Глава 28

Старый должок

– Ты точно здоров? – поинтересовалась Таня.

Голос звучит так, словно из патефона, появившегося недавно у них во взводе. Парни каждую свободную минуту крутят пластинки. Правда, времени этого у них не так чтобы и много. Виктор гоняет личный состав нещадно. Еще и образование их взялся повышать. В смысле, никарагуанцев. С русскими все сложней. У них среднее уже имеется, а для получения высшего Нестеров как преподаватель не годится.

Зато с начальным пока очень даже справляется, чему способствуют знания, а так же повышенные значения Интеллекта и Харизмы. Уж на сандинистов-то этих надбавок хватает с лихвой. Настолько, что они прогрессируют с завидными темпами. Всего-то месяц прошел, а их умения уже сдвинулись с мертвой точки. Что свидетельствует о явном прогрессе. Правда, тут еще следует прибавить и саму жадность молодых людей к учебе. Они впитывали в себя знания как губка.

– Да говорю же в полном порядке, – ответил Виктор, с улыбкой глядя на артефакт.

«Кинитофон» ему достался в качестве трофея, еще в Китае. Один комплект он сдал за вознаграждение в тыловую службу ЧВК «Витязь». Второй, с одобрения взвода, оставил себе. Ну и как следствие, одну половину парного артефакта передал Баевой, вторую оставил себе. Благодаря чему раз в десять дней они вполне себе общались напрямую.

Впрочем, параллельно вели активную переписку. Артефакт все же не заменит дорогих строчек. Разговор ты не запишешь, и переслушивать его не будешь. А вот письмо можно в любой момент открыть и перечитать. Смешно, но бойцы зачитывают их до дыр. И Виктор не исключение. К слову, шутить с этим делом не рекомендовалось. За исписанный клочок бумаги можно огрести кучу неприятностей.

– А почему голос тогда такой смурной? – не унималась Таня.

– Да так. Ерунда, – попытался уйти от ответа он.

– Ви-итя-а, – многозначительно и требовательно протянула она.

– Правда, все в порядке. Просто настроение подпортила одна встреча.

– И кого ты там встретил?

– Панова.

– Гену.

– Ага. Его.

– Но разве у них уже был выпуск?

– Нет. Зато сейчас стажировка. Он же у нас вечный отличник. Так что и в училище лидер во всем. Наверное его подстегнула наша встреча, прошлым летом, перед моей отправкой в Китай. Я тогда не удержался и похвастал своими достижениями. Вот он похоже и решил ускориться. Получил высшее образование по Эфиру, и как результат, ему предоставили право выбора места стажировки. Ну, а Никарагуа сейчас у всех на слуху.

– Это точно. Газеты так и пестрят громкими заголовками.

Ничего удивительного в том, что они говорили на отвлеченные темы, обо всем и ни о чем конкретно. Душевные томления они предпочитали изливать на бумагу, чтобы потом испытывать их снова и снова, перечитывая дорогие строчки. Артефакты пользовали для обычного трепа, дабы услышать пусть и измененный, но узнаваемый голос. Второй заряд никогда не расходовали. Хотя ресурс при этом и не экономился, его они берегли для экстренной связи.

– Но разве юнкеров отправляют на войну? – удивилась девушка.

– Вспомни меня, – пожал плечами Виктор.

Она конечно этого видеть не могла, но сделал он это непроизвольно.

– Но ты ведь отправлялся не в действующую армию, а на стажировку. Просто, так получалось, что обе они совпали с провокациями на границе.

– Вероятно причина в его успехах. А может и в дворянской партии. Как ни стараются изжить сословные предрассудки, они все еще сильны. Хотя и не дают абсолютно никаких преимуществ, – предположил он.

– Я знаю. Получается, вы с ним встретились, и он ни преминул тебя задеть?

– Признаться, откровенно не задевал. Просто сразу же спелся с дворянским кружком в офицерском собрании. Он и прежде был той еще занозой голубых кровей, а тут еще и присущая летчикам заносчивость.

– Он тебя задел, – догадалась она.

– Так. Самую малость. Приблизившись к черте, но не заступив за нее.

– И ты решил вспомнить ему «тренировку» на пустыре, и его слова о готовности повторить ее в любое удобное время после сдачи выпускных экзаменов, – не спрашивая, а утверждая, произнесла она.

– В полный контакт, – подтвердил он. – Ты ведь знаешь, я запасливый и у меня в загашнике всегда найдется парочка другая «Аптечек». Так что, увечий препятствующих исполнению служебных обязанностей не предвидится.

– И?

– Отказался, – скрежетнув зубами, ответил Виктор. – Да так технично, что облил меня помоями, вновь пройдя по грани. Даже на поединок не вызвать. Сам же дураком и буду выглядеть. Если только внаглую ломиться, как завзятый бретер.

– Не стоит оно того, Витя, – произнесла она, и ее взволнованность передалась даже механическим устройством. – О твоей храбрости и профессиональных умениях говорят твоя Суть и награды. Так что, подобные спичи скорее не красят его самого. Он сам того не понимая выглядит как задиристый пудель, тявкающий на маститого, сильного и уже все доказавшего бульдога. Так что, сколько бы он не вылил на тебя помоев, грязь к тебе не престанет. Если только ты сам в ней не вываляешься.

– А еще, ты не согласишься быть рядом с бретером, – хмыкнул Виктор.

– Но ты ведь не такой?

– Нет конечно, – открестился Виктор.

Хотя именно мысль о дуэли он в голове и держал. Просто осуществить это намеревался в ДВР, а не здесь, где действовали законы военного времени. Тут ни о каких поединках не могло быть и речи. Но после слов подруги, или даже скорее уж невесты, он предпочел сразу же отмести эти намерения. Таня ему была куда дороже, какого-то много о себе думающего дворянчика.

Час пролетел незаметно. Казалось бы он едва активировал артефакт, как время истекло. И по обыкновению разговор оборвался внезапно, на середине фразы. Как обычно, за временем они не следили. Вообще, Виктор удивлялся самому себе. Обычно он был неразговорчив. И не потому что стеснялся, а просто не находил тем для разговора.

Даже со своими закадычными подругами из фармацевтического общежития. Бывало такое, что он просто замолкал, и мог не проронить ни слова в течении длительного времени. У девчат даже присказка появилась в отношении него. В такие моменту, кто-нибудь из подруг непременно поинтересуется – «о чем молчать будем».

А тут, прямо болтает без умолку. И ладно бы инициатива исходила от Татьяны. Ничего подобного. Трещит как пулемет, она порой даже фразу вставить не может.

– Разрешите, товарищ поручик? – заглянул в палатку Ясенев.

– Говори, – закрывая и убирая «Кинитофон» в специальный чемоданчик, где хранились все артефакты, произнес Виктор.

– Вас комбат вызывает.

– И давно стоишь у порога? – нахмурился Виктор.

– Минут пять.

– Тимур, – нахмурился Нестеров.

– Товарищ поручик, ничего там особого не будет. Отправят в какую-то задницу. А так, вы хотя бы с Татьяной Леонидовной поговорили.

– Ну, моли бога, чтобы мы из этой задницы не вернулись, – многообещающе пообещал Виктор.

– Я уж лучше вернусь, – буркнул в ответ радист.

Не забыл еще о том, как ему аукнулись насмешки над отделением Овечкина. Старший унтер из их экипажа всю душу вынул. Такого веселья Ясенев не мог припомнить даже во время курса молодого бойца. Тогда ему казалось, что хуже быть уже не может. Как оказалось, унтера их даже жалели.

Сидор Матвеевич был пустышом, но пределы выносливости инициированных прекрасно понимал. Попросил Виктора озвучить Суть наказываемых, деловито записал в свой блокнотик, после чего начал вдумчиво выворачивать их наизнанку.

– Виктор Антипович, что так долго? – недовольно сдвинул брови капитан Остроухов.

– Прошу прощения, товарищ капитан, спешил как только мог.

Мысленно удивляясь присутствию их главного молчи-молчи, майора Ворохова, ответил Виктор. Особист напрягал своим присутствием, и дело даже не в том, что Нестеров испытывал к нему стойкую неприязнь. Просто от ДБР он в принципе не ожидал ничего хорошего.

– Прошу, товарищ майор, – комбат предложил изложить суть дела особисту.

– Смотрите, – пригласил тот Виктора к столу, с расстеленной картой. – Сегодня утром две наших эскадрильи бомбардировщиков, под прикрытием истребителей выполняли задачу по уничтожению складов в Леоне. По возвращении, вот в этом квадрате их настигли две эскадрильи истребителей «Буфало», с авианосца «Саратога». Завязался бой, в результате которого три наших самолета получили повреждения. Два дотянули до аэродрома. Третий упал, не дотянув до линии фронта примерно двадцать километров. Пилот, ваш одноклассник, Панов.

– Мне предлагается отправиться на его поиски? – вздернул бровь Виктор.

Вполне оправданное удивление. Бог бы с ним, с прогулкой за линию фронта. Она тут не сплошная. И за прошедшее время, Нестеров не раз и не два совершал рейды по тылам противника. Мало того, действовал там в составе взвода, неоднократно раскатывая небольшие гарнизоны селений или блокпосты на дорогах.

После захвата первого, у Палакагуина, Виктор не стал накладывать руку на находившуюся там пару полуторатонных грузовиков «Джефри». Просто незачем было. Но захватив блокпост у Ла-Тринидат один из грузовиков отжал в пользу своего разросшегося взвода. Очень уж ему не понравилось возить десант на броне.

А вот дополнительный внедорожный грузовик, с легкостью способный вместить не только десяток бойцов, но и дополнительные боеприпасы, был куда как полезен. И уж тем более, когда возникала необходимость вывезти тела с изрядным запасом избыточного опыта.

– Товарищ майор, подобная спасательная экспедиция, это все равно, что искать иголку в стоге сена, – покачал головой Виктор, и продолжил. – Учитывая, что территория занята противником, шансы и вовсе стремятся к нулю. К тому же, опыт пограничных конфликтов ДВР и СССР, гражданской войны в Испании, военного конфликта в Китае и войны в Эфиопии, указывает на то, что для поиска сбитых пилотов противником задействуются серьезные силы и средства. Иными словами, я предполагаю, что Геннадий Владимирович уже в плену.

– Панов из состоятельной семьи… – произнес Ворохов.

– Мне это известно, – невольно прервал его Виктор.

– И они могут позволить себе дорогостоящие покупки, – не придал значения резкости поручика, майор. – Панов прибыл сюда не только с «Аптечкой». При нем имелись двойной «Кинитофон», вторая часть которого, ясное дело, у его родителей. И четверной «Маяк», – с этими словами он выложил на стол коробочку из нержавеющей стали.

Взглянув на артефакт, Виктор увидел, что один заряд израсходован. После чего взял «Маяк» в руки, и откинул крышку. Под ней ожидаемо обнаружился компас, указывающий северо-западное направление. Табло, из барабанчиков с цифрами, с дистанцией до точки последней активации. Тридцать семь километров триста тринадцать метров.

Хм. А еще, там имелась латунная кнопка запроса. Получается, это новейший образец. Впрочем, как уже говорилось, родители Панова могли себе позволить большие траты. Нажав ее, можно послать сигнал на первую половину. Получив его, владелец артефакта активирует свою половинку «Маяка» и уточняет направление поиска. Далеко не всегда можно оставаться на месте. Как пример, случай Панова.

Прежде, в подобных случаях, приходилось просто ожидать сигнала от первой половины «Маяка». Стрелка показывала в сторону места подачи последнего сигнала, а табло указывало расстояние до точки.

– Я так понимаю, все, что у нас есть, это сигнал от Панова. Но кто сказал, что это не попытка заманить нас в ловушку? – усомнился Виктор.

– Геннадий Владимирович связался с родителями, и сообщил что в полном порядке. Они в свою очередь прибыли в отдел ДБР в Троицке, и заканчивал разговор он уже с дежурным офицером. От него информация по радио дошла до нас. Панову удалось приземлиться без приключений, и он, предположительно, вырвался из квадрата поиска, в северо-восточном направлении, уйдя в холмы покрытые лесами. Конечно янки не прекратят поиски, и скорее всего расширят радиус. Но мы должны попытаться вырвать нашего летчика из возможного плена.

– Не вижу причин, отчего бы ему не сдаться, – пожал плечами Виктор. – Американцы не японцы, и даже с наемниками будут обращаться согласно Женевской конвенции.

– Не совсем так, – возразил Ворохов. – Намерения ДВР уже секрет Полишинеля. Американцы не желают появления никарагуанского канала, и утраты своего влияния в регионе. Уже запущена компания по очернению ЧВК «Варяг». На наши головы выливаются тонны лжи. Нас обвиняют в военных преступлениях, убийствах местных жителей. И черт его знает в чем еще. ДБР разумеется старается развенчивать это, но лить помои куда проще, а в плохое верится значительно легче.

– Вы это к чему?

– К тому, что всех пленных варягов будут судить, и приговор будет однозначным – электрический стул, до окончательной смерти.

– О к-как! – опешил Виктор.

– Вот так, – слегка развел руками Ворохов. – В этой связи, принято решение прилагать все усилия для спасения граждан республики.

– И чего они стремятся этим добиться? – имея ввиду американцев, поинтересовался Виктор.

– Показательные процессы и казни наших граждан призваны поднять волну недовольства в ДВР, политикой правительства.

– Мы своих не бросаем, – кивнув, произнес Виктор.

– Именно, – подтвердил майор. – Я знаю, что отношения у вас с Пановым, мягко говоря, сложные…

– Это тут вообще ни при чем, – покачав головой, возразил Виктор, вертя в руках «Маяк». – Для меня имеет значение только возможность выполнить задание, и причина по которой стоило бы рискнуть несколькими жизнями, ради спасения одной.

– И? – поинтересовался Ворохов.

Приказывать Нестерову в данной ситуации никто не собирался. Как раз тот случай, когда браться за дело должны добровольцы. Отказаться же Виктор не мог, так как понимал, что имеет возможность выполнить задание.

– Причина веская, возможность спасения не призрачная. А значит, мы теряем время, товарищ майор, – пожал плечами Виктор.

– Сколько человек возьмете с собой? – поинтересовался Остроухов.

Комбат уже привык, что Нестеров действует в составе отдельного мобильного ударного подразделения, а не разведки танкового батальона. И признаться, его это мало задевало. Ну хотя бы потому что характер боевых действий был таким, что роты, а то и отдельные взводы, приходилось придавать для усиления стрелковых частей.

– Отправлюсь в составе экипажа БРДМ. Большими силами просто не имеет смысла. Наша задача проникнуть на территорию противника, и вывезти нашего летчика. Так что, лучше действовать только одной машиной.

– Уверены, что обойдетесь без поддержки пехоты, – усомнился Остроухов.

– Она нас будет только сковывать, – покачав головой, ответил Нестеров.

– Виктор Антипович, – окликнул его Ворохов, когда он вышел из палатки.

– Да, товарищ майор? – обернулся Нестеров.

– Я давно хотел поговорить с вами, да все как-то недосуг было, – слегка разведя руками, начал майор.

– Я слушаю вас, – холодно произнес Виктор.

Нестеров не забыл Ворохову того, как тот вынудил его сказать гадость о матери. Умом понимал, что майор просто выполнял свою работу. Что в тот момент ему необходимо было понять, находится ли Виктор в прострации, или водит особистов за нос. Но это умом. Русский же человек зачастую думает сердцем. Вот такой он, не прагматичный.

– Виктор Антипович, я хотел бы принести вам свои извинения за то, что затронул честь вашей матери. Самые искренние извинения, – с нажимом произнес Ворохов.

Хм. А ведь он похоже не лукавит. Григорьев просил Виктора не влезать с ним в противостояние, и обещал позаботиться о том, чтобы тот ответил за свои слова. Не результат ли это деятельности Александра Трифоновича? Вообще-то сомнительно. Виктор не чувствует фальши.

– Если вы считаете, что этого недостаточно, то по возвращении я готов встать к барьеру, – поняв по-своему задумчивый вид Виктора, продолжил майор. – А до того, попросил бы вас спрятать вашу неприязнь ко мне, и не размахивать ею как знаменем.

Хм. А ведь и правда. Нестеров не является подчиненным Ворохова. Он уже офицер, и имеет полное право вызвать его на дуэль. Причина? Конечно если он выскажет ее, то дуэльный комитет отмахнется от этого. Майор не затаскивал его в застенки по личной прихоти, а выполнял служебные обязанности. Но коль скоро сам особист выказывает готовность встать к барьеру, это все меняет.

– Переживаете за свой авторитет в глазах окружающих? – невольно вырвалось у Виктора совершенно не то, что хотелось сказать.

– Офицер особого отдела делающий ставку на страх и непререкаемый авторитет, идиот, и ему не место в наших рядах. Просто, вы редкий случай, когда я действительно ощущаю, что где-то был неправ. Подобное редкость, но порой случается.

Григорьев? Или все же это решение самого майора? А может это всего лишь еще один стимулирующий фактор, чтобы Виктор подошел к спасению Панова со всем тщанием? Очень может быть. Ведь это офицер ДБР, а они чистоплюйством не отличаются. Н-но… Вот как-то верилось в то, что Ворохов искренен. Вот не хотелось бы в каждом встречном поперечном видеть одних только циников.

– Я принимаю ваши извинения, Всеволод Иванович, – выпрямившись, и глядя прямо в глаза особисту, ответил Нестеров.

– Честь имею, – так же выпрямившись, и коротко кивнув, произнес тот, после чего пошел по своим делам.

Виктор проводил его взглядом, невольно улыбаясь. Бог весть отчего, но ему как-то стало радостно на душе, от того, что он ошибался в этом человеке. А может тому, что за прошедшее время успел повзрослеть, и воспринимать окружающую его действительность без юношеского максимализма. Конечно возможен вариант и того, что его только что развели как мальчишку. Но в это верить как-то не хотелось.