Анжелика. О, вот разумное существо! У него не хватит бесстыдства настаивать на своем! Послушай, Джереми, повинись в своей проделке и признайся, что хозяин твой лишь прикидывается безумным. Джереми. Что вы, сударыня! Уверяю вас, он так же окончательно и бесповоротно помешан, как любой фригольдер[205] в Бедламе[206]. Право, он ничуть не разумнее любого прожектера, фанатика, химика, влюбленного или поэта во всей Европе. Валентин. Что ты врешь, я совсем не помешан. Анжелика. Ха-ха-ха! А он это отрицает. Джереми. Ах, сударыня, где вы видели сумасшедшего, который свихнулся до того, что признался в этом? Валентин. Ты что, обалдел, дурак?! Анжелика. Он только что рассуждал вполне здраво. Джереми. Да, сударыня, это на него находит. А сейчас, видите, у него опять какая-то дикость во взоре. Валентин (колотит его). Эй, слушай, чертов шельмец, говорю тебе: спектакль окончен — я больше не сумасшедший. Анжелика. Ха-ха-ха! Ну как, Джереми, в своем он уме? Джереми. Думается, не вполне. У него семь пятниц на неделе. Ручаюсь, недавно, когда я уходил, он был расположен безумствовать, да и сейчас не больно в себе.Входит Джереми.