Снова о пирамидах

Тревожиться было нечего. Совершенно нечего. И все-таки Джонни слегка вздрогнул. И спросил сердито, чтобы эту непонятную тревогу прогнать:

– Ты откуда взялся? Уже приехал?

– Нет, я из «Березки».

«А зачем звонишь?» – спросил Джонни. То есть нет, не спросил. Хотел только, но почему-то удержался. Сам не знал почему.

– Я не из самой «Березки», а со станции, – торопливо и звонко сказал Юрик (так чисто было слышно, будто он рядышком). – Тут будка автоматная, на ближние города, вот я и звоню. По пять копеек спускаю.

– А почему ты на станции? Ты что, сбежал?

– Да нет! – Юрик переливчато засмеялся. – Ко мне мама приехала. Она может меня домой забрать, если я хочу.

– А тебя отпустят? Ведь еще целая неделя…

– Меня отпустят, если я очень попрошу и мама! Потому что наш врач говорит, что у меня все хорошо. Потому что я под пирамидой лечился.

– Что? – спросил Джонни слегка обалдело.

– Да! Я такую пирамиду из картонного ящика сделал и над кроватью устроил и под ней спал в тихий час и ночью. Ты же сам говорил, что пирамиды для всего полезны, и для здоровья тоже.

Джонни тоже засмеялся:

– И тебе разрешили?

– Ага! Я же говорю, у нас такой хороший врач. Он на нашего директора похож. Он сперва хохотал, а потом сказал: «Спи на здоровье под пирамидой, если тебе это помогает». Говорит, хуже не будет… А мне даже лучше! Это на рентгене видно!

«А зачем ты звонишь-то?» – опять подумал Джонни. Вообще-то ничего удивительного не было: дорвался человек до телефона и трезвонит на радостях. Свобода! Домой еду! Но беспокойство опять царапнуло Джонни.

– Юрка! Значит, ты сейчас домой поедешь?

– Я не знаю! Мы с мамой пришли тебе позвонить, можно ли?

– А я-то при чем? – изумился Джонни.

– Ну, потому что я сказал Владимиру Геннадьевичу, врачу нашему, что мы с тобой должны на каникулах в Москву поехать, что это очень важное дело. И маме сказал. Ну вот, Владимир Геннадьевич и говорит: если правда поедете, то отпущу. Раз уж такое это неотложное дело! А мама говорит: давай сперва спросим Джонни… Джонни! Мы поедем?

Сон про желтый миндаль опять колыхнулся в глазах у Джонни. Только не было упругой сетки из цветов, а будто носом о твердый ствол…

– Джонни!.. – обеспокоенно зазвенел Юркни голос.

– Да подожди ты! – отчаянно сказал Джонни.

– Я жду… Только у меня деньги автоматные кончаются.

– Ты же писал, что десятого числа приедешь!

– Ну да! Вот мама и говорит: позвони, вдруг Джонни занят в каникулы! А ты ведь не занят?

«А вот как раз и занят! Откуда я знал, что ты, балда такая, сорвешься из „Березки“ раньше времени? Что же мне, от Черного моря отказываться? Я на юг улетаю!» – Так Джонни должен был ответить по всем законам здравого смысла. Так он и ответит сейчас. Только секундочку он помедлил. Потому что дурацкое воображение не вовремя подсказало ему, как Юрка тихо опустит трубку и молча поднимет на мать невеселые глаза.

И ничего даже не скажет – и так все будет понятно… Ну и переживет!

Поспит еще недельку под своей пирамидой. Сам виноват. Кто его просил сваливаться как снег на голову…

Да не как снег. Он же спрашивает: можно или нет?

Вот и надо сказать: нельзя, уезжаю.

А может, соврать что-нибудь? Сказать, что сестрица Вера заболела и в Москву к ней сейчас нельзя? Тогда получится, что никто не виноват.

А разве сейчас кто-то виноват?

Не будет он врать. Не врал Джонни своим солдатам и адъютантам никогда в жизни. Всякое в жизни случалось, но такого не было. И сейчас не выйдет.

– Джонни! Ты что молчишь?

– Я думаю, – сумрачно сказал Джонни. Хотя чего было думать?

– Ты думай скорее, я последний пятак бросаю, – сказал Юрик уже с печальной ноткой. Почуял что-то.

– Я же не знал, что ты на неделю раньше…

– Я понимаю…

«А у меня самолетный билет до Симферополя!» Хотя еще не известно. Может, еще и не купили билет…

– Уже цифры зажглись, – как-то глухо сказал Юрик (теперь сразу слышно, что издалека).

– Ладно, я сейчас, – глупо ответил Джонни. – Я… Это… А что, больше нет денег?

– Нет… Подожди… Джонни, еще полминуты! – Голос Юрика звенел, как тугая струнка, которую дергают нервно и неумело. – Джонни!

– Что, нашел пятак? – совсем уже по-идиотски спросил Джонни.

– Нет! Я ту монетку спустил, с корабликом!

– Что-о?

– Потому что больше нету! Джонни! Ну, ты скажи, мне ехать или нет? Скорее! Нет или да?!

Если бы он спросил «да или нет», Джонни и ответил бы, наверно, что нет. «Нет, я не могу, Юрка!» Но Юркиным последним словом было «да». И в этом «да» звенел такой отчаянный нажим, что Джонни рявкнул беспомощно и зло. Будто в рифму:

– Да!

Потом, испугавшись этого крика, добавил помягче:

– Ладно, приезжай…