на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



XI. Что такое масоны

Вернувшись в гостиницу Бристоль, Ольга наскоро сменила амазонку на простое домашнее платье и, позвонив лакею, приказала принести «первый завтрак» к себе в номер.

— Для двоих, — прибавила она. — Я жду профессора Гроссе одного или с отцом. Во всяком случае, прошу не принимать никого другого.

В ожидании своего гостя, артистка бросилась в кресло у окошка, выходившего на знаменитую улицу «Под липами», и глубоко задумалась.

Разговор в Тиргартене раскрыл ей глаза. Итак, все заметили то, чего она сама не замечала дольше всех и узнала только три дня тому назад из письма молодого учёного.

Письмо это отчасти удивило, отчасти даже испугало молодую женщину, но всё же и порадовало её. Сын её старого друга и учителя ей нравился уже потому, что не походил на обычных ухаживателей за хорошенькими актрисами. Он был умён и прекрасно воспитан: в 37 лет — уже известный учёный. И при всём этом Рудольф Гроссе был красив и изящен, что никогда ничего не портит в глазах самой умной женщины.

Ольга любила разговаривать с молодым профессором и ему одному, из всех знакомых мужчин, она разрешила посещать себя запросто, в полной уверенности, что это разрешение не будет им дурно истолковано.

Слишком часто приходилось актрисе наталкиваться на подобное понимание её русской простоты и откровенности со стороны «культурных» европейцев и вместе с этим обучать «вежливости и порядочности» мужчин высшего общества.

«Как все это гнусно и обидно, — думала Ольга. — Как красивы и поэтичны театральные подмостки издали, и как неприглядны вблизи».

Заграницей, особенно в Берлине, было легче… отчасти, но всё же сколько обидного, горького и… грязного прилипает к чуткой женской душе… Сколько раз отвращение до тошноты подступало к сердцу Ольги, нашептывая ей: «беги, беги из этого болота»…

Но хладнокровный рассудок спрашивал: куда бежать?.. Всюду одно и то же. Молодая и красивая женщина может быть спокойна только замужем. Но выходить без любви?!

Почему же она не возмущалась теперь, при мысли о предложении профессора Гроссе… Почему?..

Ольга машинально взяла с письменного стола письмо молодого человека, полученное ею три дня тому назад.

Оно было не длинно и не красноречиво, но именно поэтому оно понравилось актрисе, получившей отвращение от велеречивых объяснений в любви.

«Простите, что посылаю вам обещанные книги вместо того, чтобы самому занести их, как вы позволили. Я хотел бы, чтобы вы ознакомились с ними, как и с прилагаемой при этом рукописью, прежде чем спросить вас, не позволите ли вы мне постараться заслужить вашу привязанность… когда-нибудь. Из моей рукописи вы сами узнаете, что единственное преступление моей жизни сделано было по неведению, что, узнав страшную правду, я не побоялся ничего, стараясь загладить ошибку молодости, делаемую, увы, слишком многими, но, быть может, Бог простит меня и позволит стать для вас не только мужем, но и другом… Если же я ошибаюсь и не смею надеяться на подобное счастье, если, прочтя мои записки, вы не простите меня, то всё же я надеюсь, что хотя бы ради моего доброго чудного старика-отца вы позволите мне просить вас позабыть, о чем я мечтал, и видеть во мне только друга, верного и преданного, каким останется до самой смерти ваш — Рудольф Гроссе».

P.S. «Зная, что у вас не будет репетиций эти три дня, я позволю себе зайти за ответом, в понедельник».

Письмо было получено в пятницу. Двое суток, почти не отрываясь, читала Ольга присланные профессором исторические книги (исполняя его просьбу ознакомиться с ними прежде, чем прочесть его рукопись) и затем жадно пробежала небольшую тетрадку, исписанную красивым чётким почерком молодого учёного. Перевернув последнюю страницу рукописи, она быстро написала на клочке бумаги:

«Приходите».

Через пять-десять минут профессор Гроссе войдет в комнату, а она и до сих пор не знала, что и как ответить человеку, приславшему ей такую искреннюю исповедь.

Взгляд молодой женщины остановился на чёрной клеёнчатой тетрадке, такой обыкновенной и неказистой, но содержащей такие странные и страшные признания.

Рудольф Гроссе описывал просто, откровенно и бесхитростно, как он попал в масоны во времена своего студенчества.

Если бы Ольга не ознакомилась раньше с историей масонства, с его связью со всемирным еврейством с одной стороны, и со средневековыми сатанистами с другой, она, вероятно, сочла бы исповедь Рудольфа Гроссе бредом сумасшедшего, или просто сказкой. Но учёный историк заранее указал женщине, с первого взгляда завоевавшей его сердце, на опасность, окружающую её, благодаря «лестному вниманию» всемирного масонства.

В ответ на недоумевающий взгляд актрисы знавшей о масонах столько же, сколько все русские прочитавшие «Войну и миру» Толстого да пару романов Дюма-отца, т. е. ровно столько, чтобы считать масонов высоко добродетельными людьми с одной стороны, и сомневаться в их существовании, с другой, — профессор Гроссе принёс Ольге сочинения Тэна, Брока, Лависа, Копен Дальбанчелли, полдюжины томов учёных историков, доказавших неопровержимыми документами, что так называемая «великая французская революция» была подготовлена и приведена в исполнение масонами.

Вслед затем молодой учёный просил Ольгу прочесть его сочинение «Опыт истории храмовников», раскрывающее связь этого ордена с тайными обществами. С редким талантом выясняла книга Рудольфа Гроссе связь древней халдейской мудрости, превратившейся в еврейских царствах в ту мрачную и соблазнительную «чёрную магию» (каббалу), которая завлекла христианских рыцарей, превратив их постепенно, незаметно и неудержимо из набожных христиан и воинствующих монахов, защитников Гроба Господня, в Богоотрицателей сначала, а затем в «чернокнижников» и поклонников сатаны.

Вторая часть интересного сочинения молодого немецкого учёного не была опубликована, но автор просил Ольгу прочесть его рукопись, уже совершенно готовую к печати. С неумолимой логикой проследил историк последовательные изменения, верней переименования «рыцарей храма» — тамплиеров, превратившихся в «свободных каменщиков», «воссоздающих» тот самый храм Соломона, который клялись завоевать тамплиеры. Мастерски нарисовав картину образования первых масонских лож в Шотландии и их революционного влияния на обе части великобританского королевства, автор подсчитал, как в течение веков масонство, неудержимо размножаясь, в то же время расползалось по Европе, внося разложение в каждое государство, неосторожно открывающее двери этому «филантропическому» союзу. В то же время учёный историк установил неразрывную связь «братства свободных каменщиков» с каббалистами и сатанистами, или люциферианами 17-го и 18-го веков, существование которых непреложно установлено знаменитыми процессами отравительниц (Вуазен и Вигури), в преступлениях и святотатствах которых, известных под именем «чёрных месс сатаны», ближайшее участие принимали два священника-масона, Лесаж и Даво. Последствия появления сатанизма всюду одни и те же. Во Франции вымирает королевская семья: сыновья, внуки и правнуки Людовика XIV… Семь смертей таинственных и «необъяснимых!». Мужчины, женщины и дети умирают, увы, слишком понятным образом…

В Швецию, вместе с проклятым «орденом», проникают цареубийцы, жертвой которых становится Густав III, после убийства которого начинается бесконечная революция, вечная спутница масонов, погубившая мировое значение Швеции, бывшей не так давно вершительницей судеб Европы.

Россию предохранила от масонства мудрость Екатерины Великой. Женская чуткость проникла в то, чего не понял мужской ум австрийского императора Иосифа И, заплатившего жизнью за своё увлечение масонами. Ибо масоны убивают каждого монарха, неосторожно допускающего страшное тайное общество в своё государство. Масоны — враги монархизма, так как монархии являются охранителями силы народов, связывая их воедино.

Все это, сравнительно недавнее прошлое масонства молодой немецкий историк подтверждал документами и выводами неоспоримой логики. Но ещё ярче был воссоздан им следующий период существования масонства и его новейшая история. Опираясь на исследования французских учёных, Рудольф Гроссе раскрыл постоянную революционную деятельность «свободных каменщиков», меняющих имена, но остающихся всегда и везде теми же заговорщиками, цареубийцами и каббалистами, поклонниками сатаны.

Чем ближе к нашему времени, тем откровенней действуют масоны. Розенкрейцеры 18-го века, иллюминаты — начала XIX века, ещё скрывались. Карбонарии 20-х, 30-х, 50-х годов XIX века уже почти не прячутся. Они гордятся разрушением, вносимым ими во Францию, где революция следует за революцией. Целых сто лет не дает покоя несчастной стране то тайное общество, которое в 1871 году открыто заявило о своей солидарности с Парижской коммуной, с «правлением бешеных собак», — как выразился один из членов коммуны, полковник Россель, видевший вблизи «государственную деятельность» этого нелепого правительства, созданного лондонской «красной интернационалкой», превратившейся 20 лет спустя в интернациональную социал-демократию, придуманную Лассалем и Карлом Марксом — двумя евреями…

С тех пор всё ясней становится связь масонства с жидовством, с народом, избравшим каббалу своей религией. Все яснее сказывается ненависть к христианству союза, основанного якобы на началах христианской морали. Каждое торжество масонов-революционеров сопровождается гнусными святотатствами, избиением священников, поруганием храмов Божиих… Сатанисты уже не могут, да и не хотят скрывать, кому они служат… Чудовищные преступления совершаются то тут, то там, открыто неся печать сатанизма. Но влияние масонства, уже явно превратившегося в жидо-масонство, так велико, что ни в одном процессе не доискиваются побудительной причины.

То тут, то там совершаются таинственные убийства христианских детей и юношей, но в 1883-м году в Австрии, в 1891 г. в Пруссии — масоны добиваются смещения высших судебных чинов, насилуя правительство, нуждавшееся в деньгах, и убийцы остаются безнаказанными.

«Я пережил Ксантенское дело, писал между прочим Рудольф Гроссе, и нашел в нём все признаки древнейших человеческих жертвоприношений, превратившихся в иудейские ритуальные убийства. Талмуд стал соединительным звеном железной цепи, сковавшей воедино масонство с еврейством, или, вернее, жидовство с тайными обществами, меняющими названия и формы (согласно нравам и понятиям различных исторических эпох), но остающихся всегда и везде орудием всемирного жидовства, добивающегося всемирного владычества не только из тщеславия, властолюбия и жадности, но главным образом для того, чтобы раздавить, унизить и уничтожить христианство и воздвигнуть на месте сверженного Креста Господня трон антихриста, капище сатаны».

Дочитав последние страницы рукописи «Истории тамплиеров», Ольга с ужасом взялась за последнюю книгу, присланную ей профессором Гроссе, как «дополнение» к своему сочинению. Это был знаменитый роман Гюисмана «Ladas», автор которого впервые серьёзно и открыто заявил о существовании современного сатанизма в столице Франции — Париже… Прочтя эту небольшую книжку, написанную с редким талантом, никогда не подозревавшая ничего подобного, молодая женщина всплеснула руками и поняла страшную опасность, окружающую не только её, но всю Европу, весь христианский мир…

Как ни далеки были вопросы политики и религии от 26-летней актрисы, интересовавшейся до сих пор только драматическими поэмами, но Ольга знала достаточно для того, чтобы не скучать, читая серьёзную историческую книгу. Узнав правду о масонстве, она испугалась не столько за себя, сколько за того, на кого она смотрела, как на друга, — за профессора Гроссе, пренебрегшего громадной опасностью, чтобы предупредить и охранить ее… Это не могло не тронуть благородного сердца чуткой русской женщины. Но было ли это чувство началом любви или простой признательностью, Ольга не могла решить.

Ольга задумалась над этим вопросом, уронив на колени рукопись Рудольфа Гроссе, которая медленно сползла на ковер.

Молодая женщина не заметила этого, так же как и того, что кельнер, принёсший её завтрак на большом серебряном подносе, впился пытливым взглядом сначала в красивое серьёзное лицо молодой артистки, а затем в чёрную тетрадь, лежащую у её ног.

Расставив кофейный прибор на столе, кельнер (еврейский тип лица которого привлёк бы внимание Ольги — в другое время), почтительно нагнулся, как бы только что заметив оброненную артисткой тетрадь, и, поспешно подняв её, положил на стол. Но, подымая тетрадь, он успел, как бы нечаянно, раскрыть её и кинуть взгляд на рукопись. Узнать знакомый почерк и поймать слова: Бонн… масонство… Менцерт… было не трудно. Глаза кельнера злобно сверкнули, но поднявшая голову Ольга уже не поймала этого предательского взгляда и увидела перед собой только почтительную фигуру лакея, осторожно клавшего поднятую книжку на стол и затем бесшумно удалявшегося.


X. В Тиргартене | Сатанисты XX века | XII. Как попадают в масоны