7. Мне хочется есть, но они тоже голодные

Я считал дни. Сначала отмечал их углём на стене. Потом я решил ещё раз сходить в квартиру, где жил ребёнок, который любил читать. Оттуда я принёс карандаши и тетрадки – мародёры не стали их брать. Я подумал: а может, мне вести дневник? Я начал отмечать дни в тетрадке. На обложке вывел большими буквами «ДНЕВНИК». Но внутри я так ничего и не написал, кроме своего имени и – на восьмой день, утром – одного предложения: «Есть хочется».

Снова идти к Гринам я не хотел. Конечно, в конце концов они бы мне открыли, иначе я опять начал бы кричать и тогда кто-нибудь мог бы их обнаружить. Но пока что я решил поискать припасы в дальних домах, вдруг мне удастся найти тайник. Или даже укрытие, и меня там встретят добрые люди, с которыми я мог бы остаться жить… Нет. Я должен буду вернуться сюда и ждать папу. И будь что будет.

Снежок тоже хотел есть. Я взял его с собой и осторожно перебрался в соседний дом. Мне показалось, что правильнее будет идти на поиски днём. По ночам я всё чаще слышал шаги и голоса. Может быть, потому что ночью слышимость гораздо лучше. А может, потому что мародёры явно предпочитали ночь. Я шёл через чердаки, уходя всё дальше от развалин, пока не добрался до углового дома. Там мне пришлось спуститься и выйти на улицу. Я посмотрел туда-сюда и быстро перебежал на другую сторону. В домах на этой стороне я ещё ни разу не был. Я достал Снежка из кармана и свистнул ему: «Ищи еду». Эта идея пришла мне в голову неожиданно. Хотя я ничего в этот раз и не спрятал, но ведь он ищет явно лучше, чем я. Может, чего-нибудь и найдёт. Он и правда сразу нашёл какие-то крошки в углу. Но я ему их не дал, несмотря на то что он, бедняжка, пищал изо всех сил. Мне нужно было, чтобы он нашёл настоящую еду, которую смогу есть и я.

Сначала я даже сердился на него: почему он не находит?! Но потом мне стало стыдно. В конце концов, может, здесь и правда нет еды… А что будет, если папа придёт к разрушенному дому именно сейчас, а я не там? Я так испугался при мысли об этом, что схватил Снежка и побежал обратно на развалины.

Моей первой идеей было оставить папе записку. Но я быстро понял, что это очень глупая затея. Потом я придумал написать ему зашифрованное послание на кирпиче – у нас с папой был секретный шифр, в котором использовались только цифры. Поэтому человек непосвящённый, надеялся я, даже если и увидит этот кирпич, то подумает, что это просто какой-то номер. Да он его, наверное, даже и не заметит. Если всё-таки заметит и что-то заподозрит, тогда, конечно, дело плохо, но не мог же я сидеть тут всё время. А так, если я буду знать, что оставил папе сообщение, мне будет как-то спокойнее совершать вылазки из своего нового «дома».

Больше в этот день я никуда не пошёл. Снежок отыскал какие-то застарелые крошки в рюкзаке Баруха. А я выпил немного воды и лёг спать голодным.

На следующий день я проснулся очень рано и с первыми лучами солнца отправился в путь. Снежок сидел у меня в кармане. Дорогу я уже знал, и путешествие заняло у меня гораздо меньше времени, хотя и в этот раз я часто останавливался, чтобы прислушаться и оглядеться. Я боялся мародёров. Хотя и не так сильно, как вчера. Но всё равно, когда я перебегал через улицу на другую сторону, моё сердце колотилось сильно-сильно. А вдруг кто-то смотрит на меня прямо сейчас из какого-нибудь окна? Какой-нибудь мародёр или доносчик? Или полицай, которого здесь посадили ловить беглецов?

«Снежок, – сказал я мышонку. – Если ты не хочешь снова идти к Гринам – а ты ведь знаешь, что будет, если я тебя опять туда принесу, да? – ты должен обязательно найти нам какую-нибудь еду!»

Я шёл за ним, как ходят сыщики за собакой-ищейкой. Я свистел ему: «Ищи еду». И он искал. В этот раз я решил, что мы будем искать не в квартирах, а на чердаке. У нас ведь и у самих укрытие было на чердаке. А в укрытии были съестные припасы. Неожиданно Снежок исчез. Я свистнул ему: «Ко мне», но он не пришёл. Я опустился на колени и пополз по полу, пытаясь отыскать какую-нибудь дырку, щель, в которую он мог залезть. Жаль, что я не взял фонарик! Снаружи было светло, но на чердаке царил полумрак. Я снова свистнул. И ещё раз. А что, если я его потеряю? Потеряю своего маленького, своего единственного друга? Я почувствовал, что сейчас расплачусь. Почему я не привязал его на верёвочку? И тут вдруг этот паршивец выскочил откуда ни возьмись и принялся довольно облизываться.

– Что ты ел?!

Разумеется, он не мог мне ответить. Я тщательно осмотрел это место, проверил его сантиметр за сантиметром. Так и есть! Это тайное укрытие. Теперь мне было ясно, что часть крыши как будто куда-то подевалась. Но как же здорово устроено! Вообще не заметно, надо очень постараться, чтобы увидеть. Отличная работа. Даже лучше, чем то укрытие, которое мы сделали с папой. А вдруг там внутри люди? Хотя тогда бы они, наверное, поймали Снежка. С другой стороны, он мог незаметно залезть под какой-нибудь мешок, так что никто даже и не догадался бы о его присутствии. Может быть, те, кто внутри, уже услышали меня и сидят там неподвижно. Я сказал громким шёпотом:

– Я еврейский мальчик. Я ищу еду. Откройте!

В ответ – тишина. А я сам? Вот стал бы я выдавать себя и своё укрытие, если бы кто-нибудь прошептал мне такое? Разумеется, нет! Ведь доносчики легко могут использовать ребёнка как приманку. Или это может оказаться доносчица, которая специально говорит детским голосом. Я ещё раз хорошенько всё осмотрел. Отодвинул старый шкаф. Потом нажал на доску, которая показалась мне не очень плотно пригнанной. Я нашёл! Нашёл маленькое укрытие. Людей в нём не было, но было полмешка картошки. И что мне с ним делать? Интересно, а сырую картошку можно есть? Я попробовал. Ну да, вполне можно.

И тут я обнаружил потайную полку, на которой лежал пакет с сухарями. Ещё там стояло несколько банок с консервами, на вид – сардины. Сгущёнка, повидло, две баночки с жиром, большой пакет муки. И сахар. Я сразу взял целую горсть. Потом я устроил себе пир. Снежок к этому времени уже мирно спал у меня в кармане.

Кто-то шёл сюда. Хозяин укрытия? Я застыл на месте. Кто-то шёл сюда. Медленно. Всё ближе и ближе. Их было двое. Я слышал, как они перешёптываются. Нет, приближавшихся было трое. Шептались двое из них: мужчина и женщина. А третий молчал, мне были слышны только его маленькие, лёгкие шаги. Как будто это шёл ребёнок.

Женщина сказала:

– Я говорю тебе, здесь кто-то есть.

– Марта, сиди здесь и не двигайся, – сказал мужской голос. – А ты постой и послушай, не идёт ли кто по лестнице.

Я допустил грубую ошибку. Мне надо было спрятаться внутри укрытия. Вернуть всё на место: шкаф и доску.

– Ах! – воскликнул он, увидев, как я ем, и тут же сам набросился на еду. – Идите сюда! – позвал он, и они вошли. Мать и дочь. На девочке было платье в горошек. Они не обращали на меня никакого внимания. Как если бы меня вообще не было. Они сели и принялись торопливо поедать мою еду.

– С кем ты тут прячешься? – спросил мужчина с набитым ртом. Я понял, почему они так торопятся. Я понял это, но, к сожалению, не сразу, а позднее, когда обдумывал произошедшее. Я должен был им сказать, например: «Мой папа и два его брата скоро вернутся, и если вы не провалите отсюда вот прямо сейчас, то…»

Ну или что-нибудь в этом роде. Но я, особо не раздумывая, сказал:

– Это не моё укрытие. Но я его нашёл. И всю еду.

– И я его нашёл. И еду тоже, – сказал мужчина. Он перестал есть и начал складывать все продукты в мешок, который держала его жена.

– Это моя еда! – закричал я.

– Заткнись, придурок! Вот я тебе сейчас врежу, – огрызнулся мужчина и залепил мне пощёчину.

– Марек, оставь мальчишку в покое, – сказала женщина. – А ты, мальчик, не кричи, – обратилась она ко мне.

Девочке на вид было лет восемь или девять. Точнее я не мог определить. Она посматривала на меня с любопытством и ела сахар. Мне она показалась довольно симпатичной.

Они закончили собирать еду в свой мешок и собрались уходить. И тогда я сказал:

– Я нашёл эту еду. Вы не можете забрать всё.

– Где ты прячешься? Сколько вас там? – спросил этот Марек.

– Я один.

И снова я ошибся. Нельзя было говорить ему правду. Я должен был сказать, что нас целый отряд. И что мои старшие товарищи отыщут место, где эти трое прячутся, и вот тогда-то им мало не покажется.

– Где? – снова спросил мужчина.

Я пожал плечами.

– Дай ему немного еды, – вдруг сказала женщина.

– Ещё чего! – ответил он. – Мальчишку скоро поймают, а мы всю войну можем отсиживаться, если у нас будет достаточно еды.

Он отдал жене мешок с припасами, а сам взвалил на плечо картошку. Они вышли из укрытия. Я вышел вслед за ними.

– А ну проваливай! – мужчина погрозил мне кулаком.

Я ничего не ответил. Просто продолжал идти за ними на безопасном расстоянии. Он опустил мешок с картошкой и кинулся на меня. Я отпрыгнул и побежал. Пробежал через весь чердак и по переходу попал на чердак соседнего дома. Мужчина – за мной. Женщина и девочка едва поспевали за нами.

– Я не знал, что здесь есть проход, – сказал мужчина. – Мальчишка, видно, из соседнего дома пришёл.

– И что ты сделаешь, когда его поймаешь?

– Придушу мерзавца, – мужчина вдруг разозлился.

– Что ты несёшь, Марек, – сказала женщина. – Представь себе, что на его месте была бы Марта. Ходила бы здесь совсем одна…

Интересно, женщины всегда добрее мужчин? Наверное. Может быть, за исключением жестоких амазонок, про которых я читал в одной книжке.

Они вернулись к мешкам, а я снова поплёлся вслед за ними, как раньше. Только теперь на более безопасном расстоянии, пристально следя за каждым их движением.

– Папа, – сказала девочка. – Дай ему немножко еды.

– Марта, закрой свой рот, – отрезал он. Но остановился и опустил мешок с картошкой. Вздохнул. Потом взял у жены второй мешок и достал оттуда немного сухарей, банку сгущёнки и баночку повидла. Женщина подняла с полу старую газету, свернула её в кулёк, как в магазине, и насыпала туда немного сахару.

– Эй, хватит! – разозлился мужчина.

Они положили всё на пол и подозвали меня, чтобы я это забрал. Но я не подошёл. Тогда они просто взяли свои мешки и ушли. И только после этого я пошёл и взял то, что они оставили. Это было совсем немного. Может, хватит дня на три. Или на четыре. Ведь сегодня я уже поел. А значит, выиграл ещё день. Папа может появиться в любой момент.