на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава 19

Я решил, что до встречи с Абу Адилем будет весьма предусмотрительно подождать, пока с моей руки снимут гипс. Ведь даже великий Салах Ад-Дин не смог отвоевать Иерусалим и изгнать франкских завоевателей с половиной своего войска. Я вовсе не хотел вступать в рукопашный бой с шейхом Реда и Умаром, но мне уже порядком досталось, чтобы впредь вести себя поосторожнее.

Постепенно все утряслось. Сначала были волнения из-за здоровья Фридлендер Бея, мы все за него молились. Он выжил. По словам доктора Лизана, операция прошла успешно, но Папочка все время спал, несколько суток подряд. Время от времени он просыпался и разговаривал с нами, хотя не совсем ясно представляя себе, кто мы и какой сейчас век.

Без Умм Саад и ее сына атмосфера в доме стала более жизнерадостной. Я занимался делами Папочки, улаживал городские споры. Махмуду я дал понять, что буду суров, но справедлив, и, кажется, он признал это. По крайней мере, не протестовал. Правда, его смирение могло быть показным — Махмуда трудно понять.

Пришлось мне заниматься и крупным международным скандалом. Новый диктатор Эритреи прибыл к нам с вопросом: что происходит в его собственной стране? Я занялся этим делом, и весьма успешно, благодаря Папочкиной электронной картотеке и знаниям Тарика и Юсефа о местонахождении архивных записей.

Поведение моей матери было то ли чрезмерно сдержанным, то ли откровенно глупым. Во время наших бесед мы искренне сожалели о том, что наши отношения столь неудачно сложились в прошлом, ведь мы чуть не перерезали друг другу глотки. Кмузу объяснил мне, что у детей нередко складываются такие взаимоотношения с родителями, особенно в некоторые возрастные периоды. Я принял его слова к сведению и больше по этому поводу не переживал.

Чирига получала неплохую прибыль, и мы оба остались довольны. Думаю, она радовалась бы еще больше, если бы я передал ей обратно клуб, но мне слишком понравилась роль босса. Я решил, что побуду в этой роли еще немного, — точно так же мне захотелось в прошлый раз побыть хозяином Кмузу.

Когда муэдзин призывал всех к молитве, я основательно молился, а по пятницам посещал мечеть. Репутация щедрого человека укрепилась за мной не только в Будайене, но и во всем городе. Где бы я ни появлялся, люди называли меня Марид Аль-Амином. Я еще не совсем отвык от наркотиков: самочувствие мое еще не пришло в норму, и поэтому я не видел причины для лишних страданий.

Целый месяц после моего прощания с полицейским участком мне удалось наслаждаться тишиной и покоем. Но однажды утром, во вторник, как раз перед ленчем, раздался телефонный звонок.

— Мархаба, — ответил я.

— Да будет славен Аллах вовеки. Это Умар Абдул-Кави.

Несколько секунд я не мог произнести ни слова, борясь с приступом ярости.

— Какого черта тебе надо? — выдавил я наконец.

— Мой хозяин справляется о здоровье Фридлендер Бея. Я звоню, чтобы узнать, каково его состояние…

Я вскипел и даже не сразу сообразил, что ответить.

— Он себя чувствует прекрасно. Он отдыхает.

— А когда он вновь приступит к своим обязанностям? — Как же я ненавидел этот самодовольный голос!

— Я сказал, что он здоров. Ясно? А сейчас мне некогда, меня ждут дела.

— Минуточку, мистер Одран. — Его голос стал ханжески-льстивым. — Нам стало известно, что у вас находится нечто, принадлежащее шейху Реда…

Зная, о чем он ведет речь, я улыбнулся. Мне нравилось быть хозяином положения.

— Не знаю, о чем ты, Химар. — Что заставило меня оскорбить его? Вероятно, для него это слово прозвучало как пощечина.

— Модди, — ответил он. — Тот модди, будь он неладен.

Я помедлил, чтобы насладиться его унижением.

— Что за черт, — произнес я с притворным удивлением. — Ты все перепутал. Насколько я помню, тот модди у вас. Вспоминаешь, Химар? Ты надел на меня наручники и зверски избил, а после этого подключил ко мне модди и сделал запись. Она все еще нужна вам?

На другом конце провода повисло молчание. Верно, Умар не ожидал, что я заговорю про тот модди. Он не хотел о нем вспоминать. Однако на его чувства мне было наплевать. Я был на коне.

— Ну и как ты его использовал, ублюдок? — поинтересовался я. — Включаешь, когда твой полоумный старикашка ласкает тебя? Или как-ни-

будь иначе? Ну и как я, Химар? Не сравнить с Хани Пилар?

Я понял, что Он пытается совладать с собой.

— Может, мы сможем договориться об обмене? — наконец спросил он. — Шейх Реда искренне желает уладить это дело. Он хочет вернуть свой модификатор личности. Я уверен, он отдаст вам вашу запись с солидным денежным вознаграждением в придачу.

— Деньги? — снова удивился я. — И сколько же?

— Не могу сказать точно, но думаю, что шейх Реда будет очень щедр. Он понимает, что причинил вам большие неприятности.

— Да, ты прав. Но сделка есть сделка. Сколько?

— Десять тысяч киамов, — сказал Умар.

Я знал, что, если не соглашусь, он. назовет более крупную сумму, но меня интересовали не деньги.

— Десять тысяч? — переспросил я таким тоном, словно цифра поразила меня.

— Да, — в голосе Умара вновь зазвучали самодовольные нотки. Он был готов заплатить за все. — Можем ли мы встретиться через час на нашей территории? Шейх Реда поручил передать вам, что в вашу честь устроен обед. Мы надеемся, что вы забудете прежние разногласия, шейх Марид. Шейх Реда и Фридлендер Бей должны наконец объединиться. А мы с вами станем друзьями. Вы согласны со мной?

— Нет Бога кроме Аллаха, — торжественно провозгласил я.

— Именем господина Каабы, — поклялся Умар. — Этот день станет памятным в нашей истории.

Я отключил телефон.

— Теперь все прояснилось, — пробормотал я, откидываясь на спинку стула. Трудно было предполагать, кто возьмет верх к концу этого дня, но, по крайней мере, обманчивое затишье миновало. Я еще не совсем спятил и поэтому захватил с собой во дворец Абу Адиля одного из Говорящих Камней, а также Кмузу и Саида. Что касается двух последних, то оба они в свое время служили у шейха Реда, и у них были с ним старые счеты. Мое приглашение разделить компанию они приняли весьма охотно.

— Я хочу загладить свою вину перед тобой, — добавил при этом Халф-Хадж.

Я оторвался от оружия, которым был занят в данный момент.

— Но ты уже сделал это.

— Нет, — сказал он. — Нет, я все еще чувствую себя твоим должником.

— У арабов есть пословица, — задумчиво произнес Кмузу. — Когда обещаешь — выполняй обещание, когда угрожаешь — не выполняй угрозы, но прощай. То же самое, что у христиан подставить другую щеку.

— Это верно, — отозвался я, — но люди, строящие свою жизнь по пословицам, теряют массу времени на всякую ерунду.

— Расквитаться — вот лучшее завершение дела, — вот мой лозунг.

— Я не советовал вам отступать, яа Сиди. Я просто высказал чисто филологическое наблюдение.

Саид раздраженно взглянул на Кмузу.

— Ты еще должен отплатить Абу Адилю за того большого лысого парня, — напомнил он.

Дорога во дворец Абу Адиля в Хамидийе оказалась неожиданно приятной. Мы болтали и смеялись, будто на пикнике. Я не чувствовал страха, несмотря на то, что у меня не было ни модификатора, ни дэдди. Саид говорил без умолку, в обычной легкомысленной манере, за которую и получил свое прозвище.

Кмузу вел машину, но время от времени тоже вставлял словечко-другое в общий разговор. Хабиб (или Лабиб, не знаю) сидел рядом с Саидом на заднем сиденье и, как всегда, молчал.

Охрана немедленно пропустила нас, и мы поехали по незабываемому ландшафту поместья Абу Адиля.

— Один момент, — сказал я, пока привратник Камаль отпирал тяжелую резную дверь. Я еще раз проверил, заряжен ли мой статический пистолет, и заодно передал небольшой револьвер Халф-Хаджу. У Кмузу была винтовка-игломет, некогда принадлежавшая Умм Саад. Камень же не нуждался ни в каком оружии, кроме собственных рук. Я в нетерпении прищелкнул языком.

— В чем дело, яа Сиди? — спросил Кмузу.

— Решаю, что бы такой мне включить сегодня… — Я покопался в коробочке с модди и дэдди и решил, наконец, остановиться на Королевском, а модди Абу Адиля захватить с собой. Еще я включил добавочные дэдди, блокирующие боль и страх.

— Когда все это закончится, — задумчиво произнес Саид, — ты вернешь мне Королевский? Мне его очень не хватает.

— Конечно, — согласился я, хотя сам получал ни с чем не сравнимое удовольствие от этого модификатора. Без него Саид не походил на самого себя. На этот раз я дал ему антологию. Интересно было посмотреть, как Майк Хаммер врежет Абу Адилю.

— Мы должны быть настороже, — предупредил Кмузу, — и не дать им усыпить нашу бдительность. Предательство в традициях шейха Реда.

— Спасибо, — сказал я. — Твоего предостережения не забуду по гроб жизни.

Мы вчетвером выбрались из машины и направились по выложенной плиткой дорожке к дому. Был теплый денек, и солнце ласково согревало мое лицо. Я был одет в белую галлебейю, а голову мне обтягивала вязаная алжирская шапочка. Это была весьма скромная одежда.

Мы проследовали за Камнем в зал на втором этаже. Когда мы проходили студию записи Абу Адиля, меня передернуло. Чтобы снять напряжение, я несколько раз глубоко вдохнул. Когда дворецкий впустил нас к хозяину дома, я уже обрел прежнюю уверенность в себе.

Абу Адиль и Умар сидели на больших подушках, расположенных полукрутом в центре комнаты. В середине на возвышении уже стояли несколько больших чаш с едой, кофейники и чайники.

Хозяева встали поприветствовать нас. Я сразу же заметил, что ни у одного из них не было встроенной электроники. Ко мне с широкой улыбкой подошел Абу Адиль. Он обнял меня и радостно сказал:

— Ахлан ва сахлан! — Что значило: «Приветствую тебя, угощайся!»

— Рад снова видеть тебя, о шейх. Пусть Аллах укажет тебе истинный путь.

Абу Адиль был доволен уже тем, что в поведении моем не было открытого вызова. Однако его встревожило то обстоятельство, что я взял с собой Кмузу, Сайда и Камня.

— Прошу тебя омыть пыль и грязь с твоих рук, — сказал он. — Разреши предложить тебе воды. И твоим рабам, разумеется.

— Осторожнее, дружище, — прорычал Саид под воздействием модди Майка Хаммера. — Я не раб.

— Конечно, конечно, — проговорил Абу Адиль, не теряя своей расположенности.

Мы устроились на подушках и обменялись еще несколькими традиционными комплиментами. Умар налил мне чашку кофе, и, принимая ее, я пожелал:

— Пусть стол твой всегда будет полон яств.

— Да продлит Аллах твою жизнь, — ответил Умар. Он не был в столь же радушном настроении, как и его босс.

Мы отведали ото всех блюд понемногу и мирно побеседовали. Единственным диссонансом прозвучало замечание Халф-Хаджа, выплюнувшего косточку оливки со словами:

— И это все, что у вас припасено?

Лицо шейха Реда вытянулось. Я с трудом удержался от смеха.

— Итак, — через некоторое время произнес Абу Адиль, — если не возражаете, перейдем к делу.

— Разумеется, о шейх, — охотно откликнулся я. — Горю желанием завершить нашу сделку.

— В таком случае верни модификатор личности, который ты унес из этого дома. — Умар передал ему небольшую виниловую сумочку, Абу Адиль открыл ее. Там лежали толстые пачки десятикиамовых банкнот.

— Я хочу попросить еще кое-что, — сказал я.

Лицо Умара помрачнело.

— Ты идиот, если думаешь, что сейчас можешь расторгнуть сделку. Мы уговорились на десяти тысячах киамов.

Я проигнорировал это невежливое замечание и повернулся к Абу Адилю:

— Я хочу, чтобы ты уничтожил «Дело Феникса». Абу Адиль довольно захохотал:

— Ты удивительной человек. Я это знал заранее, потому что никогда не расставался с этим. — И он показал мне модди, записанный в тот злосчастный день. — «Дело Феникса» — мое спасение. Только благодаря ему я дожил до столь преклонного возраста. Вне всякого сомнения, оно мне снова понадобится. С ним я могу прожить еще сотню лет.

— Мне очень жаль, шейх Реда, — сказал я, доставая статический пистолет, — но я настроен решительно. — Я взглянул на своих друзей. В их руках тоже было оружие.

— Хватит глупостей, — переполошился Умар. — Вы пришли сюда, чтобы обменяться модификаторами. Давайте покончим с этим, а все остальное — в руках Аллаха.

Я целился в Абу Адиля, не забывая при этом пить кофе из чашечки.

— У тебя превосходная еда, о шейх, — сказал я, отставив чашку. — Я хочу, чтобы ты уничтожил «Дело Феникса». Я включал твой модди и знаю,

где оно находится. Кмузу и Саид присмотрят за тобой, а я тем временем пойду и достану его. Абу Адиль и глазом не моргнул.

— Ты блефуешь, — уверенно сказал он, разводя руки в стороны. — Если ты включал мой модди, то должен знать, что существуют копии. Модди может подсказать, где находится одна или две копии, но только Умар знает об остальных. Тебе не найти их.

— Черт, — воскликнул Халф-Хадж, — спорю, что смогу заставить его заговорить!

— Не стоит, Саид, — сказал я, понимая, что Абу Адиль прав.

Мы зашли в тупик. Уничтожить копию здесь, распечатку там ни к чему не приведет. Нам не уничтожить саму идею «Деда Феникса», ведь Абу Адиль никогда не согласится от нее отказаться.

Кмузу наклонился ко мне:

— Вы должны убедить его отказаться от этой идеи, яа Сиди.

— А как?

— Не знаю.

У меня оставался последний козырь. Не хотелось, правда, его использовать. Если он не поможет, Абу Адиль выиграет, и я никогда не смогу защитить свои интересы и интересы Фридлендер Бея. Но делать было нечего.

— Шейх Реда! — медленно и отчетливо проговорил я. — В твоем модди было много всякого.

Я узнал потрясающие вещи о твоих делах и о том, что ты замышляешь.

Абу Адиль впервые за все время выказал беспокойство.

— О чем ты говоришь? — неуверенно спросил он.

— Тебе, конечно, известно, что ортодоксальные религиозные лидеры не одобряют внутричерепные имплантаты. Я не знаю ни одного имама, который подвергся бы подобной операции. Поэтому ни один из них не сможет включить твой модди и узнать все непосредственно. Но я разговаривал с шейхом Аль Хаем Мухаммадом ибн Абдурахманом, из мечети Шималь.

Абу Адиль уставился на меня широко раскрытыми глазами. Мечеть Шималь была одной из самых больших в городе. Суждения, высказанные ее авторитетами, часто обретали силу закона.

Конечно, я блефовал. Я даже не переступал порога мечети Шималь. Имя имама, разумеется, я только что придумал.

— Что же ты рассказал ему? — Голос шейха Реда дрогнул.

Я усмехнулся:

— Подробно описал все твои старые грехи и преступления, которые ты собираешься совершить. В этом деле есть одна тонкость. Трудно сказать, сможет ли модификатор реально существующей личности служить доказательством в суде Шариата. Мы-то знаем, что может. Ведь он надежнее любого детектора лжи. Однако имамы, да благословит Аллах их праведные души, до сих пор ведут дебаты. Может пройти еще немало времени, прежде чем они примут закон. Но тогда уже может быть поздно, и ты окажешься в большой беде.

Я подождал, пока до него дойдет смысл сказанного. Всю эту вполне правдоподобную историю я придумал только что. Ведь ислам вполне мог растеряться перед подобным вопросом, как и перед любым другим, имеющим отношение к какому-нибудь техническому новшеству. К примеру, как соотносится наука о дополнительных возможностях человеческого мозга с учением Пророка Мухаммеда, да будет с ним мир и благословение Аллаха.

Абу Адиль беспокойно заерзал на своей подушке. Вероятно, он выбирал из двух зол меньшее: уничтожить ли «Дело Феникса» или предстать перед суровыми представителями Посланника Бога. Наконец он облегченно вздохнул.

— Вот мое решение, — сказал он. — Предлагаю вместо себя Умара Абдул-Кави.

Я засмеялся. Умар издал отчаянный вопль.

— Он-то нам на что сдался? — недоуменно вопросил Халф-Хадж.

Ты, верно, уже знаешь, что Умар лично занимался многими неблаговидными делами, — продолжал Абу Адиль. — Его вина не меньше моей. Но у меня есть власть и влияние. Конечно, этого недостаточно, чтобы сдержать гнев исламской городской общины, но, может быть, достаточно, чтобы переключить этот гнев на кого-нибудь другого.

Я сделал вид, что обдумываю его предложение.

— Да, — задумчиво проговорил я. — Им было бы трудно осудить тебя.

— Но совсем не трудно осудить Умара. — Шейх Реда посмотрел на своего помощника. — Мне очень жаль, мой мальчик, но ты сам виноват. Мне все известно о твоих замыслах. Из модди шейха Марида я узнал о твоем разговоре с ним, в котором ты предложил ему избавиться от меня и Фридлендер Бея, и о том, как он отверг твое предложение.

Лицо Умара смертельно побледнело.

— Но я не собирался…

Абу Адиль не сердился; казалось, он был искренне опечален.

— Думаешь, ты первый попал в такую neper делку? Где все твои предшественники, Умар? Где они, честолюбивые юноши, занимавшие твою должность на протяжении полутора веков? Почти все они что-нибудь замышляли против меня. Это случалось всегда: рано или поздно. А теперь их нет, и имена их позабыты. То же самое ждет и тебя. — Абу Адиль скорбно склонил голову.

— Видишь, Химар, — засмеялся Саид. — Не рой другому яму — сам в нее попадешь.

Абу Адиль, казалось, расстроился:

— Мне будет не хватать тебя, Умар. Я любил тебя, как сына.

Было жутко интересно наблюдать происходящее. Я радовался, что все получилось так, как я хотел. На ум пришла строчка из американского романа: «Если ты потерял сына — есть надежда, что у тебя будет другой сын, но мальтийский сокол бывает раз в жизни».

Умар думал иначе. Он подскочил к Абу Адилю и закричал:

— Прежде я убью тебя! Всех вас!

Саид выстрелил, прежде чем Умар успел схватиться за свое оружие. Умар свалился, содрогаясь в конвульсиях, с лицом, искаженным болью. Наконец он затих. Несколько часов он пролежит без сознания, а потом очнется, но еще долгое время самочувствие у него будет прескверное.

— Вот это да! — всплеснул руками Халф-Хадж. — Оказывается, с ним можно справиться.

Абу Адиль вздохнул:

— Не так я собирался провести сегодняшний день.

— В самом деле? — спросил я.

— Признаюсь, я недооценил тебя. Ты хочешь забрать его?

Я вовсе не хотел обременять себя Умаром, ведь на самом деле никакого разговора с имамом не было.

— Нет; — отказался я. — Оставь его себе.

— Ты можешь быть уверен, что правосудие свершится, — заверил меня шейх Реда. При этом он бросил на злоумышленника взгляд столь суровый, что я чуть было не пожалел Умара.

— Правосудие, — вспомнил я вторую арабскую пословицу, — это когда все возвращается на свое место. Я прошу отдать мне мой модди.

— Пожалуйста. — Он протянул мне модди, перегнувшись через безжизненное тело Умара Абдул-Кави. — И деньги.

— Денег не надо. Но я оставлю у себя твой модди, чтобы не сомневаться в твоей готовности сотрудничать со мной.

— Как знаешь, — грустно ответствовал он. — Но я не могу отказаться от «Дела Феникса».

И тут мне в голову пришла идея:

— Еще одна просьба, шейх.

— Да? — Он недоверчиво посмотрел на меня.

— Я хочу, чтобы из списка были вычеркнуты имена моих друзей и родственников.

— Конечно, конечно… — Абу Адиль был явно обрадован тем, что моя просьба легко выполнима. — Я буду рад помочь. Пришли мне список этих людей.

Позже, по пути к машине, Кмузу и Саид поздравляли меня.

— Полная победа! — воскликнул Халф-Хадж.

— Нет, — ответил я. — Если бы! Это проклятое «Дело» все еще у Папочки и Абу Адиля, даже если из него уберут несколько имен. У меня такое чувство, словно я обменял жизни невинных людей на жизни своих знакомых. Будто бы я сказал Абу Адилю: «Не трогай моих людей, а на других мне наплевать».

— Вы достигли почти всего возможного, яа Сиди, — сказал Кмузу. — Вы должны благодарить Бога за то, что вам удалось.

— Вероятно, это так. — Я отключил Королевский и бросил его Саиду. Ухмыльнувшись, он поймал модди на лету.

Мы ехали домой; Кмузу с Саидом, обсуждали подробности случившегося. Я молчал, погруженный в невеселые мысли. Сам не знаю почему, я чувствовал себя побежденным. Словно бы я совершил неблаговидную сделку и знал, что она станет не последней в моей жизни.

Ночью я проснулся от того, что кто-то открыл дверь моей спальни. Я поднял голову и увидел женщину. На ней была лишь короткая шелковая комбинация.

Она откинула одеяло и легла рядом со мной, погладила меня по щеке и поцеловала. Но что это был за поцелуй!

С меня сразу слетел весь сон.

— Я подкупила Кмузу, чтобы он впустил меня, — прошептала она. С удивлением я узнал Индихар.

— Да? И чем же ты его подкупила?

— Я сказала ему, что отвлеку тебя от мрачных мыслей.

— Ему известно, что для этого у меня есть таблетки и электроника. — Я повернулся на бок, чтобы видеть ее лицо. — Индихар, зачем ты пришла? Ведь ты сказала, что не собираешься спать со мною.

— Я изменила свое решение. — В голосе ее не было радости. — И вот я здесь. Я долго думала, правильно ли я себя вела после… после смерти Иржи.

— Да смилуется над ним Аллах, — пробормотал я, обняв Индихар. Хотя она пыталась казаться мужественной, вскоре я понял, что она плачет.

— Ты сделал так много, для меня и моих детей.

— Так ты поэтому пришла? Чтобы поблагодарить?

— Да, — ответила она. — Я твоя должница.

— Ты ведь не влюблена в меня, Индихар?

— Марид, — сказала она, — не обижайся на меня. Ты мне нравишься, но…

— Но на этом все кончается. Послушай, я не думаю, что оставаться здесь вдвоем — отличная идея. Ты еще раньше говорила, что не собираешься со мной спать, и я понял твои чувства.

— Папочка хочет, чтобы мы поженились. — В голосе ее чувствовалось раздражение.

— Он считает, что иначе нам не пристало находиться вдвоем в его доме. Даже если мы не спим друг с другом.

— Я не выйду за тебя, Марид, несмотря на то, что моим детям нужен отец и ты им нравишься. И пусть Папочка говорит что угодно.

Я всегда считал, что женитьба — это то, что может случиться с другим, но не со мной — как, например, автокатастрофа. У меня были обязанности по отношению к вдове и детям Шакнахая, и если уж мне суждено было жениться, жены лучше Индихар мне не сыскать. Но все же…

— Думаю, Папочка позабудет об этом, как только выйдет из больницы.

— Ты так считаешь? — сказала Индихар, поцеловала меня еще раз, как сестра, в щеку, неслышно выбралась из моей постели и удалилась к себе.

Я чувствовал себя предателем. Даже успокоив ее, в глубине души я не был уверен, что Фридлендер Бей забудет о своем решении. Тут же возникла мысль о Ясмин: захочет ли она встречаться со мной после моей женитьбы на Индихар?

Заснуть я уже не мог, ворочаясь с боку на бок, сбивая простыни В итоге я выбрался из постели и отправился в кабинет. Сел в уютное кожаное кресло и взял Мудрого Советника. Несколько секунд я смотрел на него, размышляя, смогу ли понять смысл всего происходящего.

— Бисмиллах, — прошептал я и включил модди.

Одран очутился в покинутом городе. Он бродил по узким улочкам — усталый, умирающий от голода и жажды. Спустя некоторое время он свернул за угол и оказался на большой рыночной площади. Палатки торговцев были пусты, на них не лежали товары. Одран понял, где он. Он снова оказался в Алжире.

— Эй! — закричал он, но ответа не было. Он вспомнил старинное присловье: «Я пришел туда, где родился, и спросил: где же друзья моих юных лет? Где они? И эхо повторило: «Где они?»

Одран заплакал от невыносимой печали и одиночества. И тогда он услышал человеческий голос. Он обернулся и увидел Посланника Бога.

— Шейх Марид, — сказал Пророк, да будет с ним мир и благословение Аллаха, — разве я не друг твоей юности?

И тогда Одран улыбнулся: — Яа Хазрат, разве найдется в мире такой человек, который не искал бы твоей дружбы? Но мое сердце так переполнено любовью к Аллаху, что в нем нет места для любви и ненависти.

— Если это так, — ответствовал Пророк Мухаммед, — тогда я благословляю тебя. Вспомни, о чем говорит этот стих: «Ты никогда не достигнешь врат святости, если не откажешься от того, что любишь больше всего на свете». Что же ты любишь больше всего, о шейх?

Я пришел в себя, но на этот раз со мной не было Иржи Шакнахая, чтобы растолковать мне увиденное. Я подумал: какой же ответ я дам на вопрос Пророка и что я в самом деле ценю больше всего: комфорт, развлечения, свободу? Я не смог бы отказаться ни от того, ни от другого, ни от третьего. Правда, моя жизнь у Фридлендер Бея и так исключала понятие свободы.

Но до утра я мог ни о чем не думать. Сейчас у меня была одна задача — как скоротать эту ночь. И я полез за своей коробочкой с таблетками.


Глава 18 | ПОСЛЕДНИЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ | Книга III. Поцелуй изгнанья