Глава 6

Утром меня разбудила Харриет, раздвигавшая оконные занавеси. Увидев, что я проснулась, она спросила:

– Доброе утро, мадам, как вам спалось? Ванна для вас уже готова.

– Спасибо, Харриет, превосходно. Я и не ожидала, что буду так хорошо спать в первую ночь на новом месте, – улыбнулась я, думая при этом, что сплю уже на четвертом месте за четыре ночи. Так я скоро привыкну к перемене обстановки, и меня потянет к путешествиям, – но сколько же времени?

– Начало двенадцатого, мадам.

– О, как же долго я проспала! Почему вы не разбудили меня к завтраку?

– Его сиятельство не велел беспокоить вас до одиннадцати часов. Сам он давно поел и отправился по делам с управляющим. Я и не стала бы будить вас, но взяла на себя такую смелость потому, что ванна остывает. После ванны вам подадут завтрак.

Настроение мое сразу улучшилось: в душе я немного боялась, что дисциплинированная экономка не даст мне поесть, как провинившейся школьнице. Очевидно, она почувствовала мою неприязнь и прислала Харриет прислуживать мне, а может, просто считала ниже своего достоинства исполнять прихоти юной выскочки. В любом случае мне гораздо больше нравилась добродушная Харриет, она чем-то напоминала мне нашу Бетси: такая же основательная, твердо стоящая на земле и не дающая упасть другим.

Я тут же встала с постели и направилась в гардеробную, где стояла ванна. Этому удовольствию я уделила довольно много времени, так что завтракала уже около полудня. Я еще сидела за столом, когда вошла миссис Добсон.

– Есть ли у мадам распоряжения на сегодняшний день? – поинтересовалась экономка так же сухо, как обычно.

– Да, я хотела бы осмотреть дом и парк, если вы не против быть моим проводником, – ответила я, стараясь выглядеть невозмутимой и уверенной в себе.

– Как будет угодно мадам. Сначала лучше осмотреть парк, боюсь, после обеда пойдет дождь. Я прикажу подать коляску, пока вы наденете шляпку.

Я вовсе не собиралась надевать шляпку, но не стала спорить, а спокойно доела свой завтрак и отправилась в холл.

По небу плыли легкие облачка, и я не боялась получить солнечный удар или покрыться веснушками, прогуливаясь без шляпки. У крыльца уже стояла небольшая симпатичная коляска, миссис Добсон разговаривала о чем-то с представительным пожилым кучером, который статью походил на отставного военного.

Миссис Добсон покосилась на мою непокрытую голову, но ничего не сказала.

Мы сели в коляску, и она медленно двинулась по дорожкам парка, а миссис Добсон принялась рассказывать мне о его достопримечательностях. Сначала голос ее оставался таким же сухим и бесстрастным, но постепенно становился более человечным. Было заметно, что она гордится домом, в котором живет, и старается донести свою гордость до меня. Я была благодарным слушателем, так как хотела узнать об Эммерли как можно больше, но притом не забывала глазеть по сторонам. Весенняя прелесть просыпающейся природы пробуждала во мне странные чувства и мечтания. Мне хотелось выскочить из коляски и бежать по этим рощам и аллеям, раскинув руки, навстречу новому, неведомому, прекрасному…

Я решила вставать рано и прогуливаться по лесам и лугам каждое утро. Учитывая мою слабость к долгому сну, это была еще одна победа над собой после намерения заняться серьезным чтением.

Мы катались около двух часов, а потом, как и предполагала экономка, начался дождь. Но не скучный, как бесконечное рукоделие моей тетушки, осенний, а светлый, умывающий молодую листву, после такого чудесно гулять по мокрым аллеям, видя в каждой луже маленькое солнышко.

Больше всего мне понравилась небольшая ротонда, окруженная с трех сторон кустами сирени. Она находилась на склоне холма и с фасада была открыта, сидя в ней летним днем, наверное, очень приятно смотреть на прохладную гладь реки и зеленые луга за ней.

Совершенно очаровал меня также маленький грот, спрятанный в той части парка, которая была оформлена под девственный лес. В гроте стояла старинная мраморная скамья, посередине бил небольшой фонтан. «Здесь, наверное, хорошо сидеть, грустя о несбывшихся мечтах, и грезить наяву», – подумала я, разглядывая покрытые мхом стены.

Мне было о чем грустить, но вот о чем грезить – я не могла придумать. Воображение подбрасывало разные идеи, но здравый смысл упорно твердил, что в моем положении нет места грезам, все, о чем я могла теперь мечтать, – это что члены моей семьи будут здоровы и счастливы, а я сама смогу прижиться здесь и не зачахнуть от тоски. Я вернулась домой в задумчивости. Стоя у высокого окна в холле, я смотрела, как капли дождя падают на широкое крыльцо…

– О чем вы задумались, дорогая? – послышался позади меня голос графа. – Обед будет через час, и за это время, надеюсь, я успею показать вам комнаты, наиболее любимые мною, если вам будет угодно последовать за мной.

– Я думала о дожде, – рассеянно ответила я, все еще глядя в окно, – но я с удовольствием пройдусь с вами по дому.

– В таком случае сначала предлагаю осмотреть бальную залу и большие гостиные. Картинную галерею можно оставить на потом, сегодня солнце уже не в том положении, когда лучше всего смотреть на картины. Вы играете на музыкальных инструментах?

Граф предложил мне опереться на его руку и повел по лестнице в ту часть дома, где я еще не побывала.

– Совсем немного, меня учили в пансионе, но дома возможности упражняться не было.

– У меня прекрасный музыкальный салон, где вы можете играть, сколько захотите, а также светлая мастерская для занятий живописью. Мои предки уважительно относились к искусствам, и сам я в молодости грешил наивными виршами и романтическими пейзажами.

Огромная бальная зала могла бы привести меня в восторг, если бы не следующее соображение: ею вряд ли пользуются при нынешнем владельце чаще раза-двух в году. Я еще помнила рождественский бал в городском доме графа, по веселью его можно было сравнить с воскресной проповедью. Большие гостиные и курительная комната рядом с залом впечатляли своей изысканностью, но не давили на посетителя роскошью. Здесь, как и повсюду в доме, все находилось в полной готовности на случай приезда неожиданных гостей. Для приезжающих с визитами была отведена небольшая уютная комната для приемов с широким балконом, где под зонтиком стояли плетеные кресла и столики и наверняка приятно было пить чай со льдом в летнюю жару. Час пролетел незаметно, пришла пора переодеваться к обеду, а я увидела лишь небольшую часть здания.

– Не хотелось бы показаться вам хвастливым стариком, но я горжусь своим жилищем, – сказал граф, когда мы уже сели за стол, – и мне интересно ваше мнение о доме, который отныне стал и вашим. Может быть, стоит что-то переделать?

– Дом просто великолепен, я бы не добавила и не убрала ни одной детали в его убранстве, – искренне ответила я, – но я еще многого не видела.

– К сожалению, я не смогу продолжить нашу экскурсию, но миссис Добсон охотно покажет вам все, чего вы еще не видели. Историю поместья она знает так же хорошо, как и я, ведь она родилась здесь, ее семья уже двести лет служит у Дэшвиллов. Что касается меня, я завтра покину вас, у меня есть дела на севере.

– Вы уезжаете, едва приехав? – Я и не подумала скрыть свое удивление.

– Моей целью было доставить вас сюда, а теперь я удаляюсь. Вам нужно привыкнуть слишком ко многому, и я не хочу вам мешать.

– Я не понимаю вас, сэр, – честно призналась я.

– На вас свалилось так много всего непривычного: новые обязанности, новый дом, новые люди вокруг вас. Я думаю, будет лучше, если вы будете входить в незнакомую жизнь размеренно, постепенно осваиваясь с ролью хозяйки.

– Но я полагала, что девушка должна сначала справиться с ролью жены, – возразила я, тут же обругав себя в душе за бестактность.

Граф невесело улыбнулся:

– Я думаю, не в нашем случае. После разговора, так взволновавшего вас, лучше будет, если вы немного отдохнете от меня, поразмыслите обо всем спокойно. Осмелюсь надеяться, вы полюбите Эммерли так, как люблю его я…

– И когда вы намерены вернуться? – Я действительно почувствовала облегчение от того, что графа какое-то время не будет рядом.

– Недели через три. Думаю, за это время вы успеете принять решение касательно нашего будущего. Ваша молодость и живость характера помогут вам приспособиться к новому ритму жизни, а несвойственная вашему полу и возрасту рассудительность сделает вас чудесной хозяйкой.

– Вы мне льстите, я совершенно не представляю, как управлять большим домом, да и ваша экономка вряд ли позволит мне отдавать бестолковые распоряжения. – Я пропустила мимо ушей напоминание о том, что должна принять решение.

– Вы не стесняйтесь миссис Добсон. Она только кажется суровой, а на деле очень добра и предана нашей семье, а так как вы теперь ее часть, значит, и вам также. Она любит порядок во всем и с давних лет пеняет мне, что я не женюсь, заменив мне в этом бедную матушку.

– Ну что же, надеюсь не показаться ей полной дурочкой по части ведения хозяйства.

– Вы никому не можете показаться дурочкой, дорогая. В ваших глазах светится ум, и это вас не портит. – Граф улыбнулся и добавил: – Я вернусь как раз к открытию летнего сезона в Бате, и мы с вами отправимся туда. Мне полезны воды, а вы окунетесь в удовольствия светской жизни. Там почти каждый день бывают балы, катанья, пикники, и вам все это наверняка понравится.

– Я могу лишь повторить, что вы очень добры ко мне.

– К вам нетрудно быть добрым, но не забывайте, что я все еще надеюсь на жертву с вашей стороны. Но не будем пока об этом…

За столом стало тихо, я не хотела поддерживать беседу в данном русле, опасаясь, что не сдержу гнева и наше хрупкое перемирие с графом прервется.

Остаток дня я провела в своей комнате для рукоделия за изучением модных журналов. Никто не явился с визитом, и граф тоже не беспокоил меня.

Уютная комнатка полюбилась мне сразу же, она была похожа на тихое пристанище, в котором бедная героиня романа преклонила усталую голову после всех треволнений…

Правда, мой роман едва успел начаться, а мне уже требовалось пристанище, и это давало мне повод представлять себя какой-нибудь Агнес Грей или незнакомкой из Уайтвелл-холла, чьи горести на первых страницах делают полнее их счастье в финале романа.