Глава 25

— И вот представляете, эта девчонка буквально врезается в него. Я едва успел отскочить. Микула, конечно же, сразу хвать её за плечико и как рявкнет: «А ну, стоять!», — воодушевлённо рассказываю я внимательно слушающему оборотню.

Отправляю в рот очередную ложку супа, с целой фрикаделькой, и блаженно жмурюсь, не обращая внимания на снисходительный и слегка насмешливый взгляд Дамиана. М-м-м, вкусно. И хорошо.

Зелье в сочетании с горячим обедом сотворило чудо с моим организмом. Голова уже не болит, слабость прошла. Даже усталость, которая давила на плечи ещё, пожалуй, с момента моего возвращения в родной мир, куда-то исчезла, оставив ощущение парящей лёгкости во всём теле.

А волк, которого половину своей жизни боялась, внезапно оказался не настолько жутким, как я думала. Нет, он, конечно, пугающий. И энергетика у него такая подавляющая, хищная, властная, что мурашки по коже бегают и лишний раз боишься рот открыть. И смотрит иногда так, что дрожь берёт.

Но всё это не идёт ни в какое сравнение с тем ужасом и паникой, которые я испытывала в его присутствии раньше.

Вот есть что-то сакральное в совместной трапезе. Даже монстр из кошмаров начинает казаться человечней и понятней. Особенно, когда так внимательно слушает, хмыкает порой, подначивает… И своеобразную заботу проявляет. Диктаторскую такую, грубоватую и настырную, но очень своевременную и результативную, как оказалось. Его зелье мне ведь действительно помогло.

— А вот потом и случилась странность, — продолжаю, прожевав фрикадельку и проглотив ещё ложку супа. — Стоят они, смотрят друг на друга. Она вся такая чумазая, испуганная, в кепке набекрень. Глазищи огромные. А Микула вдруг начинает принюхиваться. И такое лицо у него становится… ошарашенное. Будто призрака увидал. Глаза вспыхивают, черты по-звериному заостряются. Тянется к девчонке, а она вдруг трясь его по руке. И как даст дёру.

И вот тут мне наконец-то удаётся удивить своего собеседника. Дамиан даже ложку опускает в тарелку, хмуро смотря на меня.

— В общем, Микула велел мне никуда не уходить, ждать его на месте, и со всех ног погнался за ней, — заканчиваю свой рассказ.

И пока мне не задали новых вопросов, сосредотачиваюсь на остатках супа в тарелке.

— Вот как? — глубокомысленно тянет мужчина напротив. Усмехается криво: — Занятно.

— Ага, — охотно киваю, довольная его реакцией. Может, действительно переключится на эту шуструю особу. — Что-то Микула в ней необычного увидал, наверное, раз так бурно отреагировал. А так больше ни о каких странностях я не успел разузнать. Если этого мало, могу вам вернуть монету.

Жалко, конечно, будет отдавать золотой, который я уже мысленно потратила. Но лучше так, чем быть ещё и оборотню денег должной.

— Оставь себе, — отмахивается Дамиан. — Наш уговор в силе. Так говоришь, медведь над звериной сущностью контроль потерял?

— Я не знаю. Не в курсе, как у вас всё это происходит, — пожимаю плечами. — Но выглядело именно так.

— И ты даже не догадываешься, на что он мог так отреагировать? — иронично прищуривается оборотень.

— Нет, а я… должен? — вскидываю брови.

Странно, но князя, похоже, больше поведение Микулы заинтересовало, чем девушка, его спровоцировавшая. Я думала, он меня будет расспрашивать, как она выглядела, куда побежала. А вместо этого мне какие-то непонятные намёки делают.

— Хм. Наверное, не… должен, — копирует мою интонацию Дамиан. И вот что-то очень сильно царапает меня в его взгляде. Чуточку насмешливом. И каком-то… самоироничном. — Похоже, твой так называемый начальник встретил свою истинную пару.

Хорошо, что в этот момент у меня ничего нет во рту. Так и подавиться недолго.

— Кого-кого он встретил? — недоумённо переспрашиваю. — Пару?

— Судя по всему, да, — слышу невозмутимый ответ.

Вот чего не ожидала, того не ожидала. Я, конечно, какие-то общие представления имею об этом понятии, но всё же очень далека от знания, что есть правда, а что байки и литературный вымысел.

— А истинная пара это как? — даю волю любопытству. Если мне отвечают, то почему бы не узнать больше? — Звучит как-то слишком… предопределённо.

Дамиан снова откидывается на спинку своего стула, забыв про еду. Наверное, с минуту смотрит на меня испытывающе, словно взвешивает свой ответ. И наконец произносит:

— По большому счёту так оно и есть. Парность, это реакция нашей звериной сущности на ту женщину, если речь, конечно, идёт о самце, с которой он сможет зачать самое сильное и здоровое потомство. В плане генов, сильной крови, магического потенциала, — чёрные глаза князя неотрывно наблюдают за мной. Изучая, оценивая… — Оборотнями во многом управляют инстинкты. И в вопросе размножения особенно. Стоит зверю хотя бы раз ощутить запах своей истинной, и уже ни один другой не будет его так привлекать. Зверь не успокоится, пока не завоюет свою самку.

— А как же чувства? — выпаливаю потрясённо. — Как же личность? Что если зверь отреагирует на кого-то неприятного? Или… допустим, оборотень уже влюблён в кого-то другого? Или его истинная не свободна?

— По-разному бывает, — криво усмехается Дамиан. — Каждый сам для себя решает, сражаться с собой, или принять то, что тебе вручает судьба. Иногда её дары стоят даже того, чтобы за них побороться.

Моргнув, я опускаю глаза. Как-то это слишком многозначительно звучит.

Будто… он о себе говорит.

Может, у него тоже есть истинная? Та, за кем он способен вот так же погнаться, бросив всё, поддавшись инстинктам? И искать потом… и бороться… и защищать…

Царапающее чувство внутри становится непереносимым. И отчего-то хочется в поисках внутреннего равновесия ухватиться за кольцо на цепочке, которого больше нет.

Взгляд, помимо моей воли устремляется на мужские руки. И дыхание перехватывает, когда я понимаю, что у него на мизинце тот самый рубиновый перстень, который я одиннадцать лет носила на груди и столько раз сжимала в ладони. Он нашёл его. Носит сам.

Может… нет, в эту сторону думать вообще не стоит! Не может такого быть. Не может, и всё! Он оборотень, я человек. Мы… несовместимы. Абсолютно. Он мне не нравится. Совсем. Суровый такой. Страшный. Лицо, словно из камня высечено. И нос будто много раз ломали. Брутальный до мурашек. Харизма, конечно, есть, и улыбка бывает обаятельной… но не нравится он мне. Я его боюсь.

Быстро отведя глаза, я с наигранной беспечностью притягиваю к себе тарелку с яблочным штруделем. Но сдобный аромат выпечки с корицей не может отвлечь меня от появившихся подозрений. Само собой, не помогает в этом и ощущение, что меня рассматривают и изучают, как под лупой.

И как-то сразу вспоминается, что глаза у меня почти не изменились под действием артефакта. Если Дамиан хорошо помнит мою внешность, то вполне может и узнать. И что за голосом я во время нашего разговора, возможно, не всегда достаточно хорошо следила.

А ещё возникает мысль, может, зря я от него бегаю? Хочется думать, что тот кто без раздумий пришёл на помощь малознакомому «мальчишке», не может быть таким монстром, как мне раньше представлялось. А ещё он сильный и может меня защитить. Но я понимаю, что очень наивно просто взять и довериться. Мало ли какие у него мотивы… Как разобраться?

Мне столько всего хочется спросить, узнать… И вот. Передо мной сидит тот, кто может ответить если не на все, то на большинство моих вопросов. Только храбрости их задать у меня не хватает. Потому что это означает выдать себя ему с головой. Признаться, что я и есть та, кого он ищет. Если бы я только знала, зачем… Но чтобы узнать это, нужно спросить. Замкнутый круг.

Может, можно как-то с другой стороны зайти?

— А вы, правда, маркграф? — решаюсь я. Смотреть на него больше не осмеливаюсь. Поэтому ковыряюсь в своём десерте и делаю вид, что абсолютно поглощена, поглощён то есть, едой.

— Нет, — уж больно удовлетворённо хмыкает волк. Словно я оправдала его ожидания.

Если так, то мог бы и больше сказать.

— И не из Бранагиля? — продолжаю свою осторожную разведку.

— Нет. Но в Бранагиле я некоторое время жил. А ты, Янко?

— Что я? — невольно вскидываю взгляд на князя. И проваливаюсь в ловушку чёрных, как ночь, глаз.

В животе тревожной щекоткой отзывается чувство опасности. Опасности же? Откуда там взяться бабочкам?

— Как ты оказался в таборе Родны? — князь бьёт точно в цель. Вот и расслабилась, Ася. Уши развесила.

Надо делать ноги, а то пока я буду решать, как лучше поступить, всё решится за меня.

— Случайно, — выдаю уклончиво, отодвигая тарелку. — И мне уже пора возвращаться. Да и Микула, возможно, меня ищет.

Скуластое лицо оборотня мрачнеет, будто он недоволен моим ответом. Под кожей на щеках перекатываются желваки. Глаза недобро сужаются, снова вызывая дрожь, напоминая, с кем я имею дело. Но мужчина быстро берёт себя в руки, надевая маску холодной невозмутимости.

— Доедай, и пойдём, — согласно кивает. — Мне тоже нужно в табор.

— Зачем? — подозрительно интересуюсь я. Но тут же, одумавшись, даю задний ход: — Извините, это не моё дело. И я всё-таки пойду. Наелся уже. Спасибо, что угостили.

Надеюсь, он всё-таки угощал. В любом случае, меня сюда почти силком притащили. И моего мнения не спрашивали. Поэтому и платить не мне. Да простят меня феминистки всех миров.

Я закидываю на плечо сумку, упираюсь ладонями в стол и пытаюсь выбраться из своего угла. Но меня враз осаживают суровым взглядом.

— Сиди на месте. Пойдём, когда я скажу, — ровно припечатывает князь. И как ни в чём не бывало продолжает доедать свою мясную запеканку.

— Но мне… ещё на ярмарку нужно, — пытаюсь я найти веский аргумент, чтобы улизнуть от этого диктатора.

— Зачем?

— Э-э-э, жакет тёплый себе купить. Мерзну сильно.

И чистую правду ведь говорю.

— А раньше почему не купил? — обжигают меня внимательным взглядом тёмные глаза.

— Денег не хватило. Мелких. Хотел золотой разменять, но не успел. Микула убежал, а дальше я вам рассказывал.

— Ладно. Пойдём.

Он отодвигает почти пустую тарелку и поднимается. Бросает на стол несколько медяков и выжидательно смотрит на меня.

— Куда? — никогда я ещё не чувствовала себя такой заторможенной.

— По-моему тебе надо ещё зелья выпить. Соображаешь туго, — язвительно хмыкает Дамиан. — Жакет тебе покупать.

И прежде чем я успеваю что-либо возразить, за плечо вытаскивает меня из-за стола. Чтобы в той же манере, как привёл, вывести из таверны обратно.

— Зачем вы это делаете? — не выдерживаю я, когда мы оказываемся на улице и мой конвоир берёт уверенный курс на площадь, где проходит ярмарка. — Отпустите меня. Я сам могу передвигаться.

— Да. И вляпываться в неприятности на каждом шагу, — получаю невозмутимый ответ.

И меня волокут дальше.

— А вам-то какое до меня дело? — вспыхиваю возмущённо, пытаясь вырваться.

Но куда мне до бронепоезда?

— Считай, развлечение у меня такое, нянчиться с глупыми… пацанятами, — фыркает оборотень, даже не думая замедляться. — Ты мне ещё пригодишься, Янко. Так что в целости твоей шкурки я, можно сказать, лично заинтересован. Как и в том, чтобы ты не удрал раньше времени.

Все мои несмелые мысли на тему того, что может стоит ему признаться, разлетаются вдребезги под напором злости и раздражения. Ну вот как с этим бесцеремонным грубым мужланом договариваться?

Убивать он меня, скорее всего, не собирается. Хотя, уверена, вполне на это способен. Вон как хладнокровно мужику руку раскрошил. Меня, надеюсь, не станет. Из личной заинтересованности. Просто, зачем иначе он бы тогда меня спасал? Но вот посадить под замок в угоду этим своим неведомым целям может запросто. Нет у меня пока веских оснований ему доверять. Как и никому другому, пока я не знаю, кто и почему убил мою семью.