I. Меня похитив у меня,

Амур наносит мне урон;

Хоть горше мне день ото дня,

Амура тешит скорбный стон.

В глазах Амура я смешон:

Мной брезгует, меня дразня,

Как будто радость — западня;

Попал я в гибельный загон,

Свою доверчивость виня.

II. Амур, врагов своих тесня,

Распространяет свой закон;

Царит, противников казня,

В завоеваньях искушен.

К нему пришел я на поклон

И, верность вечную храня,

Обрек Амуру сердце я,

Хотя владеет сердцем он,

Сердец нисколько не ценя.

III. Скажите, значит все равно

Мне, госпожа, мой пыл вредит?

Я ваш, я вам служу давно,

Пренебрежением убит.

Мою опалу подтвердит

Ваш гнев, хоть мне роптать грешно.

Томлюсь я — и не мудрено

Мне после всех моих обид

Другой плениться не дано.

IV. Тристану было пить вольно^[177].

Напиток слишком ядовит.

Любовь — горчайшее вино,

Сам на себя хмельной сердит.

Я полагал, что усладит,

Что просветит меня оно.

Глаза и сердце заодно:

Когда заманчив путь на вид,

С пути свернуть не суждено.

V. Ты, сердце, всех сердец бедней.

Твой пыл владычице не впрок,

Но без нее мне жить грустней.

Пусть милый взор, как прежде, строг,

Гнев — тоже дорогой залог.

Чем сердцу скорбному больней,

Тем достижение ценней.

В грядущем сладостный итог

Неутомимому видней.

VI. Вели бы все дороги к ней!

Тогда бы уповать я мог.

Искал я много-много дней,

Но не нашел таких дорог.

Вновь, к самому себе жесток,

Взываю к той, что всех милей.

Не знаю, как в тоске моей

Мне льстить любви среди тревог,

Когда служить ей все трудней.