Глава 20

Никарагуа

Виктор осмотрелся по сторонам. Практически безлюдное летное поле аэродрома. Причем военного, а не гражданского. Он уже не в первый раз отправляется в воздушное путешествие на дирижабле. И всякий раз без помпезности. Тихо. Если не сказать, тайком. Военный объект, посторонних сюда не пускают по определению.

И это при том, что интернационалистов провожают в Испанию и встречают оттуда неизменно с помпой. Конечно того скопления, что было в первый день нет. Но об их отбытии или прибытии неизменно сообщают в газетах. И на аэродром ходят далеко не только встречающие и провожающие. Хватает восторженной молодежи и не только.

Нет, Виктор не считал, что эти почести ими не заслужены. Они не только помогали республиканцам, и способствовали налаживанию моста взаимопонимания с советскими гражданами. А как иначе, если воюешь плечом к плечу. Но еще и отрабатывали новые методы войны для европейского театра. То есть, польза несомненная. Но, если вдуматься, то, что делают ЧВК, напрямую отвечает интересам и вектору развития ДВР. Причем на далекую перспективу.

Ну, да. Хотелось ему, отправиться на очередную войну не как вору, под покровом тайны, а открыто, под торжественный марш и восторженные крики провожающих. Ребячество? Возможно. Но вот мало ему осознания того, что он делает нечто важное. Хочется и какого-то внешнего проявления.

Дабы отвлечься от нахлынувшей хандры, Виктор глянул на дирижабль. Размеры впечатляли. Огромный воздушный корабль, аэродинамической формы напоминающий кита. Крылья с двигателями, словно плавники, хвостовое оперение то же отдаленно похожее. В ДВР строят только гибриды, то есть, аппараты поднимающиеся ввысь за счет газа и аэродинамических потоков.

Нет, если без полной загрузки, то дирижабль воспарит, как самый обычный. А так, ему уже нужна взлетно-посадочная полоса. Зато и потолок у них в пятнадцать тысяч. На сегодняшний день недостижимая высота. Что позволяет беспрепятственно пересекать территорию занятую противником, и в полной мере проявилось в Китае. Добиться этого получается серьезно облегчая воздушное судно. Чему способствует грамотное использование артефактов.

Грузовая палуба разделена на отсеки, по сути, являющиеся большими алюминиевыми контейнерами. Каждый из них оснащен нишами, для установки артефактов «Перо». Они облегчают как сами контейнеры, так и находящийся внутри груз.

Задействовать артефакты установленные на самих машинах, отчего-то невозможно. А то можно было бы еще больше увеличить полезную нагрузку. Не получается облегчить и сам дирижабль. Не вписывается по габаритам. Та же история и с самолетами, из-за размаха крыльев. Виктор слышал краем уха, еще в Виноградовске, что сейчас ведутся разработки короткокрылых моделей. Но как там с успехами, без понятия.

Рыкнул двигатель последней «тройки» и машина лязгая гусеницами, закатилась на рампу. Замыкающим пойдет БРДМ, они с этим танком и мотоциклами разведвзвода Виктора, устроятся в одном контейнере. Глянул на Уткина, торчащего в люке машины. Тот утвердительно кивнул, мол всегда готов.

К слову, танковый батальон «Варяга» вооружен моделями ТР-3, танк рейдовый, третьей модели, образца тысяча девятьсот тридцатого года. Модернизация ходовой позволила навесить дополнительные экраны. И установить семидесятишестимиллиметровую горную пушку. Тесновато, но вполне функционально. Это несколько утяжелило машину, и сказалось на ее резвости, зато усилило защищенность и огневую мощь.

Конечно, против танков это орудие слабовато, и с точностью у него не слава богу. Но более могучий осколочно-фугасный снаряд для предстоящего театра боевых действий в приоритете. Впрочем, для бронетехники янки, более чем достаточно. К тому же, танков у них в Никарагуа практически нет. Батальон не наберется точно. Во всяком случае, пока.

Уткин с легкостью вкатился на рампу, если не сказать лихо, и остановился впритык к уже замершему танку, который уже крепить расчалками, дабы не натворил дел. Экипаж, под бдительным приглядом Нестерова так же начал фиксировать машину. Впрочем, кто бы ему доверял. Один из членов экипажа так же приглядывал, чтобы танкисты не оплошали. Разумно, что тут еще сказать.

Сзади притулились оба мотоцикла их взвода. Влезли впритык, но это и не важно. Главное, что вошли по габаритам. Мотоциклисты так же вооружились расчалками, и начали закреплять свои машины. К ним это относится в большей мере, так как транспорт у них легкий. А потому за ними присматривали как бы не строже.

Покончив с этим, опустили створки, закрыв контейнер с обеих сторон, и не забыв их запереть. А то мало ли, сподобится кто-то заглянуть вовнутрь, и действие артефакта тут же прекратится. И если своевременно не предпринять меры, то могут случиться проблемы. «Перья» включаются последовательно, с определенным интервалом на разных контейнерах, дабы их действие не прекратилось одновременно. Полный рабочий цикл составляет всего лишь шестнадцать часов, и артефакты необходимо заменять. И на это время контейнеры с грузом обретают свою прежнюю массу.

– Порядок, – удовлетворительно кивнул унтер, член экипажа.

– Тогда мы на пассажирскую палубу? – уточнил Виктор.

– Так точно, товарищ поручик.

– Пошли, парни, – подхватывая свой рюкзак, и пристраивая на плече чехол с «Горкой», распорядился Нестеров.

Взвод похватал свои вещи и поспешил за ним на пассажирскую палубу. Н-да. Взвод. Экипаж БРДМ и две мотоциклетные команды по три человека. Всего десять человек. Скорее уж отделение. Но это в пехоте. А они танкисты.

В ДВР все дирижабли строятся по стандартным проектам. Всего их три. Малые, пятидесяти тонные. Средние, на сто пятьдесят. И большие, на двести, в который они собственно говоря и загрузились. Все суда двойного назначения и в случае войны могут быть мобилизованы.

Гондола герметичная, отапливаемая. Места более чем достаточно. Грузовая палуба отделена от пассажирской. Сами пассажиры располагаются в каютах схожими с железнодорожными купе. Санузел общий, в конце коридора. Но довольно просторный. Есть и душевая. Имеются каюты второго и первого класса. В наличии обзорная палуба, библиотека, курительная комната, столовая.

Словом, все удобства и минимум стесненности. Что важно, учитывая длительность путешествия. Как ни крути, а более тринадцати с половиной тысяч километров. На то, чтобы их преодолеть понадобится порядка пяти суток. Иногда меньше, иногда больше, все зависит от погодных условий.

Впрочем, Виктор решил, что праздность это порок. А потому организовал со своими парнями занятия по испанскому. Еще и книги никарагуанских авторов раздал, заставив читать в оригинале. Оно и языковая практика, и какое-никакой погружение в среду. Понятно, что реальность будет отличаться. Но уже не так кардинально, как было бы без подобной подготовки…

Гражданская война в Никарагуа, с переменным успехом, то затухая, то разгораясь вновь, продолжалась с тысяча девятьсот двенадцатого года. И Янки активно участвовали в ней до тридцать третьего года. Основная причина, в недопущении постройки никарагуанского канала. С одной стороны, они вроде как выкупили право на строительство, с другой, смена правящего режима могло обнулить данную договоренность. Поэтому они были заинтересованы в лояльном США правительстве.

В тридцать третьем году, американское правительство пришло к выводу, что боевые действия в Никарагуа, слишком дорогое удовольствие, да еще в разгар депрессии. Поэтому было принято решение о выводе войск. Вместе с тем, никто и не думал убирать руку с пульса. Янки продолжали присматривать за ходом развития событий.

Американские морские пехотинцы ушли второго января, и уже третьего февраля начались переговоры между правительством и повстанцами. По итогам подписанного перемирия их лидер, Сандино Аугусто Сесар распустил свою армию. Бойцы которой начали оседать на выделенных для них землях.

Однако, правительство раз за разом нарушало свои обязательства по достигнутым договоренностям. К тому же, Национальная гвардия Никарагуа, под командованием Самосы, так и не была распущена.

В августе тридцать третьего, Сандино вновь начал собирать ополчение и возобновил боевые действия. Как результат, правительство опять предложило переговоры, заявив о готовности пойти на значительные уступки. Но вместо этого была предпринята попытка захвата и убийства лидера повстанцев и его ближайшего окружения.

Акцией руководил лично Самоса, который не так давно называл себя другом Сандино. Покушение было предотвращено силами группы спецназа департамента безопасности республики. Именно с этого момента ДВР начал активно помогать повстанцам Никарагуа. Вначале речь шла только о стрелковом вооружении, минометах и инструкторах. Но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы уже через год, сандинисты контролировали две трети территории республики.

Победа была в одном шаге, когда янки вновь направили в Никарагуа морских пехотинцев. В который уже раз ситуация кардинально изменилась. Одно дело партизанить по лесам, и совсем другое, удерживать города и населенные пункты. Уже через каких-то четыре месяца практически вся территория Никарагуа оказалась под контролем американцев и правительственных войск. А к настоящему моменту они окончательно загнали повстанцев в горы.

Существовало мнение, что борьба никарагуанцев держится чуть ли не на одном лишь авторитете Сандино. Стоит его убрать, как сопротивление сойдет на нет. Останутся лишь разрозненные группы, справиться с которыми не составит труда. А если и не удастся их выследить в горных лесах, то опасности они уже представлять не будут. Вот только мятежный генерал не спешил попадаться в расставленные силки.

Почти три года он прятался по лесам, огрызался, нанося болезненные удары как американцам, так и правительственным войскам. При этом не забывал писать воззвания и обращения к мировой общественности. Его письма регулярно попадали в печать, и всякий раз производили фурор. Несколько раз появлялись сведения о его гибели. Но всякий раз это оказывалось ложью.

Все эти годы ДБР вело планомерную работу по формированию мирового общественного мнения. И в особенности в США. Письма Аугусто появлялись не по мановению волшебной палочки, а благодаря работе разведотдела департамента безопасности ДВР. Помимо этого резиденты связывались с мафией, профсоюзами, политическими партиями Америки. Страну время от времени захлестывали протесты, против вмешательства в дела Никарагуа. Ну и на знамени конечно же генерал Сандино.

Однако, чтобы вся эта шумиха могла дать реальный эффект, не хватало самой малости. Настоящих успехов и значительных потерь среди морпехов янки. Несмотря на информационную завесу и бурю в стакане, с этим у генерала дела как раз обстояли не очень.

Правительство ДВР предлагало ему военную поддержку. В том, что сотрясаемых великой депрессией американцев, удастся выпроводить, у них сомнений не было. Но тот кто должен был послужить знаменем, не желал менять одних оккупантов на других.

Он вовсе не против того, чтобы аннулировать соглашение относительно исключительных прав американцев на строительство никарагуанского канала. Как согласен уступить это право ДВР, предоставив аренду на сто лет. Даже при том, что его Родина не получит ничего кроме военной поддержки. В конце концов, это строительство обеспечит рабочими местами тысячи никарагуанцев. И по завершении строительства девяносто пять процентов обслуживающего персонала составят никарагуанцы. Были и другие преференции. В целом страна только выиграет. Но Сандино не готов ради этого привечать у себя солдат другой страны.

Совсем другое дело наемники. Они воюют за деньги. Да, все шито белыми нитками. Но никарагуанцы в большинстве своем неграмотные, а авторитет генерала непререкаем. Так что, они поверят в его слова. И уж тем более, если варяги будут вести себя так же, как это было в Китае.

Сандино был там, и видел все своими глазами. Лично беседовал с крестьянами, горожанами и солдатами. Наблюдал как сражались дэвэровцы на чужой земле, и за чужую родину. Именно эта поездка послужила окончательным аргументом в пользу принятия предложенного соглашения…

К побережью Никарагуа подходили ночью. И причина вовсе не в том, что опасались авиации янки, а в секретности. Сандино вовсе не бездействовал, ожидая прибытия русских. За прошедшие месяцы, с помощью инструкторов, ему удалось подготовить полнокровный пехотный полк, которому предстояло стать основой вооруженных сил страны.

Полк был разбросан по горам отдельными ротами. Но в назначенный час подразделения сошлись у города Окоталь, расположившегося в небольшой горной долине. В двадцать седьмом году именно здесь произошло сражение, которое считается отправной точкой в начале борьбы никарагуанцев за независимость. И именно отсюда предстояло начать новое наступление.

Вообще-то сражением его назвать язык не поворачивается. Порядка шестисот пятидесяти полицейских, нацгвардейцев и американских морпехов, против ста пятидесяти повстанцев. Последние были не обучены, и плохо вооружены, едва ли половина имела огнестрельное оружие, не лучшего качества. Правда, правительственные силы были все же разрознены.

Вообще-то, учитывая склонность Сандино к приукрашиваниям и преувеличениям, вполне возможно, что у генерала людей было побольше, а у противника значительно меньше. Как говорил им начальник безопасности компании, майор Ворохов, данные сторон разнятся, и тут сам черт ногу сломит. Но в любом случае, эпическая битва на таковую роль все же не тянула. У всей этой шумихи сугубо пропагандистский эффект.

Как бы то ни было, Сандино удалось на какое-то время захватить город. Хотя и не вышло подавить все очаги сопротивления. А после он и вовсе увел своих людей в горы. С одной стороны, янки подтягивали свежие силы, с другой, их авиация начала бомбардировку города. За день боев повстанцы потеряли пятьдесят шесть человек. Зато гражданских от авианалета погибло порядка трехсот…

Так вот. В этот раз все вышло иначе. Сандинистам, при непосредственном участии дэвээровских инструкторов, и трех групп спецназа, удалось изолировать Окоталь. Город был взят практически без боя. Все возможные очаги сопротивления подавлены. Порядка двухсот пленных нацгвардейцев и полсотни морских пехотинцев янки. Ориентируясь на эти сведения, Виктор был склонен полагать, что в знаменитом сражении, противников у генерала вряд ли было больше.

Главное достижение в том, что получилось добиться полной изоляции Окоталя. Вот уже шестые сутки противник полагает, что он контролируется правительственными силами. Телеграфная линия продолжает функционировать. Шлются приказы, и ответные сообщения. В город всех впускают, и никого не выпускают.

Даже приняли на посадочное поле самолет морской пехоты, который вдруг «сломался» и теперь неспешно «ремонтируется», о чем уведомили командование янки. К ним даже выслали ремонтников на автомобиле, благополучно прибывших в город…

Тональность работы моторов стала тише и дирижабль начал снижаться над городом с редкими огнями. Особо выделялась только посадочная полоса, обозначенная кострами. Перед землей моторы взревели на полную мощность, а вскоре Виктор ощутил как колеса коснулись земли. Оно вроде бы процент катастроф у этих гигантов незначительный. Но с другой стороны, от этого как-то не легче. Так что, Нестеров по обыкновению мелко перекрестился. Вот уж кем ему точно не быть, так это летчиком.

Когда прозвучал сигнал, Виктор увлек взвод с собой. Грузились-то они последними, зато на разгрузке будут первыми. И лучше бы не задерживать остальных.

Виктор забросил свой рюкзак в «бардак», после чего спустился по рампе и наконец в ступни толкнула земная твердь. Особое чувство. Такое же наверное бывает после длительного морского перехода. Он не в курсе, не пробовал еще. Но вот присутствует такое ощущение. А еще, отсутствие гула моторов, к которым за эти дни уже успел привыкнуть. Вместо этого стрекот кузнечиков, и темная звездная ночь. Теплая, к слову. Не то что во Владивостоке. И уж тем более в Китае. Сейчас градусов пятнадцать. Но они именно так и ощущаются. Красота!

Не запуская двигатели по рампе скатились оба мотоцикла, откатившиеся в сторону. Рыкнул БРДМ, и прогрохотав зубатыми покрышками по наклонной рампе, проехал по земле, вздымая пыльное облако, остановившись в стороне. Куда тут же подкатили и мотоциклисты.

Практически одновременно с этим появился грузовик, с встречающей делегацией. Никарагуанцы посыпали из кузова гурьбой. И тут же стало шумно. Потому как бросившись к дирижаблю, повстанцы начали выкрикивать имена тех, кого должны были сопровождать.

– Сеньор поручик Нестеров! – выделил Виктор один из голосов.

– Я, Нестеров, – подняв руку, отозвался он.

– Меня зовут Хуан Мартинес. Я ваш проводник, – представился подбежавший никарагуанец.

Молодой, лет двадцать, смуглолицый, что заметно несмотря на неровное освещение. Шляпа с широкими полями. Одежда гражданская, и изрядно заношенная. Но перетянут шлей, на поясе подсумки с гранатами и патронами, в руках ВГ-12/24. Лицо открытое, улыбка в тридцать два зуба.

– Понятно. И куда нам следует двигаться?

– Я покажу, – жизнерадостно ответил парень.

– Ну, веди, Хуан. Фамилия у тебя вроде как не Сусанин, авось не заведешь, – хлопнув его по плечу, произнес Виктор.