Глава 7
Эйзенхарт
Телефон надрывался. Дав отмашку недовольному Штромму, выглянувшему на звук из соседнего кабинета, Виктор схватил трубку и уселся на краешек стола.
– Алло?
– Наконец-то! – сердито воскликнули на другом конце провода. – Дал задание и исчез, очень в твоем духе. У меня все готово. Если Шон на месте, может подойти забрать.
Виктор покосился на часы. Если его надеждам суждено сбыться, Брэма не будет еще часа полтора.
– Конечно, – с легкостью соврал он. – Сейчас отправлю его к тебе.
Окинув рассеянным взглядом письменный стол, он подобрал букет нарциссов, пострадавший ранее от его руки. Если убрать растерзанные цветы, их все еще останется приличное количество. Распустив бант на траурной ленте, Виктор заново перевязал букет – за неимением другой ленты тут сгодилась бечевка от почтового отправления – и нервно поправил воротник рубашки.
Дорога до редакции крупнейшей на острове газеты занимала обычно минут десять. Сейчас она показалась Виктору непреодолимой. Немудрено, что Лидия уже заждалась его.
Лидия стояла у входа в офис, озираясь по сторонам и теребя ремешок часов на левой руке. Она все еще носила волосы распущенными и вопреки моде отказывалась их обрезать, но знающий человек все равно мог заметить, как встревоженно подрагивали под золотистой копной кончики рысьих ушей. Увидев Виктора, Лидия вздрогнула, однако быстро взяла себя в руки.
– Виктор, – поздоровалась она, растерянно принимая букет.
– Шон занят.
– Разумеется, – Лидия встревоженно посмотрела на него. – Ты плохо выглядишь.
– Я же сказал: я умираю.
– Ты это не первый раз говоришь, – напомнила она.
– Но, возможно, последний.
Она оставила это без ответа.
– Здесь все, что я нашла на Лакруа, – она протянула пухлую папку, которую до того держала в руках. – Можешь оставить себе, это копии.
Виктор пролистнул страницы.
– Может, расскажешь вкратце? – предложил он. – Чую, здесь можно на весь вечер закопаться.
Лидия замялась, пытаясь найти тактичный способ отказать.
– Последняя просьба умирающего? – вытянул Виктор главный козырь.
– Ладно, – тяжело согласилась она. – Только недолго.
Пивная Габриэля, находившаяся на другой стороне площади, ничуть не изменилась со времени их совместных обедов. Те же клетчатые скатерти в тон к светлым шторам на окнах, тот же запах щелочной выпечки. Усатый хозяин добродушно улыбнулся постоянным клиентам, провожая их к столу.
– Коринн Лакруа появилась в Гетценбурге четыре года назад…
Виктор кивал, слушал плавную речь и следил за пальцами, теребившими бечевку на желтых нарциссах. Из того, что рассказывала Лидия, складывался портрет типичной demimondaine[25], жадной до жизни, удовольствий и денег. Приехав в город без капитала и связей, она быстро поднялась в обществе, эпатируя и привлекая внимание как на сцене, так и в частных салонах.
– Интересно, кто оказывал ей свое расположение…
– Легче сказать, кто не оказывал, – улыбнулась Лидия. – Имена у тебя в папке.
Виктор послушно зашелестел страницами:
– Это все они? Я видел проституток… Мертвых, – уточнил он под насмешливым взглядом. – У которых список клиентов был короче.
Виктор провел пальцем по списку имен. Мадемуазель Лакруа была замечена в отношениях с мелкими аристократами и графскими отпрысками, принимала подарки от фабрикантов и богатых торговцев, выходила в свет с коллегами по сцене и гостями из далеких стран… Напротив одного имени Виктор остановился. Внимание привлекли инициалы – А.Г.
– Это было бы слишком большой натяжкой… – пробормотал он, отхлебывая кофе.
Лидия перегнулась через стол, чтобы прочитать заинтересовавшую его строку:
– Александр Герге? Мне следует что-то знать о твоем деле?
Даже Виктор признавал: вероятность того, что Александр Герге был тем самым А.Г. из писем леди Хэрриет, была такой же высокой, как шанс, что человечество наконец долетит до Луны. А учитывая, что авиационная отрасль заглохла после закона о рационировании топлива, уже и самые большие оптимисты признавали тщетность подобных надежд.
Да, чисто теоретически они могли быть знакомы. Но все же пропасть между благовоспитанной дебютанткой из небогатого и не имевшего веса рода и скандально известным сыном правителя дикого заморского королевства была слишком велика.
– Пока ничего, – задумчиво откликнулся Виктор. – Но если соберешь такое же досье на Герге, буду признателен. Если у меня что-то будет, я тебе расскажу. Честно, – заверил он ее. Лидии всегда удавались эти взгляды, под которыми он чувствовал себя виноватым. – Нам пора? Я не слишком тебя задержал?
– Подожди, – схватила его за рукав Лидия. – Я действительно любила тебя.
– В прошедшем времени? – пошутил Виктор.
Взглянув на ее расстроенное лицо, он наклонился и поцеловал золотистую макушку. Ее волосы все так же пахли мимозой и флердоранжем. Виктор помнил, как заказал эти духи у мистера Кинна. И подарил в первый Канун года, что они провели вместе. Тогда он еще не снял дом, в ее пансион не пускали мужчин, и приходилось ютиться у него в общежитии. В бойлерной еще что-то сломалось, и, чтобы согреться после прогулки, им пришлось собрать все одеяла и кинуть перед камином…
– Никогда в этом не сомневался.
Лидия отстранилась и нахмурилась.
– Тогда почему…
– Почему что?
– Цветы. Я решила, что ты намекаешь…
Виктор опустился обратно на стул.
– Ради духов и всего прочего, как я могу что-то намекать тебе букетом? – растерянно спросил он.
– Это же нарциссы. «Лживая любовь», – Лидия горько рассмеялась. – Ну конечно, как я могла подумать, что Виктор Эйзенхарт опустится до таких мелочей! Забудь. Я соберу тебе все, что у меня есть на Герге. Только, ради духов, не приезжай сам.
На этот раз у Виктора не хватило сил солгать.
Он только-только успел вернуться к себе и нацепить невинный и скучающий вид, как в кабинет постучал Брэм.
– Проходи, – обрадовался Виктор поводу отвлечься от воспоминаний. – Что нового?
Шон цепким взглядом прошелся по комнате, подмечая следы того, что его начальник все-таки нарушил обещание и уходил из управления. Виктор нервно поправил нетронутую кучу бумаг на столе, придавая ей более растрепанный и деловой вид. По крайней мере, на улице не было дождя, иначе у него не осталось бы и шанса отшутиться.
– Я опросил ее. Старуха, живущая напротив, сказала, что из квартиры мадемуазель Лакруа доносились крики и даже звон бьющегося фарфора, однако мужчина, с которым мадемуазель спорила незадолго до смерти, ушел раньше. Соседка утверждает, что совершенно точно слышала, как хлопнула дверь.
– Соседка его видела?
– Нет. Даже про голос ничего сказать не смогла, кроме того, что мужской.
– А портье?
– Говорит, что не знает его. Либо он не самый постоянный из гостей мадемуазель Лакруа, – Брэм покраснел, – либо раньше приходил в другую смену.
– Но портье хотя бы дал описание?
– Очень общее. Худой, высокий, темноволосый… Он не присматривался.
– Худой, высокий, темноволосый… – повторил Виктор.
На ум пришло лицо человека, чье имя он обнаружил среди любовников погибшей актрисы. Нет, это было бы глупо. В конце концов, под описание подойдет треть острова.
– Надо узнать, кто тот мужчина. Пошлем к ней художника, если не получится, у меня есть кое-какие наработки, будем вычеркивать по одному…
– Думаете, все-таки убийство?
– Не знаю, – честно признал Виктор.
Но проверить следовало.