира прошла судорога боли.

— Все в порядке, я уже на ногах, — сказал он и получил в ответ свистящий болезненный выдох. Холод яростно кусал голые руки и шею. Как можно быстрее Эшер пробрался к приоткрытому окну лаборатории и, пройдя знакомым путем, открыл засов на бронированной двери.

Исидро уже успел надеть свой измятый жилет; тонкие белые руки были покрыты пятнами, действительно напоминающими обширные ожоги. Трясущимися пальцами Эшер перевязал его с помощью носовых платков — своего и Исидро.

— Блейдон должен держать деньги в кабинете, — бросил он. — Возьмем кэб до Блумсбери — а там станция на Харли-стрит…

— Сейчас уже за полночь. — Исидро согнул руки в локтях и содрогнулся.

— Вы увезете вашу леди на мотоцикле. A вот найдется ли там место, где бы я мог укрыться, если нас застанет утро?

Эшер покачал головой.

— Не знаю. Ближайший город — в восьми милях, и он очень маленький.

Исидро помолчал некоторое время, затем нахмурил светлые брови.

— Может быть, сельская церковь. Там всегда бывают сельские церкви. Джеймс…

Он обернулся, когда Эшер прошел мимо него в комнату и поднял лежащий у окна морозно сверкающий в свете луны посеребренный прут. Два с половиной фута длиной, покрытый с помощью гальванизации серебром, тяжелый, как ломик. Эшер взвесил его в руке и взглянул на вампира, неподвижным призраком маячившего у двери.

Подбирая слова, как выбирают, куда наступить, идя через болото, Исидро спросил:

— Деннис привел вас сюда? Или вы пришли сами — из-за меня?

— Я пришел сам — из-за вас.

— Это было глупо с вашей стороны… — Исидро умолк, и лицо его стало совсем человеческим, пока он решался выговорить слово, которое, надо полагать, не произносил в течение нескольких столетий: — Спасибо…

— Я у вас на службе, — напомнил Эшер и пошел к двери, покачивая серебряным прутом. — Кроме того, — добавил он угрюмо, — убийца еще не уничтожен.