Керея. Ну что?

Сципион. Пока ничего. Крестьяне уверяют, что видели его прошлой ночью неподалеку отсюда, во время грозы. Он бежал сквозь дождь.

Керея вновь подходит к сенаторам. Сципион следует за ним.

Керея. Это длится уже дня три, Сципион?

Сципион. Да. Я, как обычно, был при нем. Он приблизился к телу Друзиллы; коснулся его двумя пальцами. Казалось, он задумался. Потом он повернулся и вышел ровным шагом. С тех пор его ищут.

Керея ( качая головой). Этот мальчик слишком любил литературу.

Второй патриций. Что ж, в таком возрасте…

Керея. Но это не соответствует его происхождению. Императору нельзя быть поэтом. Конечно, два-три таких у нас уже было. Но паршивые овцы в любом стаде найдутся. Однако прочим хватило вкуса оставаться государственными мужами.

Первый патриций. Так спокойней.

Старый патриций. Пусть каждый делает свое дело.

Сципион. Что можно предпринять, Керея?

Керея. Ничего.

Второй патриций. Подождем. Если он не вернется, заменим его. Между нами говоря, недостатка в императорах нет.

Первый патриций. Да, императоров хватает. А вот личностей не найти.

Керея. А если он вернется с дурными намерениями?

Первый патриций. О боги! Это еще ребенок. Мы заставим его слушать голос рассудка.

Керея. А если он окажется глух к увещеваниям?

Первый патриций (смеется). Ну что ж! Не я ли писал в свое время трактат о государственных переворотах!

Керея. Да, если переворот потребуется… Но я бы все-таки предпочел, чтобы меня оставили в покое – наедине с моими книгами.

Сципион. Прошу меня извинить.

Выходит.

Керея. Сципион явно смутился.

Старый патриций. Он тоже ребенок. А дети всегда заодно.

Геликон. Рано или поздно они становятся взрослыми.

Появляется Страж: "Во дворцовом саду видели Калигулу". Все выходят.