Часть 14
Съел оба куска. Нормальное мясо, не порченое. Он подождал, потом снова отрезал два куска и долго жевал сам, потом съел.
— Что скажешь?
— Суховато, передержал на огне.
— Извини, у меня нет поварских талантов.
— Сколько ты за него хочешь?
Вот этот вопрос поставил меня в тупик. Я понятия не имел, сколько за него просить. Решил, пускай сам предложит.
— Сколько ты готов за него предложить?
Он взвесил вначале один кусок, потом другой. Задумался и назвал:
— Двести.
Я вначале хотел согласиться, но потом подумал, что здесь все назначают цену выше и потом торгуются. Решил тоже поторговаться
— Нет, двести мало, четыреста и по рукам.
Торговались мы с ним недолго, сошлись на трёхстах.
Он перекинул мне триста кредов на чип, одну ногу убрал в холодильник, а за другой пришёл оширец в поварской одежде и унёс её. Чип уведомил меня, что деньги получены. Конечно, мне было жалко мяса, но столько мне было точно не съесть. Придется теперь есть сухие пайки.
— Ну что, где твой племянник? И где пострелять можно?
— Пойдём, они нас уже ждут.
Он забрал две пустые банки с шестиглазыми рыбами, и мы пошли на задний двор ресторана. Здесь нас уже ждали племянник с мамой. Мама оказалась высокого роста и была просто красавицей. Она была одета в красное с голубыми переливами длинное платье до пола, очень хорошо подчеркивающую её великолепную фигуру, глубокое декольте дополняло всё это. Она заметила, что я её рассматриваю и в ответ с не меньшим интересом рассматривала меня. После чего обратилась ко мне:
— Что, нравлюсь?
Что я должен ответить на такой вопрос? Ответил правду:
— Конечно, просто я отвык от женщин в платьях и мне это как-то непривычно.
— Давно со станции?
— Три дня.
В наш разговор вмешался её сын, ему не терпелось пострелять:
— Давай бластер, — потребовал он.
Пока мы разговаривали с мамой, он уже поставил на одну из пластиковых бочек пустые банки из-под рыбы. Достал свой бластер из рюкзака.
— Вот, смотри — это предохранитель, его отводишь назад и можно стрелять.
После этого отдал ему бластер. Он прицелился и выстрелил. Выстрел попал в бочку. В ней оказалась вода. Выстрелом бочку пробило, и вода из неё тонкой струйкой стала вытекать на землю, но на это никто не обратил никакого внимания. Повторным выстрелом он попал в банку, и она улетела за бочку. Третьим выстрелом он поразил вторую банку. Она улетела туда же, за бочку. После этого он побежал смотреть, что стало с банками. Вначале он осмотрел бочку в месте, где в неё попал выстрел. Вода из неё к этому времени уже прекратила вытекать. Потом отодвинул её от других и залез за неё. Нашёл и принёс обе простреленные банки к нам.
— Мам, смотри, как они оплавились. От них остались только донышки.
Он с большим интересом их рассматривал.
— Верни оружие владельцу, — строго сказала ему мама.
Он с неохотой протянул мне бластер. Поставил его предохранитель и начал убирать в рюкзак.
— Откуда у тебя бластер? — неожиданно спросил он меня.
Этот вопрос поставил меня в тупик. Сказать, что девушка подарила — не поверит.
— Трофей.
— Что, в бою достался?
— Почти.
— Расскажи, как это было.
— Корабль был атакован аварским кораблем, потом они выбросили абордажную группу, чтобы нас взять на абордаж. Один челнок мы сбили на подлёте, а второй высадился и попытался нас захватить.
Замолчал, думая на этом закончить рассказ, но ему было интересно, и не только ему. Мама и её брат тоже внимательно слушали.
— Много их было? — спросил он.
— Стандартный абордажный бот, состоящий из двадцати разумных.
— А у вас сколько было абордажников?
— Должно быть двадцать, но было меньше.
— Что было дальше?
— Они высадились на корабль и проникли внутрь. Был бой между нами.
— Кто победил?
— Ты же видишь меня, значит мы.
— Да, но их же было больше?
— Только я уничтожил восьмерых — это почти половина, а остальных другие абордажники.
— Не может быть.
— Может.
— Как это было?
— Всё просто — они проникли не там, где их ждали, и отсекли наших техников от основной группы. Мне пришлось прийти им на помощь. Пролез к ним в тыл по вентиляции и закидал их плазменными гранатами. Меня тоже подстрелили, и я потом два дня в лечебной капсуле провёл.
— Покажи ранение.
— Но здесь твоя мама.
— Ничего страшного.
— Хорошо.
Расстегнул комбинезон и показал плечо.
— Вот.
— Круто.
— Это из него? — он показал на рюкзак.
— Нет, но тоже из бластера.
— А техников ты спас?
— Да. Они же меня вытащили из вентиляции и в медсекцию отправили.
— Это они бластер подарили за спасение?
— Нет, они меня по-женски потом отблагодарили.
— Это как?
— Вот это у своей мамы спрашивай, она тебе расскажет.
— Мам, это как?
— Я тебе потом объясню, — ответила мама.
Я уже собрался надеть рюкзак и уходить, когда задумавшееся чадо выдало:
— Мама, я решил — хочу быть абордажником!
Да уж, весьма неожиданное заявление. Впрочем, это не мои проблемы, и я направился в сторону выхода. Оказались, что очень даже мои. Всё потому, что меня нежно обняла за талию его мама со всей нежностью, но со сталью в голосе было заявлено:
— Ты ведь не оставишь нас, не послушав меня на сцене?
Здесь я понял, что просто так уйти из её нежных объятий у меня не получится. Ища помощи, бросил взгляд на её брата, но тот с улыбкой делал вид, что только что заметил на небе звёзды. Понятно, придётся выкручиваться самому. Ладно, раз вы, мадам, так, значит и я не хуже. Тоже обнял её за талию. Она ничего не выразила по этому поводу, по крайней мере, внешне. Похоже, нужно как-то выкручиваться и вправлять парню мозги, или мне его мама мои мозги выгрызет.
— Знаешь, мне кажется, это не очень хорошая мысль — пойти в абордажники.
— Почему?
— Ну, во-первых, там очень большая смертность — из двадцати абордажников обратно вернулась половина. Во-вторых, им немного платят. Для них важней трофейные. Когда нет трофейных — нет заработка. Вот только они нечасто случаются. Нас атаковали рабы, там и трофейных не было. Только оружие и всё. Да, и учти — это здесь бластер редкость, а там они у всех есть и цена на него совсем другая.
Когда я замолчал, она ущипнула меня за зад. Понятно мало, не убедил.
— Кроме того ты ведь не хочешь заставлять маму переживать о тебе?
— Нет, не хочу.
— Знаешь, есть работа на корабле круче, чем абордажники, это медик! Их на корабле даже абордажники боятся.
— Это почему?
— Ты сам подумай. Куда попадают все раненые? К медику. У нас там побывали почти все. Предположим вариант, что он обиделся на тебя, чик и у тебя ничего нет между ног. Страшный человек! Поэтому его все слушались. Что скажет, то и делали. Кроме того, зарплата у него больше, чем у абордажников.
— Он на абордажи ходит?
— Его берегут, сами абордажники не пустят его на абордаж. Кто их лечить потом будет? Да, и учти, когда всё спокойно, работы на корабле у него совсем немного.
— Интересно, я подумаю.
— Подумай.
— Мам, ко мне друзья прилетели, я на минутку.
Он схватил остатки банок и исчез вместе с ними.
— Мадам, можно я тоже пойду? У меня ещё есть дела, — в тон с ним спросил её.
— Можно, но я тебя провожу.
Собственно, выбора у меня уже не было. Она меня взяла под руку, и мы пошли на выход.
— Может, останешься и послушаешь, как я буду петь?
— Знаешь, я бы с удовольствием, но у меня ещё дела сегодня. Возможно, как-нибудь в другой раз.
Когда мы уже вышли на улицу, она сказала:
— Заходи, я буду ждать. Охрану предупрежу на твой счёт, тебя пропустят.
— Конечно.
Когда вышел из ресторана, уже почти стемнело. Закрыта мастерская или нет? Наверняка закрыта, но нужно проверить. Пока шёл к мастерской, понял, что я уже с ног валюсь, эта жара меня сильно вымотала за день. Уже почти стемнело, и где мне ночевать — было непонятно. Хоть на улице спи. Пока шёл, никто не попытался на меня напасть, странно, но было тихо. Улица была совершенно пуста, ни одной живой души. Пару раз заметил, что в темноте между домами кто-то был и это всё.
Вот и ателье. Как ни странно, но оно было ещё открыто. Зайдя внутрь, обнаружил большой сюрприз — меня встретила девушка, которую я чуть не пристрелил в постирочной. Место ожога на подбородке было заклеено пластырем, и был синяк на подбородке.
— Снова ты?
— Я хочу извиниться, я не должна была так поступать.
— Хорошо, твои извинения приняты. Повезло тебе, что я не воюю с женщинами. Мой заказ готов?
— Конечно, давно готов.
Она выложила на стол рюкзак и достала из него две рубашки и шорты.
— Вот, проверяйте.