Глава 7. В своих ошибках мы обвиняем кого угодно, но только не себя

Аделина.

Я едва стояла. От страха меня бросило сначала в жар, а потом и в холод. Ощущала, как липкий ужас прокатывается по коже, пеленает учащенно бьющееся сердце, проникает в каждую клеточку тела. С огромным трудом, но я смогла отвернуться, смогла перевести свой взор на пару, к которой сейчас было приковано все внимание. Короткая церемония — всего лишь слова согласия, и нам представляют наследного принца Шагдараха и его принцессу.

Оливия улыбалась — натянуто, ненатурально, неискренне, но тем не менее она улыбалась, получая поздравления сначала от семьи жениха, а потом и ото всех приближенных. Девушки, которых назначили фрейлинами, прошли мимо меня, а я так и осталась стоять на лестнице, просто не имея возможности сдвинуться с места.

Церемониймейстер громогласно пригласил гостей пройти в тронный зал, и холл постепенно пустел. Дикое, почти непреодолимое желание сбежать вонзалось в мой разум, подталкивало вперед. Понимала, что меня убьют, но не из-за меня же лорд Арокос явился сюда?

Зачем они покинули защищенный Реверонг? Неужели враг все это время действительно был другом? Лорд Арокос — подданный Шагдараха. Мог ли он по договоренности с Его Величеством избавиться от принцессы Жасмин? Но тогда… Зачем он ей помогал? Нееет. Он сам хотел править — другого объяснения у меня нет. Неужели все это было для того, чтобы выйти героем? Героем, который в итоге приведет Реверонг к слиянию с империей.

Я не хотела гадать. Мысли появлялись сами собой. Если лорд Арокос приехал сюда, чтобы подписать договор о слиянии, то вся информация, которой я владею, просто бессмысленна и не имеет цены. Более того, теперь мне предельно ясно, зачем я нужна будущему императору. Я единственная, кто знает о том, что лорд Арокос виновен в смерти принцессы Жасмин.

Гром.

Это было как гром среди ясного неба. Если все это так, то Дамиан навряд ли послал Физеду в Реверонг. Зачем ему это, если он вполне может узнать все из первых рук? Жива ли она на самом деле? Живы ли мои братья или, как и я, стали ненужными пешками в чужой игре?

Я, не скрываясь, следила за тем, как лорд Арокос вместе с гвардейцами подходит к новоиспеченным молодоженам. Как коротко, сухо поздравляет их, даже не пытаясь быть доброжелательным. Его темный взгляд всего на секунду находит меня, когда мужчина поворачивается, чтобы последовать в тронный зал, а меня пронзает ток. Неизвестность — вот самое страшное, что может быть в жизни.

— Аделина? — окликает меня Оливия. В ее голосе слышатся нетерпение и высокомерие. — Вы заставляете нас ждать.

Черный взор Дамиана не обещает супруге ничего хорошего, но я покорно иду к ним, чтобы встать позади пары и взять в руки длинный подол платья. Теперь совсем не понимаю, на чьей стороне мне будет безопаснее. Навряд ли император позволит мне остаться старшей фрейлиной Оливии, но… Она все еще может помочь мне сбежать, тогда как я смогу рассказать ей только то, что и без меня известно императору.

Дико разболелась голова. Возникший сумбур никак не давал мне сосредоточиться. Отсчитывала собственные шаги, пока золотые потоки разливались по телу, излечивая, уничтожая боль. Стало заметно легче, но расслабиться не могла ни на секунду. Дамиан и Оливия опустились на колени перед служителем храма, а я расправила ее платье, чтобы удалиться и встать в нескольких шагах от молодоженов.

Абсолютно все стояли, ожидая, когда служитель храма начнет свою речь. На высоком постаменте для монархов уже установили два трона, что различались только размером. Тремя ступеньками ниже с левой стороны своего часа дожидались три одинаковых кресла с высокими спинками, по правую сторону — три таких же кресла, но с низкими спинками. Больше ни для кого удобств заготовлено не было.

— Обещаю. Да поможет мне в этом Всевышний, — ответил Дамиан.

— Поднимитесь, Ваше Императорское Величество. Отныне вы никогда больше ни перед кем не преклоните колен, — пафосно прозвучал в тяжелой тишине голос служителя храма, а на голову Дамиана водрузили тяжелую корону, усыпанную драгоценными каменьями.

Мужчина поднялся и обернулся лицом к залу. Ему на плечи положили объемную мантию, что почти полностью скрыла его тело. В руки он взял поднесенные ему мечи, тогда как Оливия продолжала стоять на коленях. Казалось, что что-то идет не так, потому что спина ее была неестественно прямой, а плечи заметно подрагивали. Волнение? Страх? Злость?

— Преклоните колени перед вашим императором, — произнес Дамиан, преисполненный величием.

Все приглашенные один за другим опускались перед своим повелителем, а я оглядывалась по сторонам, не зная, что делать. Лишь с десяток человек так и продолжали стоять — лорд Арокос и его сопровождение.

— Да здравствует Император Великой Империи! — раздался, как один, хор голосов.

Взглянув на императора, я неизбежно встретилась с ним взором, и промедление обошлось мне слишком дорого. Он давил на меня своей силой. Мечи, что мужчина держал в руках, были объяты чистейшей Тьмой, и я ощущала эту мощь. Ощущала ту магию, что была заключена в артефактах. Небывалая боль пронзила мою спину, ноги, прокатилась по коже, впиваясь в мышцы. Хотела бы закричать, но голос будто сковало, и я рухнула на колени, не видя, не слыша, не чувствуя ничего, кроме этой агонии, что словно выворачивала не только кости, но и душу.

В воцарившейся тишине мой порывистый вдох облегчения прозвучал непозволительно громко. Голоса вернулись, вернулся свет, вернулся целый мир, в котором мне было отведено свое особое место. Место, в котором я никогда не нуждалась.

— Обещаю, — прокатился по залу звонкий голосок Оливии. — Да поможет мне в этом Всевышний.

— Поднимитесь, Ваше Императорское Величество, — холодно произнес Дамиан, а я наконец смогла взглянуть на происходящее.

Император сам даровал Оливии корону. Сам небрежно накинул на ее плечи мантию. Сам же передал ей два стилета, что по сравнению с его мечами выглядели игрушками. Мне хотелось рассмеяться. Каждое действие Дамиана, каждый его жест, каждый поступок сегодня был обращен на то, чтобы унизить супругу, принизить ее значимость, показать всем, в чьих руках истинная власть. Вторая после императора — ее запомнят именно такой, тогда как на совместной коронации супруги обычно ни в чем не уступают друг другу.

— Поприветствуйте свою императрицу, — приказал Дамиан.

Приветствие вышло особенно громким, что заставило меня поморщиться. Сама я едва ли могла говорить. Голос вернулся, но мне пришлось прокашляться, испытывая вполне реальную боль, что ушла, когда я призвала потоки. Ощущала слабость, поднимаясь на ноги. Кто-то подал мне руку, но я была способна лишь на тихое:

— Спасибо.

— Не стоит благодарности, — услышала я в ответ.

Сердце мое, что билось испуганно, дико, замерло в один миг, остановилось, а я подняла взгляд на того, кто стал моим добровольным помощником. Темный взор серых глаз пронзал, убивал, проникая в самую глубину. Короткие волосы, длинная челка, уложенная набок.

Вырвав свою руку из его пальцев, я сделала шаг назад, но натолкнулась на одну из леди. Затравленно искала пути отступления и… Не находила. Смотреть на лорда Арокос и дальше просто не могла, а потому обернулась к тронам.

Руки мелко дрожали. Тысячи мыслей пронеслись за какие-то секунды. Ну не убьет же он меня прямо здесь, в самом деле?

— Вы знаете, кто я? — вопросил он совсем тихо, так же, как и я, глядя на императорскую чету.

Нестерпимо хотелось сейчас же покинуть зал, но никого пока не отпускали. Проводив супругу на постамент, император представлял всем официальный императорский совет, куда входили бывший король Шагдараха — отец Дамиана, королева Ньенгеха и ее внук — мальчик лет пяти. Они заняли кресла по правую сторону от императора. По левую сторону два места заняли военный министр и министр финансов.

— Вы знаете, кто я, — повторил мужчина утвердительно. — А вы? Кто вы? И почему сбежали при нашей первой встрече?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — ответила я, стараясь выглядеть невозмутимо.

— Все вы прекрасно понимаете. Вы шпионили за мной, верно? Вас послал Дамиан.

Я хотела было возмутиться, но, во-первых, в отличие от лорда, не забывала, где сейчас нахожусь. А во-вторых, к своему удивлению, поймала на себе уничижительный взгляд императора.

Воцарилась тишина. Минуты текли слишком медленно, как если бы время застыло, замерло под его влиянием. Я растерянно смотрела то на императрицу, то на императора. Казалось, Оливия тоже не понимает, что случилось, как и все присутствующие. На меня оборачивались, взгляды скрещивались на мне, вынуждая испытывать стыд. Но стыд не шел ни в какое сравнение с моими последующими эмоциями.

Поднявшись, Дамиан направился прямиком ко мне. Лорды и леди расступались, пропуская императора, тогда как для меня путей отступления просто не было.

Остановившись в нескольких шагах от меня, Дамиан молча подал мне руку. Даже не мигал, пытаясь разве что не просверлить своим взглядом. Я будто была загнана в самое пекло. Стояла посреди узкого коридора, а с обеих сторон меня поджидали матерые хищники. И у меня был выбор. Действительно был выбор. Я могла сама решить, кто именно из них меня сожрет.

Черные как ночь глаза сузились, а скулы заострились.

— Мое терпение подходит к концу, — произнес он сквозь стиснутые зубы.

И я дрогнула. Вложила свои пальцы в его ладонь, делая робкий шаг вперед. Потому что мне не хотелось больше испытывать боль. Гордость не поможет — этот урок сегодня я усвоила на отлично.

Самодовольная улыбка окрасила губы мужчины. Он величественно шел по образовавшемуся коридору, а я ступала рядом, не имея права отказаться.

— Мы — император Дамиан, провозглашаем леди Аделину Пехто нашей фавориткой и даруем ей Неожские земли, как и титул леди Неож, — громогласно произнес он, останавливаясь у постамента и заставляя меня обернуться.

Ненависть клокотала где-то в глубине, а я чинно шествовала к свободному креслу под руку с императором. Не понимала, зачем было объявлять мой статус, тогда как все и без того видели мое назначение своими глазами. Мне дали титул — личный, мой, такой, какой никто не посмеет оспорить.

Теперь я едва ли принадлежала семейству Пехто, но совершенно точно стала подданной империи. Ощущала себя ничего не понимающей марионеткой, но, когда Дамиан, помогая мне присесть, интимно прикоснулся губами к тыльной стороне моей ладони, я уже сгорала от стыда, больше всего на свете желая провалиться сквозь землю.

Весь остальной день до самого вечера слился для меня в калейдоскоп картинок, в какофонию звуков. Каждый первый считал своим долгом подойти ко мне и познакомиться, выразить свою радость, поздравить с назначением. Едва ли императрица была столь же популярна в этот день, но чего у нее не отнять, так это достоинства, с которым она выдержала абсолютно все, что свалилось на нее.

После длительной прогулки по столице и возложения цветов к центральному фонтану, что отныне был признан местом скорби по погибшим в войне между Певерхьером и Шагдарахом, длинная процессия побывала у военной академии, переименовав ее в императорскую. Я силилась найти среди воспитанников, выстроившихся перед императором, своих сводных братьев, но поиски мои были тщетны. К моменту возвращения во дворец ноги меня уже не держали, но посидеть хоть несколько минут было некогда.

Императрица удалилась наверх, чтобы переодеться перед празднеством, и я была вынуждена последовать за ней, хоть и сделала это по своему собственному желанию. Она ни с кем не разговаривала до тех пор, пока мы не вошли в ее покои.

— Дрянь! — бросила она, резко обернувшись. Щеку обожгло, а я пошатнулась, недоумевая. Металлический привкус коснулся языка. Шокированно взглянув на свои пальцы, я увидела кровь. — Какая же ты дрянь!