Глава 8. Ход конем

Я подъехал к его дворцу утром и довольно долго его ждал. Встретил его, как положено по уставу. Он хмуро махнул рукой и с ходу продолжил прерванный зимой разговор.

– Мне совершенно непонятно, почему вы, Степан Дмитриевич, отказываетесь принимать участие во всех объявляемых конкурсах, чем подрываете всю ту работу по созданию воздушного флота России, которой мы с вами занимаемся. Ушли в подполье и только складируете что-то в своем ангаре. Да еще и Охранное отделение послали в известном направлении, ссылаясь на коммерческую тайну.

– Была бы моя воля, я бы к тому, что делаем, другой бы уровень защиты применил: военную тайну.

– Все показывает на то, что Германия и Австро-Венгрия ранее пятнадцатого года на нас не нападут, а если мы покажем то, что испытывали под Одессой, то и еще позже.

– Ваше императорское высочество, вы не подскажете мне: сколько аммиака производится в России?

– Чего-чего? При чем здесь нашатырный спирт?

– Просто я знаю, что аммиак у нас вообще не производится. А все сернокислотные заводы работают на серном колчедане из Германии.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что с началом войны у нас остановится производство нитровальной жидкости. Кроме того, бензол, толуол, ксилол и нафталин полностью производятся из германского сырого бензола. Ни одного завода по производству этих веществ на территории России из своего сырья нет.

– И что?

– А чем мы будем снаряжать бомбы, снаряды, патроны и мины? Святым духом?

– Имеются запасы, плюс союзники обещали их поставку.

– Обещанного три года ждут. Когда мы с вами подняли вопрос о производстве алюминия?

– Два года назад.

– Объявили его приоритетом, но промышленные поставки его начались только в этом году. Да еще Вогау всячески стремится начать его продажи за границу. Дескать, у нас спрос на него мал.

– Ну и что?

– То, что мы очень серьезно уступаем нашим противникам в экономическом плане. И Австрия, и Германия – индустриально развитые страны, а мы – нет. Кроме хлеба и угля, мы ничего не производим. По темпам строительства тех же кораблей крупного тоннажа отстаем в два раза. Флоту предписано, и вы это знаете, придерживаться оборонительной тактики и опираться на минные заграждения у входа в Финский залив.

– У нас здесь всего три, пока, линкора, до конца в строй не введенных.

– И каким образом «союзники» смогут хоть что-нибудь нам поставить? Датские и Черноморские проливы будут перекрыты противником. Никто ничего нам поставить не сможет. Архангельск закрывается на полгода, а Николаев-на-Мурмане не оборудован крановым хозяйством. Через Владивосток? А там японцы отобрали у нас важнейшую часть КВЖД. Вот мы и едем в Серую Лошадь, чтобы показать вам, что произойдет с линкорами, если мы все накопленное в Гатчине покажем противнику. Насколько я в курсе, сегодня «Гангут» выходит на ходовые испытания, и в первый день в них примет участие сам император.

– Да, это так.

– Ну, а мы небольшой сюрприз для него и подготовили.

– Что за сюрприз?

– Покажем, что могут делать на море «непринятые на вооружение» самолеты и летающие лодки Гатчинской школы. Ну и мои личные. Вы же помните, как дельтапланы были приняты им. Повторение событий – не помешает. Вас не раздражает, что генерал Непенин постоянно лезет поперед батьки в пекло и несозданную еще авиацию по личным квартирам растаскивает?

– Раздражает, да покровители у него мощные, а вы, Степан Дмитриевич, в молчанку играете, козырей меня лишаете.

– Война – не карточная игра. Поплавковые «фарманы» с дальностью полета в 125 километров, нам не помеха. Маломощные двигатели активно продаются, а 250- и 280-сильные АДУГ-4 и 5 лежат у меня на складе, ждут своего часа. Война начнется раньше, в мае-июне 1914 года. Времени – в обрез.

– Поэтому ты и решил сегодня показать все?

– Да, но с одним условием: закрыть разработки и их производство высшим уровнем секретности. Государство у нас «дырявое», все секреты улетают в германский генштаб, как голуби. Вот и приходится мне «проваливать» испытания и выставлять себя дураком. Иначе все это стащат, и это будет использовано против нас. А страна, как вы поняли из начала нашего разговора, к войне не готова, и может произойти катастрофа. Я не могу исключить из вариантов развития событий и революцию. Тем более что англичане, судя по их поведению на Балканах, стремятся вывести из равновесия и Германию, и Россию, и Францию, все три великих державы, и захватить управление всем миром. Это истинная цель этой войны. Кстати, в этом им помогут их «кузены», Соединенные Штаты, которые по индустриальной мощи уже практически догнали «старушку».

– У них – доктрина Монро.

– Истинные джентльмены сами для себя выдумывают правила, и вовсе не для того, чтобы их придерживаться, а для того, чтобы остальные выполняли их.

Довольно разбитая дорога дальше поговорить не дала, но мы прибыли вовремя, и великий князь несколько «припух», когда увидел, какие «игрушки» мы вешаем в бомболюки своих машин. На всех пулеметах стояли накладки для холостой стрельбы. Бомбы были выполнены из керамики и снаряжены мелом, а торпеды имели красную практическую боеголовку.

– Прошу! – я указал князю «его» самолет. Сам я вылетал на И-1, с двумя 100-килограммовыми бомбами. Ведомым у меня летел Александр Пороховщиков.

Позвонили из Серой Лошади:

– «Гангут», «Штандарт» и три «Новика» подошли к мерной линии, «Штандарт» отходит, «Гангут» маневрирует.

– Спасибо! – ответил я и дал зеленую ракету, разрешая взлет.

Предстояла звездная атака на линкор и его охранение. Все было расписано до секунд. Я прикрывал одну Ша-6, Саша – вторую. Он еще очень молод, и я решил таким образом добиться большего нашего взаимодействия. У нас самая большая скорость, мы взлетаем последними. Великий князь летит на поплавковой машине и сядет у «Штандарта».

Я махнул красными флажками, когда первая группа заняла позицию в 7 километрах от форта Ино и развернулась для атаки. Естественно, что все глаза были устремлены на большую группу самолетов, поэтому никто не заметил, как прямо над лесом капитан второго ранга Дорожинский и ваш покорный слуга, едва не задев верхушки деревьев, пересекли линию прибоя, провалились ниже уровня леса и атаковали линкор, прущий полным ходом по мерной линии, с юга. Дорожинский ушел влево, а я – вправо, и, перевернувшись за кормой у линкора, в крутом пике были сброшены первые «бомбы», попавшие в район второй и первой дымовых труб. Атака справа торпедой, и «звездная атака» истребителей с мелкокалиберными бомбами разукрасили всю верхнюю палубу линкора цветным мелом. У стоящего на якоре «Штандарта» сел одинокий истребитель на поплавках. Ох и достанется Александру Михайловичу! Он, с борта «Штандарта», выстрелил двойной ракетой, что означало приказ немедленно присоединиться к нему. Пришлось приземляться на Устинском мысе, пересаживаться на «поплавок» и следовать на Толбухинский рейд. Я только отдал якорь и закрепил его конец, ко мне еще шлюпка не подошла, когда увидел улыбающегося князя Александра и поднятый им, не высоко, правда, большой палец. Дело было сделано, а то, что предстоит бой, с «немцами», так это святое! Раскрашенный, как огородное пугало, линкор уже стоял на якоре неподалеку, и там вовсю работали помпы и насосы, смывая следы недавней атаки. Прямо у трапа меня подхватила под левую руку Анастасия и, после моего доклада императору, мило прощебетала:

– Папенька, я тебе сто раз говорила, что он – настоящий Зигфрид! Он – победил дракона! Мой Зигфрид победил дракона! Давай его пригласим с нами в Виролахти!

У Николая, похоже, голос пропал.

– Ну, знаете ли, Анастасия Николаевна! Вам не место там, где разбираются серьезнейшие проступки! Этот рыцарь только что сорвал ходовые испытания нового линкора!

– Зато как красиво это выглядело со стороны!

– Два попадания торпед под мидель, четыре попадания больших бомб и пара-тройка сотен маленьких. Красота! – злобно сказал седой старик-адмирал, председатель Адмиралтейств-совета Иван Григорович.

– Ваш племянник принимал непосредственное участие в создании летающих лодок, которые поразили торпедами «Гангут».

– Вот я ему задам! Пусть только явится ко мне!

Меня наказали, прямо на месте, я буду оплачивать ремонт на Морском заводе нанесенных повреждений головного корабля серии. Сорваны антенны, четверо нижних чинов имеют легкие ранения, в основном от бомб истребителей. 25 килограммов достаточно большой вес, слава богу, никого не убили. Но сумму объявили «смешную»: четыре с небольшим тысячи рублей. Чуть позже ее кассировали, превратив в три процента от оклада. Но Александр Михайлович был настроен решительно:

– Николя, здесь собрались практически все. У меня был тяжелый разговор зимой и сегодня с полковником. Говорили мы с ним и ранее, еще на Балканах. Я считаю, что всему военному совету флота требуется познакомиться с этим мнением и принимать решение. Времени на раскачку у нас совершенно нет. А перспективы ввязаться в общеевропейскую войну огромны, и последствия, в том числе для правящего дома, могут быть катастрофическими. Все это очень серьезно, поэтому он сегодня так и рискнул.

Все спустились в салон яхты, командир ее лично проверил отсутствие посторонних людей в служебных помещениях и доложил императору. Тот кивнул и попросил кавторанга их оставить и наблюдать снаружи.

– Второй пост с той стороны выставить не забудьте, Иван Иванович, – напомнил император.

Слово он предоставил не мне, а Александру. Да оно и правильно. Я сидел рядом с князем и помогал ему в письменном виде, подкладывая ему тезисы. Говорил князь достаточно долго, в том числе и о том, о чем говорили утром.

С планированием у Адмиралтейств-совета было «туго»! О том, что все проливы будут закрыты, а фронт протянется от Черного до Балтийского моря, господа адмиралы как-то умудрились не подумать. Войну они себе представляли кратковременным сражением за несколько опорных пунктов. И вообще, она их не касалась, это дело Сухомлинова и Со. Реплики, которыми сопровождали выступление великого князя, были достаточно язвительными. Дескать, не верит князь в легкую и быструю победу. Но, наконец, переключились на меня, дескать, вы тоже не верите в победу русского оружия?

– Не верю. Стоит войне затянуться более чем на три-четыре месяца, и у нас не хватит ресурсов ее вести. Экономические расчеты на армию в 5–6 миллионов человек – вот, если кого-то это интересует. Это – суточный расход боеприпасов. Начиная с четвертого месяца войны нам придется вводить ограничения на их расход. Призыв такого количества трудоспособного населения вызовет в следующем году недород хлеба. Все эти проблемы будут расти, как снежный ком, пока все не сорвется. Существует только два пути: не ввязываться в войну, но этого не позволяют нам сделать союзные обязательства по Антанте. Я предлагал князю Александру поднять этот вопрос, когда нас практически отстранили от балканской проблемы, знаю, что он писал в Петербург об этом. Но вопрос так и повис в воздухе, так как на стране висят приличные долги за строительство КВЖД. Второй путь сложнее выполнить, но технические возможности, накопленные за это время в нашем отделе Особого комитета, позволяют попытаться его реализовать. Требуется сосредоточить внимание и провести одну операцию на самом правом фланге фронта, в районе Кенигсберга, атакуя его как со стороны Осовца, так и с направлений Мемеля и Ковно. Войска плотно прикрыть авиацией, и пробивать дорогу будет тоже она. Противник пока о ее возможностях даже и не догадывается, так же как все не ожидали такого развития событий сегодня. Линкор и три эсминца не смогли ничего сделать с маленькими «жужжалками», а еще два года назад мне приходилось доказывать, что за аппаратами тяжелее воздуха – будущее военной науки. Как только возникнет реальная угроза Кенигсбергу, то возле Куршского залива соберется весь германский флот Открытого моря. И здесь свою роль должна сыграть морская торпедоносная авиация. Единственное «но»: ни одно слово не должно уйти противнику о событиях сегодняшнего дня и об этом совещании. Нам требуется сосредоточить для этого порядка трехсот самолетов типа «Ша-6ТК» и прикрыть их таким же количеством истребителей. Примерно половина двигателей для них есть. Для пробития долговременных оборонительных сооружений в отделе разработан тяжелый «бронеход» Менделеева, вооруженный 120-мм морским орудием. Есть проект пулеметного легкого бронеавтомобиля поддержки пехоты, но он нуждается в доработке, так как его ведет гражданский промышленник и нам пока этот проект не передали. В общем, если заранее и качественно подготовить к действиям войска на этом направлении, и выделить соответствующие финансы, то создать на решающем направлении удара технологическое и численное превосходство мы можем. Потеря флота и Кенигсберга однозначно приведет Германию за стол переговоров. Деваться ей будет некуда. И немного о бомбах, слабом месте этого проекта. В качестве авиабомб можно использовать снаряды тяжелой артиллерии, снабдив их стабилизаторами и новыми взрывателями. Что касается стоимости, то это будет дешевле и быстрее, чем построить еще один линкор. Собственно говоря, у меня всё. Но еще раз хочу подчеркнуть, чтобы создать эту ситуацию, я в течение полутора лет отказывался принимать участие в конкурсах на вооружения, которые мог легко выиграть, рисковал потерять капитал, связи и репутацию, поставил все на то, чтобы сохранить в тайне реальные возможности авиации России. Это дает нам призрачную надежду на то, что мы сумеем нейтрализовать одного из противников, если сохраним в тайне наши приготовления.

Адмиралы молчали. Молчал и Николай. Ведь полковники от адмиралтейства флотом не командуют. Но сегодняшняя их полная беспомощность парализовала их, ведь эсминцы были вооружены и имели полный комплект личного состава. Но все зачарованно смотрели, как над линкором поднимаются облака цветного мела. Ни одного выстрела не последовало. Люди не знали, что делать в этом случае. А ведь пулеметы вели огонь! Пусть и холостыми выстрелами. Командование и экипажи эсминцев предпочитали смотреть это «кино».

– Да, шанс, как вы сказали, призрачный, но есть, – наконец выдавил из себя Григорович. – Угроза потери Кенигсберга, несомненно, будет купироваться именно обстрелами с моря. Но как мы обнаружим флот в море?

– Точно так же, как я провел разведку 25 августа над всей линией будущего фронта. Самолеты вот этой серии, которые стоят у борта, могут находиться в воздухе 14 часов, – ответил князь Александр.

– Лодки типа «Ша» в качестве разведчика даже удобнее, так как пилота можно заменить, рулевое управление дублировано. По скорости они немного уступают нашим истребителям, но превосходят по этому параметру любой самолет иностранного производства. К тому же они собраны из дюралюминия полностью. Анодированы алюминием и окрашены в несколько слоев.

– Мы бы хотели их увидеть, – сказали члены Совета.

– Это не сложно, требуется только высадиться в Серой Лошади или на мысе Устинский.

Император звякнул колокольчиком и передал вахтенному помощнику приказ подать катер к парадному трапу. Туда перекочевало все императорское семейство, включая «Аликс», которая, по моим сведениям, была главным зачинщиком того, что меня перестали принимать прошлой осенью. И причина была офигительной! Я назвал шарлатана шарлатаном, имеется в виду «доктор Могульский», или как его там, модный спиритист и разводчик лохов на деньги. Этого оказалось достаточно для того, чтобы включилось три «не» с ее стороны. У нее существовало только два мнения: ее и неправильное. Из-за присутствия женщин и детей на борту им идти пришлось в Серую Лошадь, мы же с князем перелетели туда и подъехали на автомашине за ними. Остальные воспользовались местной конюшней и двуколками для подвоза боеприпасов. В машину поместилось все семейство, благо она большая. Экипаж минно-торпедной станции был выстроен для проведения Высочайшего смотра, но царь не удосужился даже одним глазком взглянуть на тех, кто испытывает самое грозное оружие флота. Это на другом берегу озера. Он осенил себя крестом, глядя на новенький купол местного собора, и зашагал в сторону вылезших на пляж «шаврушек». С видом знатока постучал по борту лодки.

– Какой в ней экипаж?

– Пилот и штурман, механик, два стрелка. Пять человек.

– Сашенька, ты на ней летал?

– Нет, Николя. Я увидел ее только сегодня.

– Ну-с, Степан Дмитриевич, я не слышу приглашения прокатить меня?

– И нас! – тут же заявили две княжны-авиаторши.

– Только механика требуется взять. Шестой парашют принесите! И еще одно кресло установите, – отдал я приказание.

– Это еще зачем?

– Так положено, это – авиация, – за меня ответил Александр Михайлович. Взлет, правда, произвел не слишком приятное впечатление на императора, зато девицы просто визжали от восторга, им к полету было не привыкать. После взлета Николай успокоился, сидя в правом кресле, а заметив какой-то пароходик, попросил сымитировать атаку на него. Но вид близкой воды ему не пришелся по душе.

– Слишком большая скорость, – заметил он после набора высоты. – Давайте возвращаться. Так сколько их требуется?

– Что-то около трехсот.

– Где строить собрались?

– Рига, Москва, три завода в Петербурге и в Гатчине. Все заводы чисто сборочные. Выпуск основных деталей налажен на Васильевском заводе под Владимиром, у господина Вогау, но полного комплекта чертежей на заводе нет, только деталировка. По 50 машин в серии. За два-три месяца должны управиться.

– Можете приступать к работам.

– Там необходимо, чтобы военная контрразведка все просмотрела и подготовила. Особенно в Риге.

– Сашенька, обеспечь. – На посадке Николай опять сжался, летать ему не понравилось.

А через два дня я получил приказание прибыть в Кронштадт на 16-й причал. Там мой «Роллс-Ройс» погрузили в трюм яхты «Штандарт», которая доставила всех в Уккосаари, небольшой причал неподалеку от современной Торфяновки, погранперехода через советско-финскую границу, но на территории сегодняшней Финляндии. Граница теперь проходит по этому заливу. Там находился загородный дом Александра Третьего, в котором прошло детство Николая Второго. И каждый год его семейство приезжало в эти места. Официальный повод от меня довольно долго, целых пять дней скрывали. Оказывается, Адмиралтейств-совет представил меня к званию инженер-контр-адмирал, и эта самая Аликс решала, «удовлетворять» ходатайство или нет. Утром на следующий день, как мне были вручены новые погоны с аксельбантами, я отпросился в Питер, «переодеться», и назад более не возвращался. «Штандарт» ушел в Ригу и встал на ремонт, дел было выше крыши, а гонять полдня мячик на корте – это не для меня. Почти сразу поступили деньги и распоряжение построить 10-местную летающую лодку повышенного комфорта для императорской семьи. В авиацию поверили.