Глава двадцать девятая

ПИР ХАРАЛЬДА

Это первое празднество при новом конунге. Кажется, пир удался на славу. Впрочем, он еще не кончен. Сказать, что пир удался, можно будет лишь в том случае, если ничто не омрачит его и он завершится так же хорошо, как и начался.

На пиру множество людей с разных концов страны. Они воспользовались праздником, чтобы приехать и помянуть покойного конунга, которого все уважали за мудрость и справедливость, а заодно познакомиться с новым конунгом, совсем еще юным, но, как говорят, властным и решительным.

Щедро льется брага в рога, искусно отделанные серебром, с серебряными лапками, чтобы их можно было ставить. Служанки с ног сбиваются, разнося по столам подносы с яствами. На служанок покрикивает управляющий Бьёрн, всю жизнь верно служивший покойному конунгу и распоряжавшийся у него на пирах.

На почетном сиденье вместе с конунгом Харальдом по правую руку от него сидит Гутторм, конунгов дядя и воспитатель, по левую — Кукша, друг и побратим. Напротив них, на втором почетном сиденье, сидит Хаскульд, близ него Тюр, Свавильд и прочие Хаскульдовы воины.

Много уже выпито, но жажда пока что не ослабела. Гости поминают умерших, и прежде всего покойного Хальвдана. Пьют они и за здоровье юного конунга, желая ему во всем быть подобным отцу.

Больше всех пьют Хаскульд и его товарищи. Гостеприимный конунг особенно внимателен к ним. Да и как же иначе? Ведь это друзья его побратима, в котором он души не чает. Впрочем, каждый разумный конунг старался бы расположить к себе таких доблестных и бывалых воинов. Чего стоит хотя бы берсерк Свавильд, бесстрашие и сила которого известны далеко за пределами Норвегии!

К Хаскульду и его друзьям то и дело подходят служанки с полными рогами, посланные то конунгом, то его управляющим Бьёрном. Чаще всех подносят Свавильду, очевидно, конунг полагает, что у самых неистовых воинов должна быть самая неистовая жажда.

Наконец некоторые из товарищей Хаскульда начинают сдавать, Тюр, сидящий рядом со Свавильдом, уже еле держится на лавке, однако ему неохота покидать веселый пир и одному тащиться спать в гостевой дом. Кое-кто из остальных тоже клюет носом.

В гриднице жарко. Брага в жбанах, внесенная к началу пира, успела согреться. В сенях меж тем стоят полные бочки холодной браги. Не худо бы дать гостям освежиться!

Харальд подмигивает управляющему Бьёрну, тот понимающе кивает и покидает гридницу. Вскоре из двери, ведущей в сени, появляется служанка, держа перед собой большой наполненный рог, она идет ко второму почетному сиденью и отдает рог Тюру. Вслед за нею показывается другая служанка с таким же рогом и направляется к Свавильду.

Юный конунг пожирает Свавильда глазами, когда тот принимает от служанки рог. Кукша тоже весь напрягается, словно тетива лука. У него вдруг возникает сомнение: да подменил ли он мешочек с ядом? Ведь он мог спросонья перепутать и надеть на шею Харальда тот же мешочек, что и снял. А может, он и вообще в ту ночь не просыпался и все, что он тогда делал, ему просто приснилось! Видя, что Свавильд собирается пить, Кукша вскакивает, чтобы бежать к Свавильду и на всякий случай выбить рог у него из рук. Поняв Кукшино движение, Харальд хватает Кукшу за плечо и сажает на место.

— Не мешай ему, — шепчет Харальд Кукше в ухо, — пусть полечится от изжоги!

В это время Свавильд взглядывает на юного конунга и кричит ему, что пьет этот рог скорби в память его отца, славного конунга Хальвдана Черного. С этими словами он выпивает содержимое рога и возвращает рог служанке.

Кроме Харальда и Кукши, в гриднице есть еще один человек, который с особенным вниманием следит за происходящим. Это Сигне, сидящая на женской скамье в конце гридницы.

Рядом со Свавильдом сидит Тюр, осоловело глядя на только что принесенный рог, он не в силах больше пить и не знает, что ему делать. Свавильд избавляет его от сомнений, забрав у него рог и единым духом осушив его в честь ныне здравствующего конунга Харальда.

Едва Свавильд успевает опорожнить рог, как Тюр сползает с лавки и валится на пол. Если бы Тюр хотя бы пригубил принесенную ему брагу, Харальд мог бы, пожалуй, решить, что служанки перепутали рога и Тюр отравлен вместо Свавильда.

Но Харальд ясно видел, что Тюр не прикоснулся к напитку, что Свавильд выпил оба рога. Юный конунг не верит своим глазам, он спрашивает у Кукши, так ли все было, как он видел, и Кукша подтверждает, что Харальд не ошибается.

Проклятая ведьма права — не время еще умереть могучему берсерку! Харальд говорит это Кукше, и тот кивает. Кукша испытывает громадное облегчение, он не может скрыть радостной улыбки.

Однако Харальд даже не замечает его радости. Харальд взволнован: у него на глазах сбылось пророчество. Значит, судьбу ничем не отвратишь. Но, значит, так же неотвратимо сбудется и пророчество бабки Асы, ведь не зря же она выходила из кургана!

Нет, беспокойному Харальду мало того, что он видел, он недоверчив, как все конунги. А вдруг колдунья обманула его и насыпала в мешочек золы? Может, она потому и предсказывала так уверенно, что Свавильд не умрет на пиру?

Харальд уже забыл, что все дело он затеял для того, чтобы отомстить за Кукшину обиду. Теперь он поглощен одним — проверить колдунью, проверить судьбу. Его увлекает эта удивительная игра. К тому же, проверяя предсказание колдуньи, он как бы проверяет и предсказание бабки Асы.

Сейчас он прикажет своим людям убить Свавильда, когда тот выйдет из гридницы. Если колдунья права, то и из этого ничего не получится, и, значит, Свавильд действительно должен погибнуть от меча в дальних краях. Но если людям Харальда удастся его убить, значит, Харальда обманули, значит, яд был не яд, а простая зола, средство от изжоги!

Щеки Харальда пылают, сообщая Кукше о своем намерении проверить колдунью, он почти не понижает голоса. Кукша невольно оглядывается на Гутторма. Но Гутторм ничего не слышит, он поглощен разговором с ярлом Сигурдом.

— Если проклятая ведьма посмеялась надо мной, — говорит Харальд, — завтра она пожалеет об этом!

Кукша догадывается, что сделают с колдуньей, если Свавильда сегодня убьют. Однако ему и в голову не приходит, какая буря бушует в душе Харальда, как страстно он желает спасения Свавильду, хотя сейчас он прикажет его убить, только сперва обдумает, кому из надежных людей поручить убийство. Конунг спрашивает совета у своего побратима, но побратим, который не желает этого убийства, не может сказать ничего вразумительного.

Кукша не знает, как быть. Он находит глазами Сигне на женской скамье и встречается с нею взглядом. Сигне улыбается ему. Однако ее удивляет Кукшин растерянный вид. В чем дело? Ведь все, кажется, вышло так, как он хотел. Кукша видит, что Сигне встревожена, но не может ей ничего объяснить.

Наконец любопытство побеждает Сигне, и она придумывает, как поступить. Она выходит в сени, потом возвращается, неся два рога холодной браги, и направляется к Харальду и Кукше.

— Мне показалось, что вам жарко, — говорит она, подавая им брагу, и садится рядом с ними.

Но Харальду не до браги, он поднимается и вместе с Бьёрном выходит в сени, ему надо отдать кое-какие распоряжения.

Сигне оглядывается на Гутторма — тот по-прежнему занят беседой с ярлом Сигурдом и не обращает на них внимания.

— В чем дело, говори скорее, — шепчет она Кукше.

Кукша рассказывает ей о том, что задумал ее брат. Сигне слушает и кивает. Потом она берет из рук Кукши рог и, напевая, идет через гридницу к скамье напротив. Остановившись перед Свавильдом, она протягивает ему рог и произносит вису:

Тот, кто пьет сегодня

На пиру всех больше,

Должен остеречься,

Выходя отсюда,

Сталь мечей звенящая

Жаждет крови воина.

Помни, рыжий воин,

Предостереженье!

Сказав это, Сигне, не оглядываясь, идет прочь к женской скамье.

Свавильд мгновенно трезвеет, он смотрит вслед прекрасной деве, он знает, что таких вещей зря не говорят. Могучий берсерк не из тех, кто в бездействии ожидает своей судьбы. Если его подстерегает опасность, он бросается ей навстречу, нечего жмуриться, от судьбы все равно не спрячешься!

Судя по словам прекрасной Сигне, дело касается его одного. Значит, незачем поднимать лишний шум и впутывать других. Выпив рог, принесенный девой, Свавильд встает и направляется к двери. Распахнув ее ногой, он обнажает меч и выходит из гридницы.

Никто не замечает исчезновения Свавильда, в гриднице по-прежнему царит веселый пьяный гомон. Немного погодя возвращается Харальд, он садится на свое место и говорит Кукше:

— Ведьма не соврала — Свавильд ушел живым. А старик Бьёрн и еще двое лежат мертвые. Мои люди бросились было искать проклятого берсерка, но я им сказал, чтобы не тратили попусту времени.

Кукша с удивлением замечает, что лицо конунга Харальда озарено радостью.