Глава 15. День первый

— Рота-а! Подъе-ом! Форма одежды спортивная!

Голос дежурного ворвался в сладкий сон и заставил открыть глаза. На новом месте и на продавленной пружинной кровати Виктору спаслось на удивление сладко. Возможно на фоне того, что он оказался последним абитуриентом зачисленным в списки второй роты набора.

Всего их было две, временно сформированных из поступающих. Впоследствии останется только одна. Да и то, в сильно урезанном составе. Штатная численность учебной роты училища сто двадцать человек, четыре взвода по тридцать юнкеров. Но сейчас в двух казармах находится около четырехсот человек.

— Второй взвод, ну чего валяемся как не родные! Встаем! — а это их взводный, юнкер Воронов.

Невысокий крепыш, с весьма неприятным характером. Это не выводы Виктора, а итоги наблюдений «старожилов». И вообще, они считают, что командовать ими поставили каких-то недалеких болванов. Ничего, вот сдадут вступительные экзамены, они их тут научат как Родину любить и службу нести. Потому как голову нужно иметь на плечах, а не тупую кочерыжку!

— Встаем! Подъем, мать вашу! — Воронов прохаживался в проходе между рядами двухъярусных коек, с голым торсом в галифе и сапогах.

Над головой Виктора скрипнули пружины койки второго яруса, после чего свесились ноги его соседа. Тот поболтал ими, сладко зевнул, потянулся, после чего спрыгнул на пол. Нестеров так же поднялся, и толкаясь с соседями, начал натягивать носки, потом трико и футболку.

— Ну чего вы толкаетесь как беременные коровы! — презрительно бросил взводный.

— Так ведь тесно, господин юнкер, — подал голос Зуев, один из сторожил и заводил взвода.

По его словам вначале было куда как вольготно. Это потом поступающих начали набивать как селедку в бочку, и теперь тут не развернуться. Что ему категорически не нравилось. Вот и сейчас он оттолкнул от себя абитуриента, мешавшего ему одеваться.

— Вы же, мать вашу, человеки разумные. Ну так и действуйте соответственно. Разумно. Что вам стоит договориться между собой и определить место для каждого из вас, кто и где будет одеваться. Казарменный быт появился не на пустом месте. Расстояния между кроватями, тумбочки, табуретки, все это результат вековой практики. Так что, просто включайте мозги. А если вам не доходит через голову, то дойдет через ноги и руки. Кто оделся, выбегаем и строимся на центральном проходе. Да поторапливайтесь вы, беременные клячи!

Господа юнкера наблюдали за бестолковой суетой, с нескрываемым презрением и высокомерием. У Виктора, имевшего негативный опыт общения с парочкой старшекурсников, от этих взглядов в буквально смысле закипела кровь. От необдуманных действий останавливало его только то, что головы он все же не терял, и понимал, что находится тут на птичьих правах и вылететь может в любой момент.

Одевшиеся абитуриенты вываливали на широкий центральный проход. Где выстраивались по отделениям в четыре шеренги. При этом вели они себя довольно шумно. Подтрунивали над теми, кто еще не проснулся. Те, в свою очередь лениво отмахивались от новоявленных товарищей.

— Равня-ась! Сми-ирно!

Подал команду старшина роты унтер-офицер Учайкин. Дождался когда строй замрет, и прекратится всякое шевеление. После чего скомандовал.

— Вольно! Плохо, господа абитуриенты. Очень плохо.

Командный состав рот состоял из унтеров и юнкеров перешедших на четвертый курс. У их однокашников сейчас практика в войсках на командных должностях. Этих же оставили в училище, для командования временными ротами и взводами абитуриентов. Не сказать, что Виктору понравилась бы такая стажировка. Уж лучше в войска, поближе к танкам!

— Господа абитуриенты, давайте определимся. Вы еще не военнослужащие. И пока не приняли присягу, никто не может вас наказать за ваши проступки. Даже главком вооруженными силами президент Песчанин. Но вы напрасно думаете, что находитесь в домике и вам никто и ничего не сможет сделать. У нас есть одна небольшая проблема. А заключается она в том, что в этом году слишком многие недалекие маменькины сынки решили, что они достойны гордо носить офицерские погоны. Наша задача разъяснить вам, что это ошибочное мнение, и еще до начала вступительных экзаменов облегчить работу приемной комиссии, уменьшив ваше число. Так вот, господа абитуриенты. Вас никто не будет уговаривать. Вас никто не будет наказывать. Вас никто не будет жалеть. Вам никто не будет угрожать. Уясните одну маленькую деталь. Вы нам не нужны. Это не мы вас позвали. Вы сами приперлись сюда. И у вас еще есть неделя, чтобы дойти до строевой части, забрать документы и успеть подать их в гражданские вузы. Отсев будет жестким. И тот, кто вылетит отсюда по причине дисциплинарных проступков, больше никогда не сможет повторить попытку поступить ни в одно военное училище республики. Зарубите себе это на носу. А теперь, господа абитуриенты, должен отметить, что вы недостаточно расторопно поднимались. А посему, мы сегодня непременно потренируемся в этом. Р-рота! Р-равняйсь! Сми-ирно! Повзводно. Справа по одному. На утреннюю физическую зарядку. Бегом! Марш!

Ручеек курсантов тут же потек в сторону просторного холла, и далее на лестничную клетку. Так как они располагались на четвертом этаже, то первая рота набора уже сбежала вниз, и сейчас уже выдвигалась на пробежку. Оказавшись на улице Виктор начал бестолково вертеть головой, не зная куда податься.

— Второй взвод! Ко мне! В четыре шеренги стройся! — подняв руку, выкрикнул юнкер Воронов.

Нестеров наконец обретя определенность подбежал к нему и встал чуть позади, так как его определили в третье отделение. Постепенно подбежали остальные, были пересчитаны по головам, и взводный доложил старшине, что взвод в полном составе построен. Подобные доклады посыпались от командиров остальных четырех взводов.

После этого прозвучала команда «направо» и «бегом марш». Вообще-то, Виктор неплохо бегал. Плюс надбавки на Силу и Выносливость. Но вот эта утренняя пробежка ему показалась на удивление выматывающей и изнуряющей. Пять километров, вместо привычных трех. Да еще и в таком темпе, что сдача зачетов в гимназии показалась цветочками. По ощущениям, даже на китайской стороне, с навьюченными оружием и сидором, ему было полегче.

И тем удивительней было то, что юнкера находившиеся чуть в стороне строя, чтобы контролировать свои взвода, бежали с невероятной легкостью. И это в сапогах, а не в кедах! Да еще и покрикивали при этом. А то и загибали трехэтажным матом.

— В ногу, господа абитуриенты! В ногу! Запомните, пока рота бежит в ногу, она неутомима! — выкрикнул старший унтер Учайкин. И тут же начал давать счет. — Раз! Раз! Раз, два, три! Раз! Раз! Раз, два, три! Командиры взводов, счет!

— Взво-од! Подобрать ногу! — вторя старшине тут же выкрикнул Воронов, как и другие юнкера — Раз! Раз! Раз, два, три!

Абитуриенты замешкались, выполняя команду и подбирая ногу, подстраиваясь под команды взводного. Виктору пару раз наступили на пятки, едва не сорвав с него кеды. Но вскоре взвод побежал в ногу. И удивительное дело, ему стало и впрямь легче. Даже когда господа командиры увеличили темп, чувство единения с другими помогало превозмогать усталость. А бороться было с чем.

И это все!? Вот это вот издевательство Эфир засчитал как обычную тренировку!? Прямо как тогда, на той стороне. Но ведь судя по объявленному времени результат значительно лучше показанного им на зачете. Однако…

— Плохо, господа абитуриенты. Очень плохо. В норматив не уложились. Понимаю, что при индивидуальном забеге такой плачевный результат будет не у всех. Но имейте ввиду, показанное сейчас время, это прямая дорога домой, — выйдя перед строем, сообщил старшина. И продолжил, — командирам взводов, развести личный состав для разучивания комплексов вольных упражнений.

Вообще-то они разучивали их еще на уроках НВП. Вот только большая часть абитуриентов, и Виктор в том числе, не запомнили и половину упражнений, а уж порядок их выполнения и подавно. Так что, изучение, можно сказать, началось с нуля. Что для юнкеров вовсе не оказалось новостью.

После этого их развели по гимнастическим снарядам, через которые прогнали всех в довольно резвом темпе. И опять зарубочка на недалекое будущее. Прежние нормативы остались в прошлом. Здесь совершенно иные требования. И у них была всего лишь неделя, чтобы поднять свою форму до нужного уровня.

Вот уж сюрприз, так сюрприз. За что, за что, а за физо Виктор совершенно не переживал, считая, что пять балов у него в кармане. Как бы не так! Придется изрядно попотеть, чтобы выйти хотя бы на удовлетворительные результаты.

Зарядка, вымотала их основательно. Прямо разрядка, какая-то. А тут еще и бегом на четвертый этаж. Да еще и взводные бегут за своими подразделениями все время подгоняя их и не позволяя задержаться ни на мгновение.

Оказавшись в казарме многие тут же повалились на койки. Но не тут-то было. Практически сразу же появился взводный, и уже в полной форме одежды. Гимнастерка идеально подогнана и заправлена под поясной ремень с латунной пряжкой. На голове фуражка с черным околышем. Вид свежий и молодцеватый.

Воронов безжалостно согнал развалившихся на койках абитуриентов. Построил взвод на центральном проходе и на крайней койке продемонстрировал как именно должна заправляться кровать военнослужащего. Получалось у него на удивление красиво, гладко, с отбитыми прямыми углами и ровными полосками в ногах. Закончив демонстрацию, он одним движением сорвал одеяло и белье.

— Все, господа абитуриенты демонстрация завершена. А теперь умываться и заправить койки как я только что показал. На все про все у вас двадцать минут. Ровно в восемь построение на завтрак. Выполнять.

Виктор едва уложился в указанное время. Казарма не рассчитана на две сотни человек, как собственно и умывальник. А потому пришлось потолкаться и дождаться своей очереди, чтобы прорваться к раковине. Но как бы то ни было, а за две минуты до назначенного срока он уже стоял возле полностью заправленной койки. Как ему казалось идеально. Воронов же скептически скривившись заявил, мол, для начала сойдет.

— Да чего ты ко мне придираешься!? — послышалось со стороны расположения первого взвода.

— Господин абитуриент, смирно! — раздался голос его командира юнкера Буйвол.

— Да пошел ты! Я не стану выполнять тупые приказы, тупого ублюдка!

— В чем дело? — словно из под земли появился старшина.

— Господин старший унтер-офицер, юнкер Буйвол ко мне придирается! — тут же выдал абитуриент.

— В чем это выражается? — невозмутимо поинтересовался Учайкин.

— Ему не нравится как я заправил кровать, — ответил абитуриент из первого взвода.

Виктор не был с ним знаком. Знал только, что тот вроде как из княжеского рода Кочубей. Ведет он себя довольно высокомерно и вызывающе, пребывая в уверенности, что уж он-то, в отличии от других, непременно поступит и сделает карьеру в армии.

— Эту койку? — поинтересовался старшина, указав на нее пальцем.

— Так точно, — гордо выпятив грудь, ответил княжич.

— Неудовлетворительно, — произнес Учайкин и одним рывком сорвал одеяло с бельем. — Перестелить.

— Да я… Да как вы смеете! Я заправил лучше других! Да у самого юнкера получилось хуже!

Надо сказать, Виктор был в этом согласен с Кочубеем. Койка и впрямь была заправлена, если не идеально, то близко к этому. Лично Нестеров где-то даже и позавидовал тому, как управился княжич.

— Перестелить, — глядя прямо в глаза Кочубею, повторил Учайкин.

В ответ на это послышался недовольный гул собравшихся абитуриентов. Кто именно и что там бубнит совершенно непонятно. А потому искать виновного пришлось бы долго и скорее всего безрезультатно, потому что отметился в этом практически каждый. Виктор и сам ругнулся шепотом, поминая несправедливость тупых командиров.

С княжичем же это сыграло дурную шутку. Он вдруг почувствовал поддержку окружающих, расправил плечи и окинув старшего унтера гордым взглядом воскликнул.

— Это произвол!

И еще эдак повел взглядом вокруг, буквально купаясь во внимании и одобрении окружающих.

— Господин абитуриент, вы будете выполнять приказ или нет? — все так же невозмутимо поинтересовался старшина.

— Я не стану выполнять несправедливые приказы.

— Хорошо. Юнкер Буйвол.

— Я, товарищ старший унтер-офицер.

— У вас есть еще три минуты. Проведите с взводом дополнительное занятие по порядку заправки койки. Используйте в качестве наглядного пособия эту.

— Есть.

— Товарищи юнкера, вашим подчиненным нечем заняться? Что это за столпотворение?

— Второй взвод, выходим строиться в холл! — отдал приказ Воронов.

И тут же вторя ему послышались команды остальных взводных. Пока рота толкаясь и пихаясь выстраивалась в холле в линию взводных колонн. Места тут не так много и для сотни человек, что уж говорить о двух. Но кое-как набиться получалось. Пока строились, первый взвод успел заправить койку бунтаря, и присоединиться к остальным.

Кочубей вышел из спального расположения с гордо поднятой головой и расправленными плечами, ощущая себя настоящим победителем. Впрочем, таковым его считали и остальные абитуриенты. Ну что тут сказать. Это был момент его триумфа и он купался в лучах заслуженной славы.

— П-придурок, — хмыкнув, шепотом произнес Роман Аршинов.

Этот вел себя как самый настоящий старожил. Он уже поступал сюда в прошлом году, но провалился на экзаменах. Однако решил не сдаваться, получил отсрочку от призыва в армию, и приехал поступать повторно. Таких Виктор насчитал пока шестерых. Еще пятеро щеголяли в военной форме. Отслужившие год по призыву могли подать рапорт на поступление в военное училище и имели некоторый приоритет перед гражданскими.

Отчего Аршинов решил, что Кочубей не прав, Нестеров выяснить не успел. Так как поступила команда выдвигаться в столовую. И как всегда бегом. Да и вообще, разговаривать в строю… Во всяком случае, Роман себе такого не позволял. Тут он скорее не сдержался.

Юнкерская столовая находилась на втором этаже в здании за казармой. Офицерское кафе на первом этаже в левом крыле. В правом санчасть. Посредине чайная, где юнкера могли позволить себе перекусить чем-то еще, кроме полагающегося по нормам довольствия. На третьем и четвертом этажах расположение батальона обеспечения учебного процесса.

Вчера, впервые побывав здесь, Виктор откровенно удивился. Он не ожидал увидеть сервированные столы на четверых человек. И тем не менее, это было так. Да еще и фаянсовые тарелки, ножи, вилки, масленки с маслом и кусковым сахаром. Отдельный бачок с кашей. Оно конечно обычная сечка, но приготовлена хорошо, и сдобрена не салом, как он слышал от отслуживших в армии, а мясом. Чайник. И по одному батону белого хлеба.

Деревенские, которые старались держаться вместе, были просто в шоке от представшей перед ними картины. Вчера они здесь уже обедали и ужинали. Но у них никак не укладывалось в голове, что подобное тут каждый день, а не по праздникам. Ну что тут сказать, ребята не избалованные.

— А почему ты назвал Кочубея придурком? — кода они сели за стол, поинтересовался Виктор.

— А кто же он еще-то, если решил выказывать свой гонор. Придурок и есть. Командиры намеренно провоцируют абитуру на подобное поведение.

— Но зачем? — удивился Виктор.

— Странный ты, — пожал плечами Роман. — нам же русским языком сказали, что нас слишком много и наше количество надо слегка сократить. За отказ от выполнения прямого приказа полагается гауптвахта. В условиях приближенных к боевым, полевой трибунал. В боевой обстановке командир имеет право расстрелять на месте. Причем потеря одной жизни не гарантирует демобилизацию, его еще и судить будут. А нам пока ничего сделать не могут. Только дать пинка под зад с волчьим билетом.

— А если бы он выполнил приказ? — поинтересовался у Аршинова Нестеров.

— Тогда они нашли бы другого козла отпущения, а княжич продолжил бы искать приключения на свой зад, — пожал плечами тот и добавил. — Впрочем, с тем, что его выпрут, ничего не закончится. Командиры продолжат вынуждать нас свалить отсюда, пока ветер без камней.

В правоте Романа Виктор убедился спустя каких-то двадцать минут. На построении после завтрака. Никто не собирался выгонять абитуриента за стены училища на голодный желудок. Как впрочем и позволять задерживаться в его стенах больше необходимого.

Старшина вывел Кочубея из строя, и поведал роте о том, какой страшный проступок совершил бывший абитуриент. Потом приказал следовать за собой, собирать вещи. И уже через пятнадцать минут княжич убыл из казармы, сопровождаемый старшиной. Чтобы не дай бог не заплутал.

— Итак, господа абитуриенты, у кого-то еще есть желание не выполнить прямой приказ? Смелее, прошу вас. Просто хочу сэкономить ваше и свое время. Ведь то, что начнется дальше вам совершенно не понравится, — Воронов выдержал паузу, обвел строй взглядом, — Н-да. Значит желающих нет. Ну и что я доложу товарищу старшине, а он председателю экзаменационной комиссии? Вас ведь все еще слишком много, господа абитуриенты. Молчите? Ладно. Будем работать, — слегка разведя руками, сокрушенно вздохнул взводный. — Мне не понравилось как вы сегодня утром поднимались со своих уютных коек. Это никуда не годится. Юнкер должен успеть приготовиться ко сну и подниматься по команде «подъем» не позже сорока пяти секунд. Уверен, что вы об этом уже слышали. Не совсем же вы тупые. А потому. Взво-од! Сорок пять секунд! Отбой!

Абитуриенты тут же сорвались с места и пихаясь начали протискиваться в центральный проход, далее растекаясь по боковым. Суета, толчея, толкотня, недовольные окрики, приглушенная брань, топот, грохот упавших табуреток, скрежет спинок коек и скрип пружин. И над всем этим голос Воронова.

— Двадцать секунд осталось. Десять секунд осталось. Пять секунд. Ну чего замерли, господа абитуриенты, — обратился он к абитуриентам, все еще остававшимся на ногах, и Виктору в том числе, — Раздеваемся, и в люлю. Во-от та-ак. Не уложились. Бывает и хуже, но реже. Взво-од! Сорок пять секунд! Подъем!

И опять все повторилось практически один в один. И как водится, они опять не уложились. Виктор откровенно недоумевал, как это возможно. Он и подумать не мог, что такое простое дело как подъем и отбой могут представлять из себя такие сложности. И главное, никакая Ловкость не могла им помочь не толкаться, и не мешать друг другу, ну или хотя бы избежать столкновений. Уворачиваясь от одного, ты неизменно сталкивался с другим. Теснота нивелировала надбавки напрочь.

Через два часа они уже были мокрые, хоть бери и выжимай спортивную форму. А так как подобными экзерсисами занимались и остальные взвода, вскоре в казарме висел устойчивый плотный запах потных тел. Но абитуриенты упорно не желали сдаваться. Никто и не подумал сообщить о своем желании убраться из стен училища.

После занятий в казарме проследовали в учебные классы, где им вручили методички по математике, тетрадки и перьевые ручки с чернильницами. Виктор вроде никогда не был суеверным, но тут решил воспользоваться ручкой подаренной ему Алиной. Уж больно как-то все у него заковыристо началось, поэтому немного мистической помощи лишней не будет.

К слову, самоподготовка прошла не сама по себе. К ним приходил преподаватель. Самый обычный гражданский, который провел довольно толковую консультацию. И Виктор поймал себя на мысли, что улавливает все куда проще, чем это было прежде. Иное дело, что за экзамен он особо не переживал. Тот ведь письменный, а с практикой у него всегда был полный порядок.

Вот в следующей консультации он уже нуждался куда больше. Физика экзамен устный. А с теорией у него застарелые проблемы. Конечно если подготовиться в течении года, то при таких показателях Интеллекта с программой средней школы управиться ему будет куда легче. Взять того же Аршинова, откровенно плевавшего в потолок, и полностью уверенного в своих силах.

Потом был обед. Час личного времени. И…

— Взво-од! Сорок пять секунд! Отбой!..

Еще два часа экзекуции, после чего опять в классы для консультаций. На этот раз по русскому-литературе и истории. И судя по расписанию занятий подобный распорядок дня продлится всю неделю, до первого экзамена.

После ужина еще полчаса свободного времени, а затем вечерняя прогулка строем и с песней. Ну, а так как ротную песню они еще не знали, то все время до вечерней поверки разучивали ее в составе роты.

Перед самой вечерней поверкой четверо из двух сотен обратились к старшине и изъявив желание забрать свои документы. Учайкин подошел к этой просьбе с пониманием, и разрешил им ложиться отдыхать без поверки. Но ни при каких обстоятельствах не покидать казарму. А утром, после завтрака он сам сопроводит их в строевую часть.

— Рота! Равняйсь! Смирно! Слушай список вечерней поверки! — скомандовал Учайкин. — Абитуриент Аксенов.

— Я.

— Абитуриент Акимов.

— Я…

Вечерняя поверка, это отдельная песня. Старшина зачитывал ее не меньше десятка раз. И обязательно ближе к концу списка из почти двухсот фамилий, кто-то не выдерживал шевелясь в строю, чихал, кашлял, или издавал смешок, спровоцированный самим старшиной. И тогда все начиналось сначала. С самого мать его начала!

Каждый мог выйти из строя, заявить о своем нежелании участвовать в этом, и спокойно пойти лечь отдыхать. Но все упорно стояли в строю, из-з всех сил стараясь не подвести товарищей, и всякий раз снова находился кто-то, из-за кого поверка начиналась вновь.

Справедливости ради нужно заметить, что взводные юнкера стояли по стойке смирно вместе с абитуриентами. Но в отличии от них были подобны каменным изваяниям, всем своим видом показывая, что выдержать это возможно. Как впрочем и приехавшие поступать армейцы.

Потом рота несколько раз отбивалась и поднималась за все те же клятые сорок пять секунд. Как водится хватало тех, кто не укладывался в отведенное время. Как результат, забеги слонов в тесном пространстве между коек продолжались снова и снова. И судя по звукам этажом ниже, в первой роте набора было так же весело.

Наконец настал момент когда свет в казарме погас, и Виктор положил голову на подушку. Отчего-то вспомнилась армейская присказка, которую он слышал от отслуживших парней. «Бог создал отбой и тишину. Черт создал подъем и старшину». Емко, четко и по делу. Но долго думать об этом он не мог, так как буквально провалился в сон.