Глава 25

В субботу Мэтта погрузили в искусственную кому.

Стив, Джослин, Милфорд Хэмптон – отец Джослин, прилетевший из Атланты, и Мэри Вандермеер сидели в больничном кафе и пытались впихнуть в себя ланч.

Когда они вернулись в палату Мэтта, мальчик уже очнулся.

Однако позже стало ясно, что он не реагирует на внешние раздражители.

Мэтту поставили страшный диагноз. Кататонический ступор.

Мэтт лежал на койке с повязкой на глазах. Можно было подумать, что на его лицо наложили жуткую косметическую маску. Кожа его стала бледной, почти прозрачной.

Голова Мэтта зависла в паре дюймов над подушкой: ее удерживали мышцы, сведенные судорогой.

Дежурный врач объяснил им, что при смене повязок зрачок правого глаза не реагировал на свет. А левый глаз вообще не будет реагировать ни на что, пока не проведут пересадку роговицы.

Стив знал, во что превратился глаз его младшего сына.

Мутно-белый комок – могло даже показаться, что глазное яблоко попросту отсутствует.

Ни Стив, ни Джослин не смогли уснуть. Джослин не хотела возвращаться в Блэк Спринг, и они сняли номер в гостинице «Рамада», рядом с международным аэропортом имени Стюарта – там же, где остановился и мистер Хэмптон. Стив не был в состоянии интересоваться самочувствием Джослин. Когда они покинули палату, ее лихорадило. Говорила Джослин несвязно, как в бреду.

Она совершенно забыла про правила Блэк Спринг и постоянно упоминала ведьму.

– Это сделала Катерина, – заявила она отцу.

Мэри, которая управлялась с проблемами Джослин на удивление профессионально, попыталась успокоить подругу и повела ее в женский туалет.

– Боже мой! – проговорил мистер Хэмптон, и его глаза опять наполнились слезами.

Стив как-то отстраненно заметил, что мистеру Хэмптону давно пора побриться. Стиву всегда нравился отец Джослин, но у них никогда не получалось регулярно общаться. Точно так же дело обстояло и с другими родственниками. А теперь два мира, которые отделяло множество миль, с головокружительной скоростью скользили навстречу друг другу.

– Стив… кто такая Катерина, о которой твердит Джослин?

Стив не смог осадить свою жену. Его сознание двигалось по замкнутому кругу, прокручивая последние двадцать четыре часа. Он боялся, что боль и горе окончательно раздавят его, и потому с готовностью погружался в состояние, схожее с трансом.

Но, по крайней мере, он хоть что-то осознавал.

– Понятия не имею, – ответил он.

Стив понимал, насколько нечестно лгать насчет смерти его сына, но ничего не мог с собой поделать. С какой же легкостью он говорил неправду!

– Она в шоке. Потеряла ощущение времени, – добавил Стив. – Может, она была знакома с какой-то Катериной?

Отец Джослин пожал плечами и разрыдался. Прислонился к стене и схватил Стива за руки. Его пальцы тряслись.

– Поверить не могу, Стив! Тайлер и самоубийство. Почему? Ведь Тайлер был таким… – Мистер Хэмптон оборвал себя на полуслове и сглотнул. – И вы с Джослин ничего не чувствовали? – спросил он и резко встряхнул руки Стива.

Нет, сэр, чуть было не рявкнул Стив.

Он разозлился. В прошлом месяце наш пес на дереве повесился, там, куда и человек вряд ли заберется, а затем троих местных ребят на городской площади плетью хлестали, как в Средневековье. Такие у нас в Блэк Спринг развлечения. Сплошные ярмарочные забавы!

Но его мальчик, Тайлер, – он был настолько…

Стив понял, что пытался сказать его тесть, и у него ком подкатил к горлу.

Не надо говорить ничего вслух, взмолился он, но было уже поздно.

– Тайлер был таким жизнелюбивым, – прошептал мистер Хэмптон, и Стиву сдавило грудную клетку от боли.

Точно, Тайлер отличался жизнелюбием. Потрясающий, талантливый ребенок.

Придурок, почему ты говоришь о нем в прошедшем времени, как будто его уже нет на свете?

Но ведь его нет.

Неужели все окончательно и бесповоротно?

«Помоги мне, папа», – попросил его Тайлер.

И что я сделал для тебя, сынок?

Что?..

Стив медленно покачал головой.

– Милфорд, Милфорд…

– Он действительно не оставил записки? Мне незачем знать содержание, но мне просто будет лучше, если ты скажешь…

– Нет, не оставил.

Куда запропастились Джослин и Мэри?

Стив с трудом сдерживал себя.

Мистер Хэмптон убрал худые руки и совсем сник.

– Могло ли случиться, что Тайлер сам сотворил такое с Мэттом? В приступе безумия?

Стив прикусил рваную губу, чтобы не забиться в истерике.

– Не знаю, Милфорд, – ответил он надтреснутым голосом.

Их отвели в небольшой кабинет – побеседовать с лечащим врачом Мэтта и с психиатром.

Их сопровождал Уоррен Кастильо, на случай, если потребуется помощь. Конечно, он приглядывал за ними обоими.

Джослин немного пришла в себя. Она не стала раскрывать конфиденциальную информацию. Принялась тихо плакать, хватая бумажные платки «Клинекс» из коробки на столе.

После того как были заданы вполне ожидаемые вопросы, на которые ни врач Мэтта, ни психиатр не получили однозначных ответов, наступила краткая пауза.

– Есть одна деликатная проблема, которую я должен с вами обсудить, – произнес медик. – Сейчас у нас нет донора роговицы для Мэтта. Чем быстрее мы окажем Мэтту помощь, тем больше шанс того, что мы сумеем полностью восстановить зрение мальчика. Не думали ли вы о том, что можно использовать роговицу Тайлера для трансплантации его брату?

Стив почему-то был готов к подобному раскладу, но ощутил шок.

– Нет необходимости отвечать сразу же, – вымолвил психиатр. – У вас есть время на раздумья. Прошу прощения, но таким образом Тайлер помог бы своему брату посмертно, как бы ни ужасно это звучало.

Конечно, подумал Стив.

Мы возьмем лучшее от Тайлера, используем Мэтта в качестве каркаса и создадим для вас нового сына. Должно быть, здесь есть некая логика, но она находится за пределами моего рассудка.

Однако Стив тотчас дал согласие. Было очевидно, что именно так и следует поступить.

– А вы, мэм?

Джослин вытерла глаза.

– Стив не против. Значит, пусть так и будет. Тайлер отдал бы все ради Мэтта.

Повисло неловкое молчание. Врач и психиатр ничего не сказали. Уоррен приподнял брови, внимательно оглядывая присутствующих. Джослин ничего не заметила, поскольку снова принялась всхлипывать.

Но Стив понял. Они ей не верят. Как и отец Джослин, они не сомневались, что Тайлер набросился на брата с монтажным пистолетом, после чего повесился в коридоре.

А Уоррена вполне устраивала импровизированная легенда.

У Стива заныло сердце. Его родного сына, его Тайлера, заставили покончить с собой. Его заколдовали – им овладела ведьма, которая ввергла в безумие и Мэтта.

А они – люди из другого мира – думают, что Тайлер свихнулся. Что он – чокнутый подросток, кровожадный и жестокий – вроде тех парней, о которых в новостях рассказывают.

Какая несправедливость, пронеслось в голове у Стива, и он заплакал, впервые с момента смерти сына. Заплакал в голос, сраженный потерей. Но если еще полчаса назад он не смог утешить Джослин, то теперь и Джослин была не в состоянии ему помочь. Они сидели на соседних стульях, но каждый из них находился в своем собственном коконе дичайшего одиночества. Каждый из них переживал свою потерю.

Стив даже не знал, сумеет ли он вообще принять от нее слова утешения, если Джослин попытается это сделать.

Уоррен быстро выпроводил их из кабинета и повел в больничное кафе «Гудзон Вью». Из панорамного окна открывался вид на стоянку, засаженную деревьями, позади которой неспешно несла свои воды река. Посреди разворотного круга высилась огромная рождественская ель, раскачиваясь на ветру.

Стемнело. Наступили холодные декабрьские сумерки.

А в другом корпусе – в больничном морге – лежал их сын. Нагой, разрезанный для вскрытия. Прямо сейчас патологоанатом извлекал из него органы.

– Мне очень жаль, – произнес Уоррен. – Но есть несколько практических вопросов, которые надо решить прежде, чем из «Нокс энд Крамер» приедут и начнут организацию похорон. Вы хотите похоронить Тайлера в земле или кремировать?

– Похоронить, – выпалил Стив.

Джослин даже перестала плакать.

– Стив… – пробормотала она.

У них не было похоронной страховки, как, впрочем, и проблем с деньгами – тоже. Стив всегда считал, что они не из тех, кто придает могилам символический смысл. Раньше они говорили друг другу, что лучше, если после смерти их кремируют. Совершенно гипотетически, впрочем, что здесь удивительного? Но сейчас он вдруг представил себе, как друзья и родные придут к ним домой после кремации, навалятся на салаты и пироги, а Тайлера перед этим просто сунут в печь. Его мягкая кожа почернеет и потрескается от жара, заполыхают мышцы и сухожилия. Его плоть сгорит. От Тайлера не останется ничего, только кучка пепла и дым – тот вылетит из трубы, и его тотчас унесет зимний ветер. Молекулы Тайлера разлетятся во все стороны и осядут на крышах тысяч домов.

Мысли об этом были нестерпимы для Стива.

Нет, его Тайлер должен остаться рядом с ним – и неважно, каким способом.

– Мы его похороним, – повторил он.

– Стив, – прошептала Джослин. – Тайлеру всегда хотелось сбежать из Блэк Спринг и попасть в «большой» мир. Не будет ли лучше, если мы развеем его прах в подобающем месте?

Но Стив был непоколебим. Даже толком не понимал почему. Может, таким образом он проявляет эгоизм – ну и что с того?

Похороны Тайлера были для него чем-то очень важным, и Стив решил стоять на своем до конца, подчиняясь внутреннему голосу.

– Джослин, пусть он останется с нами. У меня должна быть возможность приходить к нему.

– О’кей, – произнесла Джослин.

Это ведь Тайлер. Его сын, его мальчик.

Если бы умер Мэтт, то решение принимала бы она.

– Где ты собираешься похоронить его? – спросил Уоррен.

На заднем дворе, рядом с Флетчером, вдруг подумал Стив и похолодел.

– В Блэк Спринг.

– Вот чего я и боялся, – констатировал Уоррен.

– А что, намечаются проблемы?

– Нет, конечно. Тебе будут предоставлены все возможности сделать так, как ты пожелаешь, не сомневайся. Но мы сильно обеспокоены, Стив. Поведение Катерины изменилось, горожане перепуганы. Мы не знаем, чего ждать.

– Уоррен, я полагаю, что Тайлер услышал ее шепот. Это ведь единственное логичное объяснение? Роковая случайность.

– Вчера вечером она напала на Роберта, – признался Уоррен.

Стив и Джослин встрепенулись.

– Не волнуйтесь, он в порядке. Но сначала мы перетрусили. Мы еще гадаем, почему так произошло. Все выглядело как намеренное нападение.

– Но зачем? – спросила Джослин срывающимся голосом. – Зачем ей убивать Тайлера? Я никак не могу от этого избавиться, но постоянно вижу Тайлера, висящего в коридоре, и Мэтта с грибами во рту… но он не мог так поступить, не мог! Она его заставила! Она хотела забрать у нас и Мэтта! А когда я пытаюсь сосредоточиться на лице Тайлера, у меня не получается, и я вижу ее физиономию, а ее глаза – они открыты! Она пялится на меня и…

Джослин всхлипнула.

– Стив, помоги мне, пожалуйста!

«Помоги мне, папа».

Стив пересилил себя и обнял жену. Она безудержно рыдала, а ее слезы впитывались в его рубашку. Однако Стив испытывал равнодушие: он будто сжимал в объятиях комок теста. Он продолжал смотреть в окно, на людей, которые кутались в пальто под порывами пронизывающего ветра. Их тоже терзали их личные призраки и недобрые воспоминания.

Зато они могли покинуть постылую больницу. Дома их ждут дети, которые сидят у рождественской елки.

В голове Стива возник безумный образ: дети – в огромных стеклянных сосудах с формалином – плавали на фоне еловых ветвей.

Обнаженные, сморщенные тела медленно вращались в желтоватой жидкости. Среди них был и Тайлер. Его глаза выпучились, и в них отражались огоньки рождественских гирлянд.

Прощание с Тайлером назначили на вторник. Поскольку единственное похоронное агентство в Блэк Спринг находилось в доме престарелых Розбурга, то они выбрали для прощания крытую веранду бара «Тихоня». Тайлер любил ходить сюда с друзьями, и бармен, утерев слезы, сказал Стиву, что всегда был рад видеть его сына. По его словам, мальчик был просто замечательным.

В понедельник психическое состояние Джослин ухудшилось. Ей стало казаться, что все в порядке, а потом у нее начались панические атаки.

Она уселась возле своего Чистилища и принялась методично выдергивать нитки из ковра. Доктор Стэнтон дал ей нейролептик, и вечером она уснула – в первый раз с пятницы. Хоть какой-то прогресс.

Пит убеждал Стива, что необходимо уделять внимание членам его семьи, оставшимся в живых. Стив понимал, что друг прав. Джослин – на грани нервного срыва, да и Мэтту лучше не становится. Хотя пересадка роговицы прошла успешно, у него не наблюдалось ни малейших проблесков сознания.

Но Стив думал только о Тайлере.

Джослин и Мэтт, похоже, отчаянно нуждались в Стиве, однако он ничего не мог с собой поделать.

У Стива на уме был только Тайлер.

Утром Тайлера отвезли в «Тихоню» в светлом деревянном гробу.

Стив и Джослин уже находились в баре, но они недолго побыли наедине с телом сына.

Тайлера одели так, как они и пожелали, – в джинсы, белую футболку и его любимый кардиган. В то, во что он одевался в обычной жизни. Похоронный мастер постарался на славу, даже ссадин от веревки не было видно.

Он был так красив. Его сын. Его Тайлер.

Казалось, что он просто уснул. Такой умиротворенный и живой. Стиву в голову пришла идиотская мысль, что Тайлер действительно задремал. Сейчас он откроет глаза, потянется и вылезет из гроба. Однако тихое урчание генератора с системой охлаждения разрушило иллюзию. Тайлер разлагался, и этот процесс можно было лишь немного замедлить. А если сдвинуть веки, то увидишь под ними шары из пенопласта, которые врачи вставили в глазные яблоки после того, как забрали роговицу глаз для пересадки.

Приехала Лори. Стив встретил ее на улице.

Ее родители не смогли отпроситься с работы, объяснила она, но на похороны они успеют.

Стив поплакал вместе с ней, а затем повел ее на веранду.

– Я могу… коснуться его? – прошептала Лори.

– Конечно, милая, – ответил Стив.

Лори осторожно взяла в руку ладонь Тайлера, но почти сразу отпустила. Наверное, испугалась холода и трупного окоченения.

Ты-то можешь его отпустить, с горечью подумал Стив. Сперва тебе тоже будет больно, но ты оправишься. Твоя жизнь продолжается. Может, уже завтра у тебя появится другой парень, а Тайлер превратится в печальную грезу, которая постепенно померкнет.

– Я не понимаю, – пролепетала Лори, вытирая слезы рукавом.

Стив словно пронзило током, и, похоже, разряд был прицельно направлен прямо на него. Теперь его очередь спрашивать, не заметила ли Лори чего-нибудь странного, что могло бы объяснить неожиданное самоубийство его сына.

Стив вдруг осознал, что от него ждут именно этого краеугольного вопроса и Лори даже обидно за его молчание.

Но он станет решать загадку позже. Только не здесь. Незачем тревожить его Тайлера.

– Я тоже не понимаю, Лори, – выдавил он наконец.

Потом пришли другие. Смерть Тайлера была сравнима со взрывом бомбы – и обитатели Блэк Спринг, и те, кто знал мальчика по школе, чувствовали себя обескураженно.

А в баре витало странное напряжение – и утрата была тут совершенно ни при чем.

Дело было в другом – слишком уж много горожан лоб в лоб столкнулись с Пришлыми.

Чужаков не жаловали в Блэк Спринг.

Даже бодрые мелодии «Оул Сити», любимой группы Тайлера, которые звучали на крытой веранде, не могли развеять наэлектризованную атмосферу. Городские границы будто пролегли прямо на полу, и люди по одну сторону чурались тех, кто стоял по другую.

Местные жители чувствовали себя крайне неуютно. Бедного Тайлера наверняка коснулась Катерина! Но каждый из них тоже проклят ведьмой… Тем не менее это ощущение было едва уловимым, так что родственники, одноклассники, учителя из школы О’Нил и товарищи по команде в «Райдерс» ничего не заметили.

Некоторые горожане явно торопились и старались не подходить к гробу ближе чем на метр. Многие едва осмеливались смотреть на Тайлера: они крестились или делали знаки, отвращающие дурной глаз.

А затем они с облегчением вздыхали.

Как смехотворно. И противно, подумал Стив. Если бы не любовь к Тайлеру, они бы вообще не осмелились переступить порог бара.

Когда прошло примерно половина времени, отведенного на прощание, он отвел Джослин в угол. Она поникла и была бледная, как полотно.

– Ты выдержишь? – спросил Стив.

– Не знаю, Стив. Если услышу хоть еще одну банальность, наверное, закричу, – призналась Джослин.

Она была не в состоянии принимать соболезнования, которые растравляли ее душу. Всякую чушь типа: «Время лечит», «Жизнь не всегда справедлива» или двусмысленное «За семью худыми годами идут семь тучных».

Еще хуже: «Откуда пришли, туда и уйдем».

– Ради бога, объясни мне, что они мелют? – мрачно осведомилась Джослин. – Неужели они считают, что я подпрыгну от радости и завоплю: «Спасибо, мэм, а я и не знала! Значит, все совсем плохо»?

– Потише, – пробормотал Стив, обнимая ее.

Джослин опять расплакалась. Мэри решила помочь Стиву и подошла к ним обоим.

Стив хотел поблагодарить ее, но она опустила голову, будто в молчаливом упреке.

Мы все в растерянности, сказал себе Стив, и мы бессильны.

Гризельда Хольст принесла огромный пирог с мясом. Стив не знал, что с ним и делать, но у него не хватило духу отказаться. Он неуклюже стоял с блюдом в руках, пока Пит не забрал у него подношение.

– Я так вам сочувствую, – произнесла Гризельда и потупилась.

Теперь она буравила взглядом пол. Может, стыдилась того, что ей приходится жить в Блэк Спринг – в городе, который убил Тайлера.

– Спасибо, миссис Хольст, – холодно ответил Стив.

– Я каждую ночь молюсь за вашего младшего сына.

Гризельда робко посмотрела на Стива.

– А с чего бы Катерине делать такое? – внезапно добавила она. – Он хотел ей помочь, правда? Он был на ее стороне.

Стив опешил. Слова Гризельды показались ему полным абсурдом.

– Благодарю, миссис Хольст. Как дела у Джейдона?

И снова – нервный взгляд в пол.

– Не очень… Но Джейдон справится.

– Мне очень жаль. Кстати, имейте в виду, я был против наказания.

– Рада слышать. Я никогда не держала на вас зла.

«Никогда не держала зла?» – мысленно переспросил Стив.

И вдруг его осенила догадка. Она буквально парализовала его… и исчезла, как отступившая волна, которая на миг обнажила морское дно.

Как Стив ни пытался сконцентрироваться вновь, у него ничего не получалось. Он обвел взглядом окружающих.

Люди, собравшиеся на веранде, их пустые соболезнования… Сколько боли может выдержать человеческое сердце? Почему прощание с Тайлером выглядит столь бессмысленным? И горе захлестнуло его еще сильнее, чем прежде.

Сейчас Стив действительно отдал бы все что угодно – лишь бы повернуть время вспять. Если бы он мог вернуться на неделю назад и никуда не отпускать Тайлера – он бы предотвратил катастрофу.

Поздно! Глубочайшая личная трагедия надолго искалечит их жизни и только в будущем перестанет терзать их, превратившись в воспоминания.

Быть может, настанет день, когда они смогут жить, как нормальная семья, – уже без Тайлера.

Однако Гризельда Хольст первой произнесла вслух имя ведьмы, и Стив задумался о Катерине ван Вайлер. Почему? Зачем кому-то копить злобу и ненависть, заставляя родителей скорбеть и страдать?

Конечно, вдова мясника странновата, но она права. Тайлер был на стороне Катерины, будь она проклята! Он стремился защитить ее от придурков, которые измывались над ней и побили ее камнями.

Тайлер намеревался помочь ей – а она не проявила к мальчику ни капли сочувствия.

В конце концов, ведь когда-то саму Катерину заставили убить собственного сына, воскрешенного ею, так почему же она…

Последняя мысль обрушилась на Стива как снежная лавина. У него все поплыло перед глазами, пол заходил ходуном. Люди в траурных одеяниях куда-то испарились.

Как же сказала Гризельда?

«Он хотел ей помочь, правда? Он был на ее стороне».

И вдруг у Стива в голове зазвучал голос Пита Вандермеера. Он вспомнил ночь в лобби отеля, когда они разъясняли ситуацию чете Делароза.

«Итак, в октябре шестьдесят четвертого девятилетний сын Катерины умер от оспы. Свидетели подтверждают, что видели Катерину в траурном платье, когда она хоронила тело в лесу. Но спустя пару дней кто-то из местных повстречал мальчишку на улице Нового Бека. Люди сразу же поверили в то, что Катерина воскресила своего ребенка, подобно тому, как Иисус воскресил Лазаря».

«Ведь он хотел ей помочь, правда?»

«Народ решил, что Катерина – злая ведьма, которая связалась с тем, с кем не надо связываться темной ночью. В итоге женщину приговорили к смерти за колдовство. После пыток она созналась в своих прегрешениях».

Воскрешение из мертвых.

Интуитивное понимание пронзило Стива. Он содрогнулся и услышал где-то вдалеке лай собаки, безумно схожий с призрачным лаем Флетчера, который взбудоражил их семью в ноябрьскую ночь – всего-то полтора месяца тому назад.