Глава 1

— Труп?

— Он самый. И похоже, криминальный.

Сторож садового товарищества «Пехорка» выпучил глаза, схватился за голову.

— И что же делать?

— Сам как думаешь?

Я тяжело вздохнул, еще раз зачем-то попытался нащупать пульс на сонной артерии мужчины. Без вариантов — покойник. Голова проломлена в районе затылка, сам весь уже закоченел. Оно и понятно — декабрь 80-го года выдался холодным, с обильными снегопадами и двадцати градусными морозами. Тут живым то превратиться в сосульку — пустяковое дело. Что уж говорить про трупы...

— Звонить в милицию, — наконец, сообразил сторож. Я посмотрел на мелкого чернявого мужичка по имени Семен Петрович («зови меня просто Петрович»). Именно он четверть часа назад бросился под колеса нашей скорой, призывно размахивая руками.

— Вот хер ли ты нам устроил? — из РАФика вылез мрачный Харченко, плюнул на снег. — Не мог вызвать местную скорую?

Сторож от такого наезда выпал в осадок.

— Ну как же так, товарищи! Вы же все одно мимо ехали...

— Вот именно, что мимо! У нас свои дела, — водитель обреченно махнул рукой.

«Дела» были загружены в РАФик нами в четыре руки в доме тещи Харченко в Малаховке. Разобранный диван, шесть стульев. Я выругался про себя. Это попадос. «Андрей, будь человеком, помоги с перевозкой мебели, вот доктор не против...». Нет, все водилы на скорой калымят и гоняют автомобили по собственным делам. Договариваются с диспетчерами, мол, «сломался» и делают гешефты. Но зачем я то во все это полез? И ведь отговаривала меня Томилина — «давай Андрей, выйдем у какого-нибудь кафе, посидим, кофе попьем, а Харченко сам справится...». Во-первых, какое кафе в такую рань, во-вторых, хоть один медик в машине должен присутствовать. В итоге Лена упорхнула отмечаться в очереди за кухонным гарнитуром, а я как дурак дал слабину и поперся в Малаховку с Харченко.

— Думал, что человек умирает, некогда вызванивать, — сторож расстроенно развел руками. — Мужик то шевелился.

— Да показалось тебе! — живот неприятно скрутило, я полез за таблетками с висмутом. Вот еще тоже приключение на мою голову. Первые два дня было настолько хреново, что я уже жалеть начал. Ну вот стоило пить эту дурацкую бактерию и доказывать окружающим насколько я крут? Ходи теперь с гастритом, глотай лекарства по расписанию. Того не ешь, этого не пей... — Не мог он шевелиться. Мертв

— Так что же делать?

— В милицию звонить!

Нам хана. Сейчас приедут опера, внесут номер скорой в протокол. А потом Лебензон нас с Харченко съест без соли за то, что гоняли машину по своим делам в рабочее время. Вот уж оторвется зав подстанцией... Так подставились, что выговором тут не отделаешься.

— А что им сказать, ну кто умер то?

Я опустился на корточки, охлопал дубленку и пиджак жмура. В одном из карманов было что-то плотное. Я засунул руку, вытащил листик, сложенный вчетверо. Развернул.

— Что там? — нетерпеливо спросил сторож.

— Погоди, дай рассмотреть, — сказал я, всматриваясь в строчки. — Видно хреново. Ага, это больничный. Вот, видишь, “выдается сотрудникам КГБ, имеющим воинское звание”.

— Япона мать! — заорал Харченко, пиная колеса Рафика.