Глава 6

Выражение лица Кэми преследовало меня весь вечер и до самого утра, когда я собиралась на пробежку. В глазах девушки читалось желание, чтобы Лекс исчезла раз и навсегда.

Я открыла тетрадь, лежащую на столе, и перечитала заметки насчёт полтергейстов:

…Из всех видов лишь они по-настоящему опасны.

Что если наша новая соседка желает зла одной из моих лучших подруг? Я должна это выяснить. И хорошо бы привлечь Майка к расследованию.

Я глянула на часы и вздохнула. Ну хоть раз надо выйти на улицу раньше его. Затянув волосы в хвост, я расстегнула рюкзак, чтобы достать ключ от дома и убрать в карман шорт – мама уже уехала в больницу.

Но ключа я нигде не обнаружила – ни в рюкзаке, ни в пальто, ни в джинсах, в которых я была вчера, ни на кухне. Может, я выронила его после тренировки или посеяла в школе?

Билли, почуяв неладное, ткнулся мохнатой мордой мне в ногу. Я наклонилась, чтобы погладить пса, а когда выпрямилась, увидела ключ! Он оказался на комоде рядом с моим любимым снимком папы. Я потрясла головой: «Но я ведь только что здесь смотрела!»

Папа улыбался с фото, и мне почудилось – я готова была в этом поклясться! – что он подмигнул мне из-за стекла. Ахнув, я уронила ключ на ковёр. Билли тихо зарычал, но я шикнула на собаку, взяла рамочку и, сощурившись, покрутила её так и этак. Ничего необычного не заметила – привычная фотография в старой рамке. Дрожащими руками вернула её на место и подобрала ключ. Внезапно в комнате стало холодно, как если бы я оставила открытым окно во время грозы. Но нет, оно было плотно закрыто.

Мои глаза метнулись к тетради:

Привидения-воронки относятся к самому распространённому виду. Свидетели обычно описывают встречу с ними как внезапное ощущение сильного холода в определённой точке комнаты.

Кажется, мне пора убираться отсюда.

– Идём, – позвала я Билли, стараясь не подпускать дрожь в голос. – Дам тебе печенье.

На пороге я обернулась, проверяя, всё ли на месте. И мы с Билли сбежали на первый этаж.

Бросив обещанное печенье в миску, я спрятала ключ в карман, который застегнула на молнию, и выскочила на улицу.

Взгляд сразу упёрся в дома через дорогу, такие похожие по стилю, формам и размеру, что они казались сделанными под копирку. Лишь домик Реда выбивался из единого ряда: коричневый, а не белый, он напоминал квадрат с односкатной, а не более традиционной пирамидальной крышей. Я заметила припаркованную на его подъездной дорожке машину бабушки Джейн: явный знак того, что летние отношения успели перейти в серьёзную стадию. Глупо, но рядом с бабушкой мне всегда становилось спокойнее на душе. Сегодня она должна прийти на семейный ужин – от одной мысли об этом по телу разнеслось тепло, а мышцы, скованные после пережитого страха, наконец расслабились.

– Привет, Паркер.

Я развернулась и очутилась лицом к лицу с Майком. Сегодня парень нахлобучил бейсболку так низко, что мне совершенно не было видно его глаз, и я шутливо сдёрнула её с головы друга.

– Отдай! – гаркнул он, и я невольно разжала пальцы.

Майк что-то пробурчал себе под нос, подхватил бейсболку с земли и водрузил на макушку.

Он начал разминать руки, но я продолжала потрясённо на него смотреть и затем не выдержала:

– Что с тобой?

– Ничего.

Я пожала плечами.

– Ты врёшь. Просто скажи. – Я понизила голос, хотя, кроме нас, на улице никого не было. – Это из-за кошмаров? Тебе опять что-то приснилось?

Майк застыл на середине движения. Тело парня напряглось, как натянутая струна, губы сжались в тонкую линию.

– Вроде того.

– Всё нормально, – заверила я. – Ты можешь мне рассказать. Снова старички?

Майк не шевелился.

– Иногда мне снится, как они горят. По ночам. Только Беа находится в моей комнате и тянется к моему рту… – Не договорив, он кашлянул, прочищая горло.

– Майк, я…

Он тряхнул головой.

– Забудь. Не хочу ничего обсуждать. Побежали, Паркер. Я в порядке.

– Но…

Друг сорвался с места, не дослушав, и мне ничего не оставалось, кроме как броситься за ним.

– Эй! – позвала я, поравнявшись с ним.

– Я не хочу об этом говорить, – заявил Майк, глядя прямо перед собой.

Я фыркнула.

– Ладно. Как хочешь.

Некоторое время мы бежали молча, сосредоточившись на ритме и дыхании. Но примерно на отметке в одну милю Майк вдруг стал притормаживать.

Я тоже сбавила шаг, подстраиваясь под него, но ещё где-то через полмили Майк резко остановился, упёрся руками в бока и вновь помотал головой.

– Не могу, – выпалил он, понурившись и избегая моего взгляда. – Слишком устал. Если мы побежим дальше, я на тренировке точно рухну.

крыльями. Кто-то, наверное, оставил здесь еду, хотя со стороны это выглядело как тайная встреча пернатых с самой большой птицей, сидящей на горке в качестве ведущей.

Мне вспомнился сон про крылатые тени в моей комнате.

Майк тоже посмотрел на игровую площадку.

– Убийство.

– Что? Кого убили?

Он засмеялся, стал похож на самого себя, и, к моему облегчению, ответил:

– Никого. Группу ворон называют «убийство».

Я моргнула.

– Почему?

– Суеверия. Раньше чёрных птиц считали предвестниками смерти, дескать, стая ворон могла принести на своих крыльях смерть.

– Глупости.

Майк озорно улыбнулся.

– Ты же у нас фанатка суеверий, Паркер.

– Я не суеверна, – возразила я. – Я верю в паранормальное, это другое.

Майк закатил глаза.

– Как скажешь.

Главная ворона каркнула, словно подводила итог своей речи.

Остальные закаркали в ответ.

– Бедняги, – вырвалось у меня. – Никак в толк не возьму, что в них дурного?

– Ничего. У них просто репутация такая.

Мы ещё немного понаблюдали за птицами.

Наконец Майк протяжно выдохнул.

– Пора.

Мы двинулись по дороге.

– Прости, – недолго помявшись, сказал Майк. – Я не специально веду себя как козёл. Я очень устал.

Я встретилась с ним взглядом, отметила тёмные круги под глазами и припухшие веки.

– Мне тоже раньше снились кошмары, – тихо призналась я. – Ну… после смерти папы.

На лице Майка отразилось понимание.

– Правда?

Я кивнула.

– Поначалу постоянно. Неважно, чем я занималась днём, ночью меня одолевали жуткие сны. В итоге я даже боялась засыпать, – добавила я, поёжилась от воспоминаний и обняла себя руками.

– Тебе они до сих пор снятся?

– Лишь изредка.

– Как ты справилась?

– Стала звонить бабушке Джейн.

Майк поморщился.

– И всё? Ты стала звонить бабушке, и кошмары чудесным образом прекратились?

– Конечно, звучит тупо, но это сработало. Я звонила ей посреди ночи, и бабушка рассказывала, как прошёл её день, причём всегда ласковым и успокаивающим тоном, который убаюкивал меня, как стакан тёплого молока. Я и сейчас иногда ей звоню по ночам, даже без кошмаров. – Я серьёзно посмотрела на него. – Если тебе опять что-то такое приснится, позвони мне.

Майк хмыкнул.

– Ещё чего, Паркер. Я не стану будить тебя в два часа ночи.

– Не мели ерунду. Звони. Если я не смогу говорить, то не отвечу. – Я пожала плечами, чтобы подчеркнуть тот факт, что действительно не считаю это чем-то особенным.

– Незачем тебя будить.

– Тогда напиши мне. Если я ещё не буду спать, то перезвоню.

Я сообразила, что Майк колеблется. Наконец он кивнул и усмехнулся.

– Спасибо, Паркер. Из тебя получится неплохой Робин.

Я не сдержала смеха.

– Мечтай-мечтай!

Он сложно ожил. Глаза Майка заблестели, а искренняя улыбка осталась на его лице и уже никуда не исчезала. Вскоре мы дошли до школы.

– Пока, Паркер! – попрощался он и направился к своему шкафчику.

Странно, но Лекс не поджидала меня в коридоре. Я принялась озираться по сторонам, почти уверенная, что увижу подругу, направляющуюся ко мне в вихре ярких красок. Но Лекс нигде не было, и на классный час я пришла в одиночестве.

В кабинете Лекс тоже не оказалось.

«Может, заболела?» – подумала я, когда прозвенел звонок.

Встретившись позже с Зоей в коридоре, я спросила:

– Ты видела Лекс?

– Нет. Наверное, дома осталась. Напишем ей на большой перемене.

Меня терзала тревога, но я отогнала неприятные мысли и последовала за Зоей на урок.

Занятия перетянули на себя всё моё внимание, я не вспоминала о Лекс до обеда и жутко удивилась, когда обнаружила её на привычном месте, невозмутимо жующую сэндвич с сыром и индейкой, будто она не пропустила половину уроков. Как и вчера, подруга была в белом.

– Ты что, только пришла? – спросила я и открыла ланч-бокс с обедом.

Зоя и Кэйли устроились рядом со мной и стали разворачивать свёртки.

Лекс хитро улыбнулась.

– Мне надо было выспаться. Я поздно легла.

– И что же ты делала? – Зоя нахмурилась. – Домашку нам ещё особо не задавали, учителя не вредничают.

Глаза Лекс заговорщически засверкали.

– Я была у Эбигейл!

Я задохнулась:

– У Эбигейл?! Правда?

Лекс довольно кивнула.

– Мы получили крупный заказ – особняк в Уэстпорте. Обалдеть как круто!

– Но ты же совсем недавно им помогаешь, – сказала Кэйли.

– Да. Так и есть.

Зоя выхватила из пакета Кэйли печенье и откусила чуть ли не половину, продолжая неотрывно смотреть на Лекс.

– Тебя мама наказала за то, что ты поздно вернулась?

Лекс развела руками.

– Мама даже не заметила. Она вместе с Карлосом и Джулианом целый вечер торчала в старшей школе. Когда я прокралась домой, она спала мёртвым сном.

– А твой папа? – спросила я.

– Он в командировке, – ответила Лекс с таким видом, будто гордилась своей выходкой.

Зоя прищурилась.

– Но ты-то почему у них задержалась? Это разве не эксплуатация детского труда или как там называется? Ты ведь по-настоящему и не работаешь.

Мы с Кэйли подавили смешки: чего-чего, а прямолинейности у Зои не отнять.

Лекс взвилась:

– А вот и работаю! Я им официально помогаю!

– И что именно ты делаешь? – надавила Зоя.

Лекс выпрямилась.

– Много чего.

– Например?

Я рассеянно отщипнула кусочек от сэндвича с сыром и солёным огурцом, настолько увлечённая разговором, что напрочь забыла о голоде.

Лекс начала перечислять:

– Отвечаю на звонки, помогаю Эбигейл разбирать образцы тканей…

– Делаешь ксерокопии… – добавила Зоя.

– Только раз! – вспыхнула Лекс. И тяжело вздохнула: – С тобой просто невозможно.

– Да, – подала я голос. – Не приставай. Она и правда работает.

– Спасибо, Куинн, – улыбнулась Лекс. – Приятно осознавать, что хоть кто-то на моей стороне.

Я подождала, когда она окончательно успокоится, и спросила:

– Расскажи нам об Эбигейл. Какая она?

Лекс просияла.

– Классная! Серьёзно, я никогда не встречала более потрясной тётки! У неё дома – огромная гардеробная дизайнерской обуви, и она даже разрешила мне примерить пару туфель, пока мы работали.

– И что она будет делать с дизайнерской обувью в Саут-Хейвене? – спросила Зоя. – У нас тут далеко не столица моды.

– Может, она планирует всё изменить, – отрезала Лекс. Её преданность начальнице была очевидна.

Я откусила от сэндвича, обдумывая следующий вопрос, и, прожевав, наклонилась вперёд:

– А остальные?

Лекс помрачнела.

– Ничего, – без особой убеждённости ответила она. – В смысле, я уверена, что со временем мы поладим.

– Они хоть с тобой общаются?

Она дёрнула плечом.

– Типа того.

– А Кэми? Какая она?

– Куинн, что за допрос? – вмешалась Зоя.

Но я проигнорировала её и продолжила наседать на Лекс:

– Она с тобой разговаривает?

– Нет! – Голос Лекс едва не заглушил звонок. – Она мне и двух слов не сказала. Только пялится.

– Пялится? – Кэйли отшатнулась. – Фу!

Лекс кивнула.

– Они все это делают в разной степени. – И быстро добавила: – Но, имейте в виду, скоро я растоплю лёд! Точно говорю.

Она собрала вещи, встала из-за стола, бросила: «Увидимся!» – и убежала прежде, чем я успела задать ей новый вопрос.

С упавшим сердцем я спрятала остатки сэндвича в ланч-бокс и поплелась в класс.

Слова Лекс преследовали меня всю тренировку: вместо того чтобы думать об упражнениях или забегах, я представляла Кэми посреди улицы с сощуренными от гнева – или от зависти? – глазами.

Как бы я ни старалась, мне не удавалось отделаться от мысли: что-то здесь не так. Подозрения и тревога сковывали мускулы, оттягивали ноги камнями, тормозили меня на дорожке.

Даже тренер это заметил.

– Быстрее, Паркер!

Но я ничего не могла поделать, и Джесс пронеслась мимо как на коньках.

– Что с тобой, Паркер? – спросил Майк, когда мы поднимались на холм после тренировки.

– Мне сегодня нехорошо, – буркнула я, пиная камушек.

– Дело в Лекс? Что с ней в последнее время творится? Почему она теперь ходит в белом? И чем занимается у наших соседей? Я вчера заметил, как она выходила из дома Эбигейл чуть ли не ночью.

– Она помогает. Волонтёрит в её фирме, забыл? – коротко ответила я и отшвырнула камушек в сторону.

Майк скорчил гримасу.

– Всё равно странно.

– Не тебе судить о странностях, – проворчала я. – Ты уверен, что любое явление поддаётся научному объяснению.

Парень помотал головой.

– Не в этом смысле «странно».

Я покосилась на него.

– Майк Уоррен, уж не намерен ли ты отказаться от пари?

– Что? Нет! Ни за что! Я просто говорю как есть, Паркер.

– Ага…

– Серьёзно! Я не думаю, что эти леди – призраки. – Он пожал плечами. – По крайней мере, мне бы этого не хотелось. Мне прошлых монстров хватило на всю жизнь, больше не надо.

Я взглянула на Майка новыми глазами. Раздражение рассеялось: что если он отказывался верить в привидений не только из-за преданности науке? Я решила сменить тему, и остаток пути мы обсуждали последний проект миссис Кэри и стоит ли надеяться, что в меню столовой когда-нибудь появятся жареные сэндвичи с беконом и сыром. К тому моменту, когда мы свернули на Гуди-лэйн, мы оба пребывали в куда лучшем расположении духа.

– Ну и где они? – спросил Майк, изучая улицу. – Они редко выходят из домов, не то что старички.

– Да, они практически их полная противоположность.

Майк изогнул бровь.

– Только не говори, что ты уже изучила их расписание, Паркер.

– Я в процессе. Старички вставали и ложились рано. А леди, – я кивнула на дома новых соседок, – похоже, ведут ночной образ жизни. Ну, не считая того утра, когда они нам представились. Но то было, скорее, исключение из правил, как мне кажется. – Продолжая шагать по тротуару, я ненавязчиво сместилась ближе к Майку и нарочито ровным тоном предложила: – Как насчёт более тщательного расследования? Можем заняться леди по-настоящему: выясним всю подноготную, последим за ними. Как в старые добрые времена.

Он хмыкнул.

– Как старые времена, но без старичков?

Я с вызовом посмотрела на него.

– Признай, из нас получились классные сыщики.

Майк закусил губу.

– Тут не поспоришь.

– Ты в деле? Начнём новое расследование?

Он шумно выдохнул и улыбнулся.

– Ладно, Паркер. Соглашусь хотя бы ради того, чтобы насладиться твоим позором на дорожке, когда ты проиграешь пари.

– Да-да. Я уже выбрала для тебя суперский костюм.

– Рад, что он тебе нравится, учитывая, что именно тебе придётся надеть этот наряд на Хеллоуин.

– Очень смешно.

– А у меня отменное чувство юмора. И кстати, что ещё у меня отменное?

– Аппетит? – предположила я.

Он захохотал.

– Ты знаешь меня как облупленного, Паркер. До завтра!

– Пока, Майк.

– Пока!

Я проводила его взглядом и улыбнулась ещё раз, когда парень уже заходил в дом. Уставшие ноги молили о диване, однако не спешили отрываться от тротуара. Сощурившись, я всмотрелась в окно Эбигейл, почти ожидая увидеть в комнате Лекс.

Гавканье Билли вернуло меня к реальности. Я повернулась на звук: на улицу как раз заворачивал грузовик дяди Джека. Он энергично помахал мне из открытого окна и посигналил.

– Куинни!

– Привет, дядя Джек! – поздоровалась я, когда грузовик затормозил рядом со мной.

– Что нового, мышка?

– Особо ничего. А что ты здесь делаешь?

– Решил проведать любимую племянницу.

Выключив мотор, дядя Джек вылез из кабины и заключил меня в медвежьи объятия.

– Останешься на ужин? Бабушка Джейн придёт примерно через час и начнёт готовить.

Глаза дяди Джека засверкали.

– Джейн готовит? Я-то собирался просто поздороваться, но, значит, придётся задержаться. Что же она состряпает?

– Кажется, рёбрышки.

– День становится всё лучше и лучше, Куинн!

Дядя Джек едва не облизнулся, но его отвлёк хлопок двери через дорогу – и наши головы синхронно повернулись: Эбигейл вышла на крыльцо.

– А это ещё кто? – выдохнул дядя Джек, приспуская на нос солнцезащитные очки, чтобы лучше видеть.

Эбигейл выглядела, как всегда, сногсшибательно: короткое белое платье и туфли на шпильках, белоснежные волосы убраны в тугой пучок балерины, на губах – ярко-красная помада. Она улыбнулась и, к моему ужасу, направилась к нам.

– Вот и наша новая соседка, – процедила я. – Зовут Эбигейл.

Дядя Джек пригладил волосы на макушке, хотя они были такими короткими, что в его жесте не было никакого смысла, и расправил плечи, приосанившись.

– Как я выгляжу? – прошептал он.

Я поморщилась.

– Как обычно.

– Здравствуйте! – произнесла Эбигейл сахарным голоском, и я едва удержалась от того, чтобы не закатить глаза.

Я покосилась на дядю Джека, ожидая увидеть на его лице отражение моего отвращения, но он выставил грудь колесом и помахал Эбигейл. Я с подозрением прищурилась.

– Добрый день, – сказал он. – Вы новая соседка?

– Да, я Эбигейл, – елейным тоном подтвердила она. – А вы?

– Я Джек. Дядя Куинн.

Эбигейл изумлённо распахнула глаза. Её золотой медальон блеснул на солнце.

– Ты не говорила, что у тебя есть дядя, Куинн!

– С чего бы мне об этом говорить? – спросила я.

Фальшиво хохотнув, дядя Джек положил мне на плечо тяжёлую ладонь и предупреждающе сжал.

– Ты ведь у нас шутница, не правда ли?

– И мы на самом деле не родственники, – добавила я. – Он с папой дружил.

– Как мило! – проворковала Эбигейл и шагнула к нам. Мне сразу захотелось попятиться.

– Я стараюсь, – выпалил дядя Джек.

– Мне ещё домашку делать, – пробормотала я, выскальзывая из-под его руки. – Увидимся, дядя Джек!

– Пока, мышка!

– Пока, Куинн, – встряла Эбигейл.

Я молча взбежала на крыльцо и скрылась за дверью. Билли, как ни странно, поджидал меня в прихожей.

– Ты чего? – спросила я, взлохматив ему загривок. Но пёс продолжал смотреть на дверь и коротко рыкнул. – Что такое?

В ответ он убежал в гостиную, запрыгнул на диван и, замахав хвостом, уставился в окно.

– Это же дядя Джек, – сказала я, устроившись возле Билли.

Но, проследив за его взглядом, я обнаружила, что внимание пса приковано к Эбигейл, откровенно флиртующей с дядей Джеком посреди бела дня. Через стекло донёсся мужской смех.

– Пошли-ка отсюда, Билли, – предложила я. – Иначе меня сейчас стошнит.

Мы направились на кухню, где я делала уроки до самого прихода бабушки Джейн и Реда.

– В сторону, в сторону! Горячо! – предупредила бабушка, которая несла на вытянутых руках гигантскую медленноварку.

– Горячо – не то слово, – пошутил Ред, блеснув глазами. – И я даже не о рёбрышках говорю.

– Ред, ты проказник! Лучше помоги мне. Фрэнсис будет с минуты на минуту.

Я накрывала на стол, пока бабушка Джейн и Ред суетились на кухне: подогревали мясо и овощи и поджаривали в духовке домашний хлеб. Бабушка зажгла свечи, включила мамино маленькое радио и начала пританцовывать под тихий перезвон своих бесчисленных кристаллов и бусинок.

Когда пришла мама, ужин был готов: его оставалось лишь подать.

– Как же всё аппетитно выглядит, Джейн, – восхитилась мама и села во главу стола. – Приступим?

– Без меня?! – прогремел знакомый голос из коридора.

У мамы дрогнула бровь.

– Джек, – с насмешливой ноткой протянула она, – мне следовало догадаться, что ты учуешь еду.

– И боже правый, но на вид еда ничуть не хуже, чем на запах, – сказал дядя Джек и плюхнулся на стул по соседству со мной. – Джейн, бросай Реда и выходи за меня! Я позволю тебе готовить каждый день!

– Только об этом и мечтаю, – сухо отозвалась бабушка, вручив ему блюдо с рёбрышками, чтобы дядя Джек пустил его по кругу.

– Да, я и есть мечта, – подтвердил дядя Джек и схватил рёбрышко прямо с общего блюда.

Бабушка шлёпнула его по руке, и он с неохотой передал блюдо мне.

– Ты должен мне рёбрышко! – Я сурово посмотрела на дядю Джека.

Он бросил мне на тарелку наполовину объеденное ребро и подмигнул.

– Держи. И не говори потом, что я тебя обделяю.

– Фу!

Бабушка Джейн покачала головой.

– Серьёзно, Джек? Продолжай в том же духе – и десерта не получишь.

– Ладно тебе. Я праздную!

– Что ты празднуешь? – спросила мама. – Опять съел на работе бесчисленное количество куриных крылышек?

– Ты мне тот случай до конца жизни припоминать будешь, Фрэнсис? Это, между прочим, была идея твоего мужа.

– Возможно, но не помню, чтобы ты сопротивлялся…

– Ой, прекратите вы оба! – перебила бабушка. И улыбнулась мне. – Куинн, тебе достаточно, дорогая?

Я кивнула с полным ртом пряного сладкого мяса, настолько нежного, что оно практически само слезало с кости, и, проглотив, поблагодарила:

– Более чем. И очень вкусно! Спасибо, бабушка!

Она просияла.

– Всё для моей внученьки.

Дядя Джек громко откашлялся, и бабушка Джейн вздохнула.

– Хочешь что-то сказать, Джек?

Он изобразил невинность:

– Просто терпеливо жду, когда кто-нибудь спросит, почему я в отличном настроении.

– Из-за рёбрышек? – предположила я. – Для тебя всегда праздник, когда они появляются у нас на столе.

– Нет, Куинни. Дело поважнее рёбрышек! Речь о женщине!

Я застыла, догадываясь, что он собирается сказать.

– Правда? – удивилась мама. – И кто же она?

– Твоя соседка.

– Моя соседка?

– Ага. Знаешь, та, которая недавно переехала в дом напротив. Эбигейл.

– Ты пригласил её на свидание? – подключилась бабушка. – И она согласилась?

– Конечно!

Я с ужасом на него уставилась.

– Ты правда будешь с ней встречаться? Вы вдвоём… наедине?

– Обычно свидания именно такими и бывают, Куинни.

– Но, по-моему, она немного… – Я не договорила, не найдя подходящего слова.

Мама наклонилась вперёд и указала вилкой на дядю Джека.

– Ни в коем случае не вздумай вести её на ужин в таверну!

Он моргнул.

– А что с таверной? Джеймс её обожал.

– Нет, Фрэнсис права, – согласилась бабушка Джейн. – Таверна – точно не место для первого свидания, дорогуша.

У меня свело желудок, и рёбрышки на тарелке в одночасье растеряли всю привлекательность.

– Но вам не кажется… – Я опять не договорила и вспыхнула под взглядами взрослых. Я вздохнула. – Неважно.

Дядя Джек похлопал меня по спине мощной ладонью.

– Выше нос, мышка! Даже если мы с Эбигейл сойдёмся, я не пропаду! О, придумал! Я приведу её сюда в следующий раз, когда Джейн будет хозяйничать на кухне.

– Отличная идея, – ухмыльнулась мама.

– Да, чем больше народу, тем веселее, – поддержала бабушка. – Ты ведь в курсе: я всегда готовлю на целый взвод. Хотя что-то мне подсказывает, что твоя Эбигейл ест как птичка. Я видела её лишь мельком, но она тростиночка. Ты с ней уже познакомилась, Фрэнсис?

Мама помотала головой.

– Нет. У меня была смена, когда они приглашали соседей на вечеринку, нам никак не удаётся пересечься. Но Куинн её знает, верно, солнышко?

Я коротко кивнула.

– Она мне представилась.

Но добавить ничего не успела: дядя Джек громко чмокнул губами.

– Слушай, Джейн, ты снова превзошла себя. Я даже готов отказаться от свидания с Эбигейл ради ужина с тобой. Согласна?

– Ох, Джек. Ты умеешь отпускать комплименты, – отозвалась бабушка и переглянулась с мамой.

– Я в раю! – простонал Джек, закрывая глаза. – В абсолютном раю!

Разговор вскоре переключился на повседневные темы: школа, работа, пробки, в которых мама застревала по утрам по дороге в больницу, перекрытая из-за ремонта парковая автострада, одолевшая Реда осенняя аллергия. Я же не могла думать ни о чём, кроме домов через улицу. Сначала Лекс, теперь дядя Джек. Что-то здесь однозначно не так, ещё бы знать, что именно.

После ужина мы все вместе помыли посуду, подпевая любимым песням бабушки, выпущенных лейблом «Мотаун рекордс»^[6], после чего гости попрощались. Дядя Джек первым выскочил за дверь, Ред проследовал за ним в более спокойной манере. Бабушка Джейн задержалась на крыльце и протянула мне зелёный кристалл размером с ладонь.

– Возьми. Пусть он будет рядом.

– Что это?

– Оберег, чтобы лучше спать.

Она мягко нажала на мои пальцы, заставив их сомкнуться вокруг кристалла.

Это был мой шанс рассказать ей о подозрениях насчёт леди в белом. Но, прежде чем я собралась с мыслями, Ред приобнял бабушку за плечи, и она практически растаяла от нежного жеста.

– Идём, моя дорогая?

– Ну конечно.

Она выглядела такой счастливой, что слова застряли у меня в горле.

Я спрятала кристалл в карман и просто пожелала:

– Спокойной ночи, бабушка Джейн! Спокойной ночи, Ред!

Я смотрела, как они уходят во тьму. Кристалл оттягивал карман, и на сердце тоже будто лежал камень.

– Не забудь про мусор! – крикнула мама, когда я вернулась на кухню, и бросила красноречивый взгляд на пакет, полный отходов после ужина.

Вздохнув, я взяла его и побрела к баку на улице. Выкинула мусор и краем глаза уловила вспышку света через улицу.

Входная дверь дома Эбигейл отворилась, и на крыльце показалась Лекс.

– Спасибо вам огромное, Эбигейл. До завтра!

Я смотрела, как подруга спускается по ступенькам, оглядываясь на начальницу. В этот момент на подъездную дорожку завернул седан мамы Лекс. Девочка села в машину и заметила меня, лишь когда миссис Вега вырулила на улицу.

Глаза Лекс округлились.

Миссис Вега опустила стекло и улыбнулась.

– Привет, Куинн! Как жизнь, зайка?

– Всё хорошо, миссис Вега. Привет, Лекс.

Та помахала.

– Привет, Куинн.

– Передавай маме привет! – миссис Вега поболтала в воздухе пальцами. – Скажи, что нам надо встретиться за обедом в ближайшие дни и поговорить, если она не занята.

– Я передам. Спокойной ночи!

Я смотрела им вслед, борясь с тревогой, вставшей в горле колючим комком, а когда отвернулась, то обнаружила, что Эбигейл продолжает стоять на крыльце и хмуро таращится в сторону поворота на Мэйн-стрит. Лишь когда машина скрылась из виду, она стремительно ушла в дом, громко хлопнув створкой. Ни «здравствуй», ни «до свидания».

Билли принялся царапать дверь изнутри, и я, спохватившись, закрыла мусорный бак крышкой и поспешила к крыльцу. Но на верхней ступеньке у меня вдруг мурашки побежали по коже, словно за мной кто-то наблюдал. Я развернулась, но никого не заметила. Взгляд невольно устремился к жилищу Кэми, и на секунду я почти уверилась, что девушка пялится на меня из верхнего окна. Но затем я моргнула, и странное ощущение исчезло. Мысленно встряхнувшись, я зашла в дом.

Ночью мне снилось, что я бегу. На мне были любимые красные шорты с белой окантовкой и счастливая майка в красную полоску – именно в ней я вместе с Майком победила старичков в День независимости четвёртого июля. В правой руке я держала эстафетную палочку, только мчалась не по дорожке стадиона, а вдоль пруда. Я искала кого-то. Или что-то. Я задыхалась и обливалась потом, а позади меня смыкалась тьма.

И как бы быстро я ни бежала от водоёма, я постоянно возвращалась к чёрному дереву с длинными когтистыми ветвями. Внезапно над поверхностью пруда появилась белая дымка, и мне стало очень холодно – настолько, что я выронила палочку и уже хотела закричать, но тут зазвонил телефон.

«Стоп… что?»

Мелодия звучала всё громче и настойчивее. Я повернула голову к пруду, пытаясь рассмотреть на противоположном берегу источник звука.

«Открой глаза», – услышала я чей-то голос.

Я послушалась и, резко проснувшись, села на кровати. На тумбочке под тихий саундтрек «Бэтмена» вибрировал телефон. Майк!

– Алло! – сказала я.

– Привет, – шепнул он в ответ.

Я прислонилась затылком к изголовью и поморгала, чтобы глаза привыкли к темноте.

– Ты в порядке?

– Нет.

Я кивнула, хотя друг не мог меня видеть. Руки покрылись гусиной кожей, как во сне. А какие кошмары мучат Майка? Что так сильно его пугает? Старички? Или тоже пруд?

Я хотела спросить, но передумала, не желая давить на друга, раз ему не хочется говорить на эту тему. Да и я не горела желанием обсуждать свои сны. Но нельзя же молчать. Внезапно в комнату зашёл Билли, наверное, хотел проверить, как я. Я повернулась на бок и похлопала по одеялу: пёс с готовностью запрыгнул на кровать и улёгся полумесяцем у меня в ногах.

– Я тебе рассказывала, как у нас появился Билли? – спросила я у Майка.

– Нет, – отозвался он слегка повеселевшим тоном. – Я всегда думал, что вы взяли его щенком.

– Не совсем. – Я откинулась на подушку и сжала в руке зелёный кристалл бабушки Джейн. – Мне было четыре. Папа работал допоздна. Помню, что ждала у окна, когда он вернётся. Наконец он пришёл, причём весь сиял и чуть ли не подпрыгивал на месте. Он сказал нам с мамой, что приготовил сюрприз. Мама напомнила об ужине, дескать, еда остынет, но папа, не переставая улыбаться, потащил нас во двор.

– И Билли сидел на подъездной дорожке? – спросил Майк.

– Нет. Мы сели в машину, папа дал мне леденец…

– С каким вкусом?

Я моргнула.

– Это важно?

– Разумеется! – заметно оживился Майк. – Если что-то мерзкое, вроде корневого пива^[7], это станет сигналом, что ты – так себе рассказчик.

– Ладно! А леденец был клубничный. Доволен? И если на то пошло, я люблю корневое пиво.

– Оно на вкус как сироп от кашля.

– Ты не знаешь, о чём говоришь.

– Нет, серьёзно. В его состав входит метилсалицилат, который, между прочим, является ядом. Конечно, считается, что его концентрация в корневом пиве очень мала, а потому безвредна, но даже её достаточно, чтобы представители большинства других культур при первом же глотке сплёвывали…

– Майк!

– Ой, прости! – Он хихикнул. – Продолжай.

– В общем, мы ехали, ехали, пока не остановились у леса за городом. «Отлично, он до сих пор здесь», – сказал папа. Мы с мамой спросили, о ком он говорит, и лишь тогда я обратила внимание, что рядом со мной на заднем сиденье лежат собачьи лакомства. Папа вышел из машины, а затем вытащил меня из автокресла, поставил меня на землю и…

– Там был Билли?

Я улыбнулась.

– Именно.

– Как он оказался в лесу?

– Загадка. Папа нашёл его, когда патрулировал район. Билли сразу к нему подбежал, но не осмелился запрыгнуть в машину. Тогда папа поехал за косточками и на обратном пути забрал нас с мамой. Я слышала, как он говорил, что обзвонил все местные питомники, но никто собаку не терял.

– А Билли запрыгнул в машину при виде косточек?

– Нет, его мама занесла. И он поехал с нами домой, такая вот история.

Я взлохматила шерсть Билли на спине, вспоминая, как он ходил за папой хвостом по дому, а я роняла на пол крекеры в надежде перетянуть на себя его любовь. Но всё было без толку. Пёс обожал папу.

Майк громко зевнул и что-то неразборчиво пробормотал.

– Ты ещё там? – спросила я.

Но ответом мне стало ровное дыхание: Майк заснул.

– Приятных снов, – прошептала я и сбросила вызов.