Утро Семена Елисеева ознаменовалось приятным событием. Накануне он завершил важный отчет, заменив заболевшего главного бухгалтера. А сегодня его уже вызвали на самый верх, обласкали, пообещали премию и отправили обратно на рабочее место с добрыми напутствиями.

Семен летел по коридору воодушевленный и краснощекий, гордо поглядывая на проходящих мимо сотрудников. Похвала руководства может до такой степени распалить скромного работника, что он на время делается львом, бегущим по саванне и рыкающим на всякую мелочь, попадающуюся на пути. Прийти в кабинет и сразу сесть за компьютер казалось Семену совершенно невозможным, и он понес сосуд своей радости к доброму другу Роману Потапову, который с некоторых пор сидел в отдельном кабинете и имел в распоряжении личную секретаршу.

Потрепав эту самую секретаршу по щеке и до невозможности смутив ее своим поступком, герой дня ввалился к приятелю без доклада и застал его за рабочим столом в тот самый момент, когда тот с трагическим выражением лица очинял карандаш.

– Моя личная жизнь пошла коту под хвост, – после серии наводящих вопросов признался Потапов Семену. – Жена от меня сбежала и не хочет возвращаться. Нашла себе переводчика, теперь повсюду ходит с ним под ручку. Сколько-нибудь приличные женщины не обращают на меня внимания. Я для них пустое место. Иногда смотрю в зеркало – вроде бы совсем не урод, вполне мог бы кадрить красивых женщин. В чем тут дело?

– Чтобы кадрить красивых женщин, – заявил Семен, – нужна харизма. Она гораздо важнее, чем большие глаза и точеный нос. Могу привести тебе пару исторических примеров, когда невзрачные с виду парни подминали под себя целые страны, имея в своем распоряжении одно только желание ущипнуть мир за задницу.

Разглагольствуя, Семен примостился на краешке стола и принялся болтать ногой. Его просто распирала положительная энергия, которую так любят накапливать экстрасенсы, перед тем как замутить какое-нибудь паранормальное дело.

– Ну-у-у, дорогой мой друг! Харизма – это дар свыше, – вздохнул Потапов. – С ней нужно родиться. А что делать, если ее нет?

– Как – что? Вырабатывать! Так и быть, дам тебе пару советов. Если захочешь, воспользуешься, а не захочешь, сам будешь виноват.

За долгие годы бесславной борьбы с инертностью, дряблостью мышц и патологической ленью Семен Елисеев накопил определенный багаж знаний, которые черпал из бойких журналов и книг по популярной психологии. В его голове хранились десятки полезных советов тому, кто хочет изменить судьбу, начав жить успешной жизнью, лишенной страхов и болезней. Часть этих советов он немедленно вывалил на голову Потапова, причем был так убедителен, так заряжен эмоциями, что тот помимо воли поддался на провокацию и решил попробовать применить эти советы на практике прямо сейчас, не откладывая дела в долгий ящик.

– Пойду обедать, – пообещал он Семену, – и настроюсь на нужную волну.

– Думай о том, что жизнь открывает тебе все пути, что ты просто не можешь потерпеть неудачу! Жди достижений, визуализируй их, повторяй про себя, что никто и ни в чем не сможет тебе отказать. Ты победитель, ты притягиваешь к себе людей, деньги и удачу. Все женщины от тебя без ума, каждая хочет с тобой познакомиться и завязать роман. Ты – само воплощение успеха! Даже Элла Садурова не сможет устоять перед тобой.

Тут следует сделать сноску и пояснить, что Элла Садурова работала в отделе Романа Потапова и отличалась неземной красотой, которую гордо носила по всем этажам фирмы, держа мужской пол на почтительном расстоянии. Поговаривали, что у нее «кто-то есть», но поскольку этот «кто-то» никак себя не проявлял, мужской пол продолжал питать безумные надежды.

Питал такие надежды и Потапов, но втайне от всех. Он справедливо полагал, что если начнет открыто ухлестывать за Эллой, а она ответит ему презрением, его достоинство как начальника отдела сильно пострадает. Поэтому вел себя с вышеозначенной сотрудницей очень холодно и подчеркнуто недоброжелательно. Кто-то сказал ему, что так она только больше будет его уважать и ненавидеть. А от ненависти до любви, как известно, всего один шаг.

И вот, как только пробил час обеда, Роман Потапов отправился покорять мир, вооруженный всей той ерундой, которой накачал его окрыленный собственным успехом приятель. Спускаясь по лестнице, он глядел орлом и казался сам себе очень внушительным. Приблизившись к двери, по-ковбойски пнул ее ногой и вышел из здания. И не успел пройти двадцати метров по улице, как начались неожиданности.

Цокая высокими каблуками, его обогнала девушка, не назвать которую потрясающей мог бы только осел, да и тот, вероятно, изменил бы мнение, приметь все то, что сразу же бросилось в глаза Потапову – длинные гладкие ножки, плавный изгиб спины, роскошные волосы... Плюс ко всему лицо ангела и сногсшибательный бюст. Обладай таким бюстом Дженнифер Лопес, она плюнула бы на свои ягодицы и застраховала на миллион долларов именно эту часть тела.

Так вот. Обогнав Потапова, незнакомка неожиданно обернулась и подарила ему такой взгляд, который мог бы нокаутировать даже святошу, приговорившего себя к истязаниям плоти. Однако взглядом дело не ограничилось. Незнакомка приблизилась на такое короткое расстояние, что на Потапова повеяло ароматом небесных лилий.

– Простите, вы не подскажете, здесь поблизости есть какое-нибудь кафе, где можно перекусить? – спросила она.

Целая минута понадобилась победителю жизни на то, чтобы сформулировать удобоваримый ответ. Он был настолько потрясен реакцией окружающего мира на изменение собственного мироощущения, что потерял способность соображать.

– Нет, – промямлил он, чувствуя, что земля как-то подозрительно качается под ногами. – Ничего достойного вас... Ничего такого, от чего вы могли бы прийти в восторг...

– Ну хорошо, – нахмурилась богиня, случайно оказавшаяся в самом центре города, прямо среди толпы. – А чуть дальше, если проехать пару остановок на автобусе?

– Чуть дальше – да-а-а, – протянул Потапов, откашлявшись. – Там полно всяких ресторанов – и французских, и итальянских. Есть даже пивная, очень хорошая.

– Не хотите меня проводить?

– Я? – Потапов так удивился, что не смог воспользоваться моментом и ухватить жар-птицу за хвост. – Нет, у меня обед всего полчаса, боюсь не уложиться.

– Что ж, жаль, – проворковала незнакомка и, подмигнув сапфировым глазом, скрылась за горизонтом. Потапов некоторое время смотрел ей вслед, потом потряс головой и попытался убедить себя, что это ему не приснилось.

Богиня тем временем прибавила шаг и свернула за угол. Там ее ждали двое – брат Алик и его университетская приятельница Майя Долинина.

– Ну, что? – в один голос спросили они, приплясывая от нетерпения.

– Черт его знает. Может – да, а может – нет.

– Ну, Маня, я от тебя такого не ожидал! – усмехнулся Алик.

Если его сестра была сногсшибательной женщиной, то Алика смело можно было назвать сногсшибательным мужчиной. Он зарабатывал деньги на подиумах и ухаживал за своим телом и волосами с той тщательностью, которая претит настоящим мачо.

– Этот парень как-то странно на меня среагировал, – оправдывалась Маня. – Наверное, стоило на него посильнее надавить. Хотите, я вернусь?

– Погоди пока. Теперь моя очередь, – сказал Алик, выглянув из-за угла и отыскивая глазами Потапова. – Вон он, отправился в «Закусочную» есть пельмени с уксусом. Попробую подкатиться. Поглядим, что из этого получится.

Потапов действительно переступил порог «Закусочной», оглянувшись на пороге и окинув невнимательным взглядом окрестности. Он был в том состоянии, которое человек с фантазией охарактеризовал бы емким словом «оглоушенный». Обойдя шведский стол, Роман набрал целый поднос еды и устроился лицом к окну и спиной ко входу. Именно поэтому от его внимания ускользнуло то обстоятельство, что Элла Садурова вошла практически вслед за ним, заказала обед и, заметив начальника, принялась сверлить его взглядом. Ей не нравилось, что, в отличие от других, Потапов относится к ней свысока и весьма недружелюбно, хотя работником она считала себя замечательным.

Пока Потапов ел, руководство закусочной получило срочное и тайное сообщение, что сегодня к ним нагрянет проверка. А кто будет проверять, как и зачем – оставалось неизвестным. Всполошенные официантки, получив от директора пару тычков под ребра, бросились в зал разыгрывать гоголевского «Ревизора», то есть подозревать в каждом посетителе проверяющего. Естественно, Потапов попал в перспективный список и немедленно получил месячную порцию вежливости и культуры обслуживания. Ему досталась самая прелестная из девушек, которая так и вилась вокруг него, меняя вилки, поднося салфетки и спрашивая через каждые две минуты, всем ли он доволен.

Сердце Потапова билось все чаще и чаще. Советы Семена Елисеева приносили ощутимые плоды в виде новых, радостных отношений с людьми. Он неожиданно понял, что за короткий срок приобрел главное качество харизматичного человека – легко завоевывать симпатии окружающих. Невероятно. Немыслимо!

Слопав куриную ногу, Потапов принялся за капустный салат, и только успел отправить в рот первую порцию, как к его столику подошел высокий, эффектно одетый мужчина с длинными волнистыми волосами и спросил:

– Разрешите присесть?

– Конечно, конечно, – бормотнул Потапов, застеснявшись. – Вы мне не помешаете.

Пока красавец усаживался, непринужденно переставлял приборы, Роман покосился сначала вправо, потом влево и заметил то, о чем и так уже догадался – свободных столиков вокруг было завались.

– Вы часто тут обедаете? – спросил новый сосед, глядя на Потапова ласковыми глазами.

– Нет, то есть да. То есть когда как.

Красавец рассмеялся, показав сто тридцать два белоснежных зуба. О таких зубах можно только мечтать. Особенно если твое детство пришлось на те годы, когда их лечили массово, вызывая детей с уроков по одному, словно на казнь. И казнили всех без исключения, безжалостно кроша, разрушая и выдергивая.

– Меня зовут Алик, – представился зубастый, мягко улыбнувшись. – А вас?

– Потапов.

– Никогда не интересовались модой? – продолжал наседать тот. – Надеюсь, вы узнали мое лицо. Его можно увидеть на рекламных плакатах, которые развешаны по всему городу.

– Да, что-то такое... заискрилось в сознании, – ляпнул Роман, не зная, куда деваться. Кажется, его харизма так разрослась, что перешагнула все допустимые пределы.

– Не хотите пойти на показ новой модной коллекции?

По вкрадчивым манерам и расцветке одежды можно было догадаться, что интерес к Потапову у него не праздный. Словно в подтверждение этой мысли красавец наклонился вперед и красноречивым жестом положил свою руку на руку Романа. Случись такое еще сегодня утром, Потапов повел бы себя самым предсказуемым образом – вырвал бы руку, вскочил и ушел, гневно сверкнув очами. А то еще дал бы этому красавчику в нюх. Но теперь, понимая, что во всем виновата сила его внутреннего обаяния, он сдержал первый порыв и остался на месте, решив отделаться от соседа каким-нибудь другим способом. В конце концов бедняга не виноват.

Тем временем Элла Садурова выбежала из «Закусочной» в приподнятом настроении и, не в силах утерпеть, позвонила девочкам из отдела:

– Ася, что я тебе расскажу! – воскликнула она, перебегая дорогу на мигающий сигнал светофора. – Теперь я знаю, почему Потапов меня не любит! Все прояснилось! Ася, он – гей, и это все объясняет. Я собственными глазами видела, как он встретился в кафе со своим любовником. Они сидели, взявшись за руки, и нежно ворковали. У него потрясающий дружок, можно позавидовать, честное слово. Ася, я счастлива! Ты ведь в курсе, как я нравлюсь мужчинам, и когда прежние начальники звали меня ужинать, я всегда знала, что за этим стоит. Но Потапова мне нечего бояться. Даже если он предложит остаться и поработать вечером сверхурочно, это будет означать только то, что он ценит меня как надежного сотрудника! Сегодня же налажу с ним отношения!

Очутившись на улице, а точнее, на воле, предмет этого разговора легким галопом поскакал в офис. Но не к себе в кабинет, а к Семену Елисееву – с новостями.

– Вот что, – сообщил он, вытаскивая приятеля за галстук в коридор и отводя в самый угол, к урне, которая служила маяком для всех местных сплетников, – у тебя, верно, талант, о котором ты даже не подозреваешь. Не знаю, что ты сделал, Сема, но все сработало. Ты передал мне свою ментальную энергию, как пить дать. Со мной такое начало происходить – даже не возьмусь описывать.

– Неужели? – удивился Елисеев, чувствуя, как где-то в груди поднимается новая волна радости. На сей раз это была очень большая волна, практически цунами.

– Да, да! Ты даже не представляешь, какую силу дал мне в руки! Думаю, нужно сделать окончательную проверку, и если все пройдет как по маслу, я первый потребую внести тебя в список объектов, охраняемых государством.

– Какую проверку? – заинтересовался Семен, трепеща от вихра на макушке до шнурков на ботинках.

Слова друга стали тем благодатным дождем, благодаря которому маленькое зернышко его надежды на светлое будущее проросло и дало мощные побеги.

– Сейчас мы с тобой войдем в сто двенадцатую комнату, и я при всех приглашу Эллу Садурову на ужин в ресторан.

– Ну да? – ахнул Елисеев. – При всех? Может, не надо? Если она даст тебе от ворот поворот...

– Переживу, – отрезал Потапов. – Но я больше чем уверен, что все получится. Кроме того, ты будешь рядом. Твое магическое поле поможет, вот увидишь.

Он потащил Семена за собой, в пресловутую сто двенадцатую комнату, проходя мимо которой мужчины замедляли шаг и мечтательно заводили глаза. По дороге Семен изо всех сил прислушивался к себе, но не чувствовал ничего, кроме сладкого ужаса. «Почему бы нет? – думал он. – Сегодня особенный день, все благоприятствует моему возвышению. Вот прямо сейчас может произойти величайшее событие в истории».

Войдя в комнату, Потапов застал там настоящий девичник, центром которого оказалась как раз Элла Садурова. Однако при его появлении девушки бабочками разлетелись по своим рабочим местам. Прежде встречавшая начальника каменным выражением лица, сейчас Элла неожиданно улыбнулась и доброжелательно спросила:

– Вам что-нибудь нужно, Роман Петрович?

– Да, нужно, – решительно начал тот, оглянувшись на Семена, который стоял сзади с видом грешника, ожидающего кары небесной. – Элла, нам с вами следует обсудить новый проект. Вдвоем. Сегодня вечером.

Семен закрыл глаза, не желая видеть, как огненный вихрь сметет его приятеля с лица земли.

– Ну что ж, я не против, – ответила Садурова медовым голосом. – Надо так надо.

– Предлагаю поужинать в ресторане, – ломился напролом Потапов.

– Как скажете, Роман Петрович.

– Значит, вы согласны?

– Да.

– Вечером идем в ресторан?

– Да.

– Вдвоем?

– Почему бы нет?

Покладистость Садуровой произвела на обоих друзей сильное впечатление. Они вывалились в коридор, отдуваясь так, словно только что выиграли соревнования по гребле на байдарках. Однако если Потапов после вышеозначенных событий все-таки взял себя в руки, вернулся в кабинет и занялся текущими делами, то у Семена Елисеева окончательно и бесповоротно снесло крышу от счастья. Главный бухгалтер только подлил масла в огонь, позвонив из больницы и поблагодарив Семена в самых теплых выражениях за подготовленный отчет.

К концу дня, когда благодарный Потапов решил наведаться в бухгалтерию, Елисеев уже окончательно слетел с катушек. Он раздобыл где-то коньяк, выпил его и принялся третировать двух теток, временно отданных ему в подчинение. Он давал им самые идиотские поручения, ожидая, что они будут беспрекословно подчиняться. И они подчинялись, заметив, что в этом случае Семен проявляет благодушие, хохочет и хлопает их по спинам. Но стоит только заартачиться, он начинает сердиться и открывает все окна, мотивируя это тем, что ему необходимо подкопить энергию.

– Издательство? – кричал Елисеев, прижимая к уху телефонную трубку. – Вам нужны гениальные книги по практической психологии? Я открыл новый вид ментальной энергии и желаю написать об этом научно-популярный труд. Энергия подтверждена экспериментально, проверена на Потапове и Садуровой. Нет, они не психиатры... На что это вы намекаете?

– Вот так всегда, – заметил Роман, сбрызнутый одеколоном в преддверии свидания. – Все передовое встречает отпор косных структур общества. Но мы им всем еще покажем. Сегодня я ужинаю с Садуровой, – признался он, – а завтра собираюсь вернуть бывшую жену. Если у меня все получится, мы с тобой отправимся в Европу и покорим ее. Покорим Австралию, Соединенные Штаты, да что там – весь мир!

В то время как Роман Потапов предавался мечтам, Сильвестр Бессонов ломал голову над тем, почему тот на протяжении целого часа не сводил глаз со своего отражения в зеркале.

– С ним все в полном порядке, босс, – заверила его Майя, вернувшись с очередного оперативного задания. – Он любит девушек даже больше, чем выпивку. Ручаюсь.

– Надеюсь, на сей раз ты осталась нецелованной, – съехидничал Сильвестр, встретив ее на пороге.

Впрочем, подкол дался ему с трудом – вид у него был неважный, и Майя немедленно обеспокоилась.

– Горло болит, – признался босс. – Наверное, это Изольда меня заразила. Когда у человека такая четкая артикуляция, микробам гораздо легче вырваться изо рта и начать свою разрушительную работу.

К ночи у него поднялась температура, пришлось вызывать врачей. Майя не отходила от постели больного, смачивала ему губы водой и отирала лоб. Жаропонижающих таблеток он принципиально не пил, считая, что организм и так получает много химии. Весь следующий день Сильвестр пылал и раскидывал простыни, временами приходя в сознание и долбя про чертов сервант.

– Зеркало – это средство контроля, – заметила Майя, когда у босса в очередной раз наступило просветление. Сказать по правде, тема Потапова надоела ей до полусмерти. – Что, если Роман сидит на диете? Тогда понятно, почему ему любопытно было поглядеть на себя со стороны!

Однако эта идея Сильвестра не удовлетворила. Он не переставал нудить про сервант и, возможно, еще долго продолжал бы в том же духе, не заговори случайно Майя о своем племяннике.

– В сентябре мы отдадим малыша в детский сад, – с гордостью сообщила она. – Бабушка Клавдия добилась, чтобы нам выделили место. До совхоза идти всего километр, так что она справится. Мне нужно будет купить для Вадика кое-что из одежды и принадлежности для учебы. В детском саду теперь все как в школе, нужны тетрадки, карандаши, сменная обувь...

– Сменная обувь! – неожиданно закричал Сильвестр, пытаясь отлепить затылок от продавленной подушки. Вернее, ему казалось, что он закричал. На самом деле у него получился сиплый шепот. – Боже мой, какой же я дурак! Разгадка кроется в сменной обуви. Ну конечно!

Заявление было таким странным, что сначала Майя решила, будто ее босс снова бредит. Однако несмотря на лихорадку, глаза у него были ясными. Он искренне радовался, что нужная мысль наконец схвачена за хвост.

– Объясните для тупых, при чем здесь сменная обувь? Какое она имеет отношение к серванту и отражению в стекле?

Однако Сильвестр еще долго не мог ей ничего объяснить. К вечеру температура у него резко упала, он чудовищно пропотел, после чего окончательно потерял силы.

– Противно наклоняться к вам, как к умирающему, которому приспичило высказать свою последнюю волю, – проворчала Майя. – Но ничего не могу с собой поделать. Давайте, рассказывайте, как вы разгадали загадку.

Она подставила ему ухо, и он прошептал:

– Думаю, что Потапов занимается танцами. Он то и дело проверял осанку и выгибал спину. Поэтому я и подумал, что у него нетрадиционная сексуальная ориентация.

– Занимается танцами? – переспросила Майя. – Я все еще ни черта не понимаю.

– Танцоры натирают подошвы туфель канифолью, чтобы не скользили, – прошелестел Сильвестр. – Узнай, не записан ли Потапов в танцевальный кружок. А если записан... Нужно что-то срочно предпринять. Пока он не устроил еще один несчастный случай и не укокошил какого-нибудь свидетеля. Или Костю Чихачева. Он же новый ухажер его бывшей жены...

«Вот это да! – думала Майя, отправляясь на кухню выпить чашку чая. – Почему все люди смотрят на одно и то же, а видят по-разному?» Она сдобрила чай долькой лимона, но он все равно показался ей безвкусным. Сначала решила, что уже десять вечера и вряд ли сегодня можно успеть что-нибудь выяснить, однако минут через пять мысль трансформировалась, превратившись в свою противоположность – еще только десять часов вечера! Куча времени, чтобы попытаться что-нибудь выяснить!

Майя сняла телефонную трубку и позвонила Тоне Потаповой. Однако та ничего не знала о частной жизни бывшего мужа. Тогда она попросила у нее телефон потаповской тетки и, не колеблясь, набрала его. Изольда откликнулась мгновенно:

– Алло, что вам угодно?

– Это звонят из танцевальной студии, – ответила Майя, на всякий случай изменив голос. – Передайте, пожалуйста, Роману, что ближайшее занятие переносится.

– А кто это? – удивленно спросила Изольда. Или она не знала о кружке, или никакого кружка не было и в помине.

– Это Лена.

Если хочешь кого-нибудь обмануть, смело называй себя Леной. Какой бы ни была мода на женские имена, Лены в стране никогда не переведутся.

– Ну ладно, я передам, – снизошла Изольда и уточнила: – Значит, в четверг занятия точно не будет?

– Точно, – выдохнула Майя, почувствовав, как в животе у нее завозился страх.

Она положила трубку и забегала по кухне, не представляя, что делать дальше. Сильвестр спит как убитый, вряд ли он быстро восстановит силы. Но ведь он ясно сказал: «Нужно что-то срочно предпринять». Иными словами, нужно остановить Романа Потапова. Как она может остановить убийцу? Прийти к нему с голыми руками и заявить, что его песенка спета? Пожалуй, он даже не станет напрягаться и подстраивать несчастный случай – просто даст ей по башке, и дело с концом. Вот если бы у нее был пистолет...

Майя представила себе пистолет, потом продолжила визуальный ряд, и перед ней, как живой, встал старший лейтенант Половцев. Поколебавшись, она решила, что другого выхода все равно нет. Нужно уговорить Стаса отправиться вместе с ней к Потапову. Она обвинит Потапова в убийстве, а Половцев подстрахует ее, взяв преступника на мушку.

Она понимала, что Половцев сразу не согласится. Имея весьма смутные представления о правах и обязанностях оперативников, Майя тем не менее догадывалась, что угрожать пистолетом человеку просто потому, что он посещает танцевальный кружок, незаконно и чревато всякими осложнениями. Взвесив все «за» и «против», она вызвала медсестру, которая подменяла ее в экстренных случаях, сдала ей больного босса с рук на руки и приступила к операции. Первым делом следовало отыскать Половцева и уговорить его вступить с ней в преступный сговор. Конечно, ее прошлое обращение за помощью оставило не слишком приятное впечатление, но Майя готова была закрыть на это глаза.

Отыскав нужный номер телефона, она без раздумий набрала его и почти тотчас услышала щелчок, а вслед за тем отяжелевший от спиртного голос:

– Половцев. Во-первых, кто это? А во-вторых, чего вам надо?

– Это Майя Долинина, – ответила она. – Старший лейтенант, вы не на дежурстве?

Глупо было спрашивать. Стас был настолько пьян, что вряд ли им можно было укомплектовать оперативную группу.

– Н-нет, – подтвердил он ее предположение. – Так чего надо, я не понял?

– Старший лейтенант, где вы живете?

– Плотницкая улица, дом восемь, квартира пятнадцать, – едва ворочая языком, ответил тот и положил трубку.

Майя отняла телефон от уха и несколько секунд хмуро смотрела на него. Такой ответ внушал подозрения. Что-то подсказывало ей, что на предложение прокатиться к Потапову с пистолетом наголо Стас не ответит радостным возгласом. Она быстро собралась, одевшись легко и удобно, но замешкалась перед дверью, решая, стоит ли чем-нибудь вооружиться. Нож она взять побоялась, но зато очень вовремя вспомнила о том, каким способом роковая брюнетка, выдававшая себя за медицинскую сестру, оглушила Леонида Николаевича Изотова. Кажется, это был носок, набитый монетами. На подоконнике в ее комнате стояла стеклянная банка со старыми деньгами, и Майя, не долго думая, опрокинула ее в парадный носок Сильвестра, завязав конец морским узлом.

Получилась толстая колбаса, жутко тяжелая. На душе сразу стало как-то спокойнее. Если к ней пристанут в темном дворе, она вполне сможет раскрутить эту штуку и убить пару хулиганов.

Плотницкая улица находилась в десяти минутах ходьбы. Однако дома номер восемь на своем законном месте – после шестого и напротив седьмого – разумеется, не оказалось. И чтобы отыскать его, Майе пришлось изрядно побегать по району. В конце концов он обнаружился где-то на отшибе, за гаражами. Сторонясь спущенных с поводков собак, которые массово отправляли на газонах свои естественные надобности, она проникла в единственный подъезд и с замиранием сердца остановилась перед дверью пятнадцатой квартиры. Нажала на кнопку звонка и прислушалась.

Очень долго за дверью было тихо, потом раздалось глухое ворчание, и Майя решила, что старший лейтенант соврал насчет домашних животных. Судя по всему, здесь жила огромная собачища, похожая по характеру на своего хозяина. Насчет собаки она ошиблась: вероятно, рычал сам хозяин, который тоже мало походил на человека. Суточная щетина, мутные глаза и обезьянья ухмылка – таким он предстал перед поздней визитершей. В руке старший лейтенант держал обгрызенный соленый огурец с прилипшим к нему смородиновым листом. С огурца на джинсы весело капал рассол.

– Ну и? – спросил он, засунув огурец в рот и громко хрумкнув. – Чего случилось?

– Можно мне войти? – спросила Майя, охваченная той самой храбростью, которая отличает дрессировщиков диких зверей от простых смертных.

– Зачем?

– Возникло срочное дело.

Половцев молча отступил в сторону, и она перешагнула порог, отчаянно надеясь, что в кухне не притаились его собутыльники. Девушка с носком, набитым монетами, вряд ли устоит против банды пьяных милиционеров. Отчего-то она была уверена, что Стас напивается именно с товарищами по работе. К счастью, сегодня он пил горькую в одиночестве.

– У вас есть жена? – на всякий случай спросила Майя, чтобы не попасть впросак, если вдруг в коридоре нарисуется разъяренная женщина.

– Ха.

Майя решила, что «ха» означает категорическое отсутствие жены, и перешла к главному:

– У Сильвестра появился подозреваемый, – заявила она, с тревогой глядя в лицо старшему лейтенанту. – Это Роман Потапов. Сильвестр думает, что Роман Потапов убил Фофанова из ревности. Вы знаете, кто такой Потапов? Это бывший муж Тони Потаповой, невесты Фофанова.

– Не частите, – проворчал Стас. – Вы меня сразу запутали. Фофанов-мофанов... И где, черт побери, сам Сильвестр?

– Он заболел.

– Опять?! Куда ему еще болеть?

Стас захохотал, убив надежду Майи на то, что, может, он не такой пьяный, каким показался ей вначале.

– Послушайте, это не смешно, – рассердилась она. – Кроме вас, никто не верит, что произошло убийство.

– Я тоже не верю, – признался Половцев, продолжая веселиться.

В уголках его глаз даже появились две слезинки. Оставалось только догадываться, сколько процентов спирта они содержат.

– Старший лейтенант, вы манкируете своими обязанностями!

Половцев перестал ржать и угрюмо спросил:

– Это чего ты сейчас сказала?

– Я сказала, что если вы не поедете со мной к Потапову, я поеду одна. И когда он меня прикончит каким-нибудь изощренным способом, моя смерть повиснет на вашей совести.

Стас повернулся к зеркалу и изумленно спросил у своего отражения:

– Почему ты все это терпишь? – И сам себе ответил, выразительно пожав плечами: – Понятия не имею!

– Это ваш друг? – мрачно спросила Майя, кивнув на отражение. – Именно с ним вы чокаетесь, когда хотите произнести тост?

– Беда с этими девицами, – пробормотал Стас, потирая лоб. – И лезут, и лезут, и лезут... Такие въедливые!

– Вы поедете со мной? – спросила Майя. – Как друг, а не как милиционер?

– Если друг оказался вдруг, – неопределенно буркнул Стас и отправился в ванную комнату, ничего больше не добавив.

Там он в два счета разоблачился, встал под душ и зафыркал, отплевываясь от воды, рухнувшей ему на голову. Подкрутил кран, пустив побольше холодной, потом сделал ледяную и тихо ухнул.

Когда он снова появился в коридоре, обернутый только маленьким полотенцем, Майя подпрыгнула и немедленно отвернулась к стене.

– Чего это вы дергаетесь?

– Вы голый!

– Голый я гораздо лучше, чем одетый, – сообщил Стас, исчезая в комнате.

По всему выходило так, что он пошел одеваться, и Майя в волнении стиснула руки.

– Значит, мы едем к Потапову? – крикнула она.

Стас высунулся из комнаты и серьезно ответил:

– Сегодня я ощущаю себя вашим старшим братом. А братья не бросают своих сестер на произвол судьбы.

Майя подумала, что второй брат-алкоголик ей уж точно не нужен. Впрочем, когда Половцев наконец экипировался, выглядел он вполне вменяемым.

– Вы достаточно протрезвели? – опасливо спросила она, заметив кобуру. Оружия она побаивалась, как и тех, кто его носил.

– Дорогуша, ты же филолог. Должна знать, что в словосочетании «пьяный опер», главное слово всегда «опер». А прилагательное делу не мешает.

Они вышли на лестничную площадку, освещенную одинокой лампой, отдающей делу своей жизни последние силы, и двинулись вниз по лестнице – Стас вереди, Майя сзади.

– Только я не знаю, дома ли Потапов, – призналась она его спине.

– Вот мать твою!

– Я могу сейчас позвонить и проверить.

– Не надо никуда звонить. Попробуем на удачу.

Темными закоулками он повел ее к шоссе, заставляя то пригибать голову, то прыгать через какие-то клумбы. Псы, попадавшиеся им на пути, шарахались в стороны. Видно, от человека с пистолетом исходят особые флюиды, предупреждающие животный мир об опасности.

– Сейчас поймаем тачку и срежем через лесопарк.

– Но там шлагбаум!

– Какая разница?

За рулем подобравших их «Жигулей» сидел парень с рыжими усами, которые не могли замаскировать его юный возраст. Занявший переднее сиденье старший лейтенант немедленно начал им помыкать:

– Сверни налево. А теперь направо. Газу прибавь! Шустрее, шустрее...

Машина ныряла в один переулок, влетала в другой, бренча железными внутренностями, скакала по каким-то колдобинам и игнорировала желтые сигналы светофоров. Благодаря столь энергичному стилю вождения они довольно быстро очутились на месте. Адрес Потапова, сообщенный все той же Тоней, Майя записала на клочке бумаги, который Половцев вырвал у нее из рук еще в пути. Они без особого труда нашли дом и отпустили машину только возле самого подъезда.

– У вас есть план? – возбужденно спросила Майя, следуя за Стасом по пятам.

Он двигался быстро и, кажется, вообще ни о чем не задумывался.

– Нет, милочка, это ваше шоу! Вы солируете, я подпеваю.

«Тогда я буду блефовать, – решила она, перебирая в уме все, что имелось в ее распоряжении, – канифоль, ревность... Пожалуй, это все. Н-да, негусто».

Во дворе было безлюдно, а дверь в подъезд блокировал домофон. Стас наугад набрал номер квартиры и резко сказал:

– Откройте, милиция.

Невидимый жилец пискнул, и замок немедленно открылся.

– Мы же не хотим предупредить бананового убийцу о своем приходе? – задал риторический вопрос Половцев. – Если, конечно, ваш Сильвестр не соврал, и мы приехали по адресу.

Они вошли в подъезд, где так отчетливо пахло жареной картошкой с луком, что у Майи потекли слюнки. Стас легко взбежал по ступенькам на четвертый этаж, ни разу не проверив, успевает ли за ним Майя. В преддверии нужной лестничной площадки он неожиданно остановился, развернулся к ней небритым лицом и напомнил:

– Не забудьте – я всего лишь старший брат. Не произносите вслух мое звание.

– Идет, – пропыхтела Майя, хватая воздух открытым ртом.

– Ладно, отдышитесь, тогда пойдем, – разрешил сильно пьющий курильщик с многолетним стажем и снисходительно похлопал ее по плечу.

– Да я... уже... в порядке...

– А у вашего Сильвестра есть какие-нибудь доказательства? Или сплошной художественный свист? – не удержался Стас и вдруг насторожился: – Эй, погодите-ка! Что у нас тут такое?

– Что? – испугалась Майя.

Сердце ее неожиданно заколотилось с удвоенной силой. Теперь она тоже увидела. Одна из дверей на площадке была приоткрыта. За ней находился темный «предбанник», куда выходили двери двух квартир, в том числе и потаповской.

– Стойте здесь, – приказал Стас шепотом.

В ту же секунду в руке у него появился пистолет, Майя непроизвольно отшатнулась. Однако когда он шагнул за дверь и бесследно исчез, она колебалась всего лишь секунду, а потом метнулась следом. Стаса в предбаннике не было, но еще одна дверь – в квартиру Потапова – оказалась распахнутой настежь. Внутри было темно и тихо, и девушка замерла на пороге. В ту же секунду где-то в глубине квартиры вспыхнул свет, до ее ушей донеслось короткое ругательство.

Перепуганная Майя на цыпочках пробежала по коридору и выскочила на свет. То, что она увидела, потрясло ее. Она тут же подалась назад, закричала и со всей силы ударилась спиной о косяк. Стас Половцев, оказавшийся поблизости, мгновенно подскочил к ней, рванул на себя, крутанув, как фигурист партнершу, и зажал рот рукой.

– Молчи, молчи! – выдохнул он ей в ухо. – Уходим отсюда.

Роман Потапов висел в петле с жутким синим лицом и всеми остальными приметами удавленника. По комнате были разложены связки бананов – чистый желтый цвет бросался в глаза, а от сладкого запаха плодов, смешанного с запахом смерти, сводило скулы. Бананы лежали на столе, на подоконнике, на стульях и даже на полу. Все это производило жуткое впечатление – как будто ты попал на праздник безумства, где каждый совершает страшные поступки, а потом, весь окровавленный, выходит на сцену и демонстрирует публике, что он натворил.

Майя смотрела на труп расширенными глазами и не могла отвести взгляд. И убежать не могла, потому что ноги перестали слушаться. Стас больно ухватил ее за плечи и поволок по темному коридору к выходу. Теперь в руке у него вместо пистолета оказался носовой платок, которым он взялся за ручку двери. Только очутившись на лестничной площадке, Майя заметила, какое жесткое лицо у ее спутника.

– Нам надо... – пискнула было она, но Стас с такой силой дернул ее за руку, что чуть не отправил вниз пересчитывать головой ступеньки.

Бегом они спустились на первый этаж, но из подъезда вышли неторопливо, изображая влюбленную парочку. Вернее, это Стас изображал влюбленного, а Майя просто болталась у него под мышкой, поскольку он обнял ее одной рукой за плечи.

– Ах, теплая летняя ночь! – мечтательно протянул Половцев, сделав глубокий показательный вдох. – Покровительница убийц и влюбленных...

– Шекспир? – спросила Майя дрожащим голосом.

– Лучше заткнитесь, – шепотом посоветовал он, оглядываясь по сторонам и увлекая ее в густую черную тень старой сирени, заполонившей палисадники. Весной от этой сирени голова шла кругом у жильцов всего дома.

Стас долго водил ее какими-то дворами, и она бежала за ним, царапая коленки о заборы и не различая земли под ногами. Когда они наконец выскочили на пустую автобусную остановку, организм Майи взбунтовался, и ее долго выворачивало наизнанку в придорожной канаве.

Половцев молча ждал, пока она оправится, а потом подал ей свой носовой платок, от которого она отшатнулась с ужасом – как недавно от его пистолета. Когда подошел автобус, они прыгнули в него и сели сзади, подальше от двух мирно дремлющих женщин с корзинами на коленях.

– Почему вы скрылись с места преступления? – шепотом спросила Майя. – Вы же сами оперативник.

– Это не мой район.

– Ну и что?!

– И еще я не хотел, чтобы вас потащили на допрос. Как свидетеля, как причастное лицо, как главного подозреваемого – выбирайте, что больше нравится. Кстати, кто будет носить вам передачи? А-а, вы вспомнили о Сильвестре... Так вот запомните раз и навсегда: как только вы выложите эту свою басню про банановую шкурку, его немедленно загребут. Пока разберутся, что к чему...

– Но это же убийство! – воскликнула Майя. Восклицать приходилось шепотом, и она ужасно сердилась. – Когда станут расследовать, тут и вскроется связь...

– Да, безусловно. Кстати, чтобы вы знали, никакого убийства не было.

– Как это?!

– У Потапова на столе компьютер, на экране болтается послание: «Раскаиваюсь в том, что сделал, не поминайте лихом. Тетя, прости меня! Роман».

– Но это чушь на постном масле! – ахнула Майя. – А бананы?! Неужели вы будете отрицать, что у Потапова побывал убийца и все подстроил?! С помощью этих бананов он показал, что снова утер нам нос!

– Т-с-с, не орите так, – одернул ее Стас. – Не нужно, чтобы на нас обращали внимание. Смотрите, что мы имеем. Во-первых, труп Романа Потапова, который повесился, оставив косвенное признание в убийстве жениха своей бывшей жены. Помните – «раскаиваюсь в том, что сделал?». Допустим, Сильвестр очень удачно выступит тут со своими доказательствами – побелка на лице Фофанова, пакет с канифолью и все такое. Его логические построения отлично укладываются в схему, которую подкидывает следствию преступник: Потапов из ревности убил соперника и повесился. Дело закрыто, все довольны и весело рапортуют о том, что «висяка» нет.

– Потапов не повесился, его убили! Это доказывают бананы, которыми завалена комната. Что скажут по этому поводу ваши следователи?

– Ну, мало ли... Вдруг Потапов перед самоубийством чокнулся? Или просто решил продемонстрировать связь между своим самоубийством и смертью Фофанова. Не волнуйтесь, следователи придумают, как это все увязать, они для этого специальное образование получали.

– И вы не станете вмешиваться? – все еще не верила Майя.

– Не стану.

– Но это... это противозаконно! Какой-то гад убивает людей направо и налево, а вы, значит, закрыли на это глаза?!

– Что значит – закрыл? Банановая теория целиком на совести вашего любимого Сильвестра. Вот пусть он и доводит дело до конца.

– А если у него не получится?

– Получится, – заверил ее Стас. – Не впервой.

Майя открыла рот, потом захлопнула его и некоторое время молчала. Автобус мчался по длинным пустым улицам, заваливаясь на поворотах и громко хлопая дверьми на остановках. Ночные пассажиры входили и выходили, с пыхтением протискиваясь через турникет. Иногда появлялась стайка молодежи, и тогда в салоне на некоторое время воцарялись шум и веселье.

– Что значит – не впервой? – все-таки спросила Майя после длинной паузы. – Вы о Сильвестре что-то знаете?

– А вы?

– Ничего не знаю, – честно призналась она.

– Вообще-то я не должен выкладывать сведения, полученные оперативным путем в ходе ведения следствия...

– Стас!

– Ну ладно, ладно. Ваш Сильвестр – бывший военный. Полковник, командир артиллерийского полка.

Майя издала неопределенное восклицание, но Половцев сделал вид, что ничего не слышал.

– И вот как-то случилось у них в части ЧП. Повесился один прапор – начальник склада, где в том числе хранились боеприпасы. А от прапора этого только что жена ушла. Гуляла с офицерами... Ну что вам рассказывать? Обычные гарнизонные дрязги. Короче, военная прокуратура приступила к расследованию и пришла к выводу, что начсклада сам наложил на себя руки. Ребята особо не парились – мотив-то был налицо. Ну а Сильвестр ваш в самоубийство с самого начала не поверил. Вы же видели, у него глаз – алмаз. В общем, взялся он сам за это дело и быстренько его размотал. Благодаря его сообразительности и упорству накрыли банду, которая продавала оружие, похищенное из воинских частей. И хотя концы там все были хитро спрятаны, перед ревизией свои же решили убрать того прапора, на всякий случай.

– А я думала, он инженер какой-нибудь, – потерянно сказала Майя.

– С такой-то выправкой? И с этим идиотским уважением к дамам? Да вы, девушка, слепая.

– А откуда вы всю эту историю знаете? Это же военные секреты?

– Громкое было дело, в газеты попало, – коротко пояснил старший лейтенант.

Майя надолго замолчала, переваривая информацию. Стас был рад, что она перестала лезть к нему с призывами выполнить гражданский долг и немедленно пойти туда – не знаю куда, признаться в том – не знаю в чем.

Они вышли из автобуса, проехали несколько остановок на метро, а Майя все еще приходила в себя.

– Только не вываливайте на него свое восхищение, – посоветовал Стас. – Судя по всему, отставному полковнику не хочется, чтобы вы относились к нему с душевным трепетом. И не вздумайте меня сдать – плохо будет.

– Скажите, Стас, а босс сначала заболел, а потом ушел в отставку, или наоборот? Сначала ушел, а потом заболел?

– Не стоит перебарщивать с вопросами, – нахмурился Половцев. – Больше меня не спрашивайте, ничего рассказывать не буду. И вот еще что. Не вздумайте кому-нибудь ляпнуть, что явились к Потапову в тот момент, когда он еще болтался в петле. И что я тоже там был.

– А Сильвестру? – испугалась Майя. – Нет, Стас, это вы не можете мне запретить. Иначе все теряет смысл.

– Ну хорошо. Черт с ним, с Сильвестром, ему расскажите.

Они вышли на знакомую улицу, где фонари светили так тускло и стояли так далеко один от другого, словно их зажигали для красоты, а не для дела.

– Как порядочный человек я просто вынужден проводить вас до подъезда, – заявил Стас и неожиданно длинно зевнул.

– Лучше до квартиры.

– Не думаю, что вашему боссу понравится такой исход операции. Или инфлюэнца не позволит ему подняться с постели и начистить мне лицо?

– С чего бы ему чистить? – удивилась Майя. – А-а-а... Вы полагаете, что у нас с ним роман? – Она рассмеялась и махнула ручкой. – Так это неправда.

– Боюсь, вы меня неправильно поняли, – лениво заметил Стас. – Я вовсе не пытался узнать, свободно ли ваше сердце. Просто я не люблю драться с людьми, которые чуть что покрываются сыпью.

Он все-таки вошел с ней в подъезд и, вызвав лифт, провел рукой по щеке:

– Из-за вас я опять не побрился. Я всегда бреюсь с вечера, а сейчас уже середина ночи. Если заведусь, не успею выспаться.

– Как вы можете говорить о бритье, когда мы стали свидетелями... такого кошмара?

– Деточка, я с этим живу. У меня что ни день – новый кошмар. Если всякий раз не бриться, станешь похож на старика Хоттабыча.

Они поднялись на шестой этаж, вышли из лифта, и Майя товарищеским тоном сказала:

– Ну, что ж, старший лейтенант...

Она хотела добавить что-нибудь прочувствованное, но он не стал слушать и побежал вниз по лестнице, бросив через плечо:

– С поцелуем вам сегодня не повезло – я забыл дома освежающие пастилки.