Глава 20

Возвращаться оказалось не так приятно, как уходить. Уже в коридоре своего общежития мы столкнулись с девушкой, которая при нашем появлении скривилась и рассмеялась одновременно:

– Вас уже прогнали? Наигрались шелле с послушными постельными игрушками и отправили восвояси?

Я хмуро глянула на нее и прошла мимо, а Марита решила ответить:

– Не завидуй, Кейра, тебе вовсе не идет!

Уже в комнате подруга посмотрела на мое лицо и удивилась:

– Ты почему так расстроилась, Айса? Тому, что все в университете подумают именно так? Ну разумеется, подумают! Хотя бы потому, что сами согласились бы стать постельными игрушками шелле даже на одну ночь, не говоря уж о нескольких месяцах. И не злись на нее – Кейра не злая, хоть и очень завистливая.

– Так хорошо ее знаешь? – я обернулась.

– Неплохо, это ведь моя соседка – не помнишь, именно ее переселили из комнаты, когда ты приехала?

И верно. Хотя я в первый день здесь так волновалась, что не разглядывала всех подряд. Да и укол меня не особенно зацепил – теперь надо привыкать, что подобное может ляпнуть любая. Зато после напоминания задумалась:

– Твоя соседка… у которой, возможно, и ключ от комнаты остался? И которую прогнали из-за меня!

– Думаешь, она могла перстень украсть? – сразу поняла мой намек Марита, но покачала головой: – Нет, не думаю. Кейра способна закатить скандал на ровном месте, немного завидует всем подряд, но она не вор и не убийца! В мире много таких людей – и если бы каждый был готов на подобное зло, то от добрых людей бы уже целого клочка не осталось!

Возможно, она права. Но все же следует присмотреться к этой Кейре – и вернуть ей сторицей, если все же она виновна. Сейчас же я только изумилась, почему ее кандидатура вообще вылетела из головы, ведь люди разные бывают – и некоторые не способны забывать обиды.

Под вечер следующего дня я снова получила записку. Элвин был прав – я запомнила его почерк.

«Я понял правила этой игры, княжна. Очевидно, что мне предстоит серьезный разговор с Хинандой, но без упоминания твоего имени. Я ее слишком люблю и уважаю, чтобы продолжать врать или морочить голову. Тебя рядом с этой историей нет и никогда не было. Потом мне полагается выждать лет сто, пока она успокоится, а потом уже заводить какие-то иные разговоры. Но тебя этот вопрос через сто лет уже автоматически не будет касаться, потому какой смысл в том, чтобы тебе прямо сейчас терять «хорошего друга и приятного собеседника» (цитата точная)? Полагаю, мы договорились. Эл».

Пришлось об этом думать снова и снова: сначала с улыбкой от его иронии, а потом с грустью – от той же самой иронии. От стыда и неожиданно навалившегося чувства к дракону меня спасала, как ни странно, Марита. Дело было в том, что именно ее пример показывал: страсть делает даже из умного человека идиота, и страсти наплевать на безопасность и сохранность жизни своего носителя. Клянусь богами, если бы не она и Аштар, то я не оказалась бы готова к такой атаке эмоций. Теперь же могла их обдумать со стороны и остудить голову. Но на записку не ответила ничего, как и не спешила возобновлять любое общение.

Марита же до сих пор пребывала в своей болезни. Она старалась не говорить о возлюбленном, зная, как сильно я этого не одобряю, но если уж возникал любой повод, то упустить его не могла.

– Айса, а ты заметила, что Аштара целый день нет? Куда же он пропал, интересно? Не случилось ли чего, а мы и не знаем? – спросила она будто между делом во время ужина.

Вот она и есть – нелепая страсть, вынуждающая бедную девушку постоянно ощущать присутствие демона. Его мы действительно не видели во время завтрака, обеда, как теперь и ужина, хотя он и раньше к нам не подходил. Он мог быть где-то в отдалении, но чутью Мариты на Аштара следовало доверять, как если бы она сама превратилась в дракона и получила их способность улавливать фон конкретного человека. Мне оставалось лишь равнодушно пожать плечами:

– Не знаю. Может, он все-таки уехал в Седьмую Окраину? Вначале вернулся, убедился, что мы с тобой в безопасности и не планируем побег, и решил все-таки навестить отца.

– Может, – она отозвалась неуверенно. – Хотя странно принимать такое решение сейчас, когда каникулы почти закончились. – Марита тряхнула головой и сменила тему: – Лучше ты расскажи, почему мы теперь даже в гости к шелле не заходим? Что же такого случилось, что они из приятелей для нас снова в незнакомцев обратились?

– Ничего не случилось, Марита, – буркнула я недовольно.

Подруга же принимала этот поворот на свой счет – и опять зыркала на меня виноватыми глазами. Она – не без моего участия – решила, что я потеряла всякую надежду на то, что она заведет с милордами более близкие отношения, вот все и обрубила. С моей стороны несправедливо было заставлять ее так считать, но правду я ответить все равно не могла. Хотя бы потому, что все еще не знала, правильно ли нам вообще встречаться с Элвином. Марита же выискивала пути, чтобы оправдаться:

– Айса, ты, наверное, не заметила, но они очень хорошо к нам относились. Все! Майер оказался просто душкой, тебе это каждый зверолюд подтвердит, а у Элвина глаза горят, когда ты почти-почти его обыгрываешь в эту вашу мац-хе… Наша с тобой компания не была им в тягость, как мы поначалу с тобой думали. Я уже скучаю по Хинанде. Нет, ты знаешь еще кого-нибудь, кто может чертыхаться и тем делать на душе приятно? Хотя… у Аштара есть такая же особенность… – И Марита, случайно выдав последнее, снова скривилась от чувства вины.

Мне теперь, после ее слов, и самой начало казаться нелепостью то резкое отторжение, которое по моей воле произошло. Ведь многим, да и мне совсем недавно, даже в мечтах было неуместно представить себя в одной комнате с шелле. Я же подобный подарок судьбы разорвала, словно вообще его не ценила. Станут ли помогать боги снова, если я с такой легкостью выбрасываю их дары? Да и отторжение – признак слабости. Как если бы Элвин был прав: я чего-то боюсь, избегаю проблемы и прячусь от лобовых атак…

Я в очередной раз задумалась над этим вопросом, как за меня решила богиня – иначе такое совпадение и не назовешь. К нашему столику подошла служанка, одна из новых столовых работниц, и поинтересовалась:

– Извините, вы нам не поможете? Студенты скопом приезжают с каникул, а служащие еще не все вернулись. – Я уж было подумала, что служанка собирается заманить нас на кухню и попросить помыть тарелки – настолько у нее был смущенный вид, но она наконец-то закончила свою просьбу: – Вы не отнесете шелле вино и фрукты? А то у нас рук не хватает.

– Поможем с удовольствием! – согласилась за обеих Марита. – Но почему вы подошли именно к нам?

Служанка улыбнулась в ответ на этот немного дурацкий вопрос. Понятно ведь почему: все в университете знают, какую тесную дружбу мы с высокопоставленной компанией водили. Скорее всего, мало кто в курсе, что дружба уже закончена, вот и нет в просьбе ничего странного. А мне отчего-то сразу стало проще: будто бы я не сама так решила, а за меня кто-то придумал отличный повод зайти снова и сделать вид, что размолвкам между нами нет места.

Мне выдали две бутылки дорогого вина, а Мариту позвали на кухню, где уже собрали корзинку с фруктами. Я решила подождать подругу на улице, но там почти сразу столкнулась с Аштаром.

– Надо же, а вот и ты, – тепло ему улыбнулась. – А я уже решила, что ты уехал домой.

Демон выглядел сосредоточенным, если не сказать злым.

– Следовало уехать, тогда бы я узнал больше, Айса! Вчера вечером пришло послание от отца – и ты снова будешь делать вид, что ни о чем не догадывалась.

– Что-то произошло? – теперь и я забеспокоилась.

Чтобы не выдавать нервное напряжение, зашагала дальше, вынуждая Аштара идти рядом.

– Произошло, – сдавленно произнес он. – Армия великого князя снова перехватила делегацию – и на этот раз получила признание: Имельское княжество снова хочет присоединиться к Шестой Окраине. Ты вообще понимаешь, что значат такие слухи?

– Понимаю. – У меня на сердце стало очень тяжело. – Понимаю, что твой отец умеет допрашивать людей так, что они признаются в чем угодно. Мое княжество не содержит столько военных, чтобы даже голову поднять, Аштар! И Шестая Окраина нам мало чем поможет – ведь двести лет назад они не смогли нас защитить. У твоего отца давно маразм, от древности лет разум помутился!

Высказав такое оскорбление, я немного смутилась. Но Аштар не разозлился, если вообще на мой выпад обратил внимание – по крайней мере, продолжал рассуждать почти спокойно:

– Я люблю и уважаю отца. Люблю – потому что отец. А не уважать его невозможно, он силен и хитер, держит в ежовых рукавицах огромную территорию, самую крупную Окраину империи, придав тем самым ей могущества, с которым считается даже Центрина. Он – самый истинный демон из всех нас. Но иногда и он может ошибаться. Потому я и говорю с тобой открыто. Я тоже не вижу логики в восстании, Айса, но будет достаточно, если ее видит он. Мне приказано не спускать с тебя глаз – если сбежишь, то он и родного сына не пощадит. И если Зохар Рокка твердо уверен, что твои земляки решили подняться против его власти, то не удивляйся, если сюда за тобой уже едет его военный отряд. Ведь ты записана в истории как раз в качестве гаранта против подобного.

Мне резко стало холодно, словно зима пробралась под накидку за секунду, но не остановилась и настырно полезла под кожу до самых костей. Я сбилась с шага, но потом заставила себя идти дальше.

– Хочешь сказать, что он меня отсюда заберет?

Аштар злобно усмехнулся:

– Хочу сказать, что если он тебя просто отсюда заберет – это будет меньшая из твоих бед. Но и сбежать я тебе не позволю.

Мороз пробрался до самого горла, застудил голосовые связки до хрипоты:

– Зачем же ты предупреждаешь, если выхода для меня все равно нет?

– Чтобы ты этот выход нашла, Айса! – рявкнул он. – Срочно напиши письмо домой, попроси их самих выслать послов к главе Окраины. Пусть твои родные любым способом объяснят ему, что он ошибся! А не трать время попусту… Боги, чем ты вообще занимаешься, пока твоя жизнь висит на волоске?

Он наконец-то заметил бутылки в моих руках. Но мы уже дошли до корпуса шелле. Я по инерции направилась по коридору, от взволнованности забывая отвечать на приветствия слуг. Марита, судя по окликам, нас догоняла, но я никак не могла вынырнуть из своих мыслей. Написать письмо? Но разве мою просьбу родители услышат? Хотя, наверное, стоит попытаться. Они могут даже не подозревать, в чем их обвиняет великий князь. И в этом случае им самим было бы лучше каким-то образом подстраховаться: явиться к нему с поклоном, заверить в вечной преданности, задобрить любым образом.

Я и не заметила, когда двери покоев Элвина передо мной распахнули. Мое лицо здесь было известно каждому, потому уже давно даже не спрашивали о цели визита, но на демона охранник косился в недоумении и явно собирался его остановить. И я только в этот момент очнулась от переживаний и запоздало ответила на вопрос:

– Это вино для шелле, Аштар. Меня попросили его отнести.

– Тебя?! – он почему-то этому факту чрезмерно удивился. – Тебя, Имельскую княжну, попросили выполнить работу слуг?

Я глянула на него и вздохнула:

– Уж не мне бравировать своим положением. Тоже мне – тяжкая работа! Сейчас отдам и потом подумаю над твоим советом. Подожди здесь, Аштар, тебя ведь не приглашали.

Нас заметил Майер как раз в тот момент, когда со спины ко мне подбежала Марита. Она зарделась от непонятных мыслей, но с демоном даже не поздоровалась – удержалась. Да и Майер нас позвал весьма приветливо:

– О, ну наконец-то две пропажи нашлись! Девчонки, вы куда исчезли? Да я смотрю, вы сразу с дарами! Ну ладно, приму в качестве извинения.

Элвин тоже был у себя. Он стоял возле камина, когда я вошла. Попыталась улыбнуться как можно легковеснее и совсем уж запросто перечеркнуть последние несколько дней тягостных раздумий и слабости.

– Добрый день, милорд! Надеюсь, вы не нашли пока еще себе соперника в мац-хе? Кажется, я смогла выстроить в своей голове крученую стратегию, которая мне поможет наконец-то выиграть!

Он просто кивнул с улыбкой. Не сказал, что рад, но и не показал, что раздражен вторжением. Полагаю, его сердце от такого же волнения, как мое, не заходилось. Майер же, как обычно, вел себя расслабленнее всех – он выхватил у меня бутылку вина и уже успел ее распечатать.

– Выпьем за примирение! – крикнул, направляясь к столовому залу за бокалами. – Выпьем за примирение, а потом расскажете, из-за чего мы воевали. Марита, ну же, помоги мне, пока эти двое пялятся друг на друга после долгой разлуки.

После этой фразы мы с Элвином одновременно уставились в разные стороны. Долгой разлукой Майер назвал всего лишь несколько дней? Но его ирония подсказывала, что он будто догадывается вообще обо всем на свете. Мне стоило сказать что-нибудь столь же шутливое, и тогда можно всерьез полагать, что дружеская нотка вернулась на прежнее место.

Но едва я только открыла рот, как ошарашенно замерла, когда прямо перед глазами пронесся черный вихрь. Аштар не остался снаружи, а влетел во все еще распахнутую дверь и со всего размаха ударил Майера по руке, выбивая бокал. Драк-шелле, обычно добродушный и беззлобный, впервые на моей памяти взвился и заорал так, что стены содрогнулись:

– Ты что творишь, демон?! Жизнь надоела?

Аштар выглядел растерянным, словно его заставили подойти и треснуть дракона, а сам он в этом участвовать не собирался. И притом спешил объясниться:

– Не пейте это…

– С чего вдруг?! – Майер все еще не успокоился.

– Я не знаю! – Аштар глядел то на него, то на меня. – Слуги не стали бы просить студенток о такой услуге! Даже если бы считали их любовницами шелле! Тем более, если бы считали их любовницами шелле – а об этом в университете почти все сплетничают.

– Но ведь они нам не любовницы, – закономерно заметил Майер, мгновенно откинув злость.

– Какая разница, если в это все верят? – настаивал Аштар более уверенно. – Сами подумайте! Даже если слуг не хватает, они никогда не стали бы просить студентов отнести хоть что-то для шелле. Но если все-таки решили бы попросить о любой работе, то точно не самых привилегированных, а сплетни сделали Айсу и Мариту именно такими. И почему именно Айсе всучили вино, а Мариту задержали? Не был ли смысл в том, чтобы разные посылки доставили разные девушки?

– Думаешь, яд? – продолжил Элвин его мысль. Подошел к другу, взял распечатанную бутылку и принюхался. Задумчиво прошел дальше, наклонился над фруктовой корзиной и тоже повел носом. – Вообще ничего не чувствую.

– Паучий глаз? – задал Майер непонятный вопрос.

Я прошептала:

– Какой еще глаз?

Аштар, который замер со мной рядом, так же тихо ответил:

– Лекарственное растение, но именно его драконы не распознают по запаху. И для них оно по этой причине является опасным ядом, может и убить. Но попытка отравления рассматривалась бы в любом случае – независимо, привело бы это к смерти шелле или просто к временному поражению тела и магических сил. Поздравляю, отравительница.

Мне сделалось плохо:

– Я?! Надеюсь, здесь все понимают, что я никогда, ни при каких условиях не пожелала бы вам обоим зла?

– Понимаем, – Элвин кивнул с проскользнувшей улыбкой и выдал очень неуместную в таких обстоятельствах шутку: – Ты могла бы отчасти пожелать зла мне, но точно не моему веселому приятелю. Ты в нем души не чаешь – собственно, как и все, кто близко с Майером знаком. Но сейчас не об этом. Это снова произошло, причем самым топорным образом.

– Опять? – ожила Марита. – Но тогда это точно не Кейра! Нам все это выдали в столовой…

– Что еще за Кейра? – заинтересовались драк-шелле. А Элвин еще и добавил недовольно: – Разве вы не собирались нам сообщать обо всех подозреваемых?

Поучаствовала определенно не Кейра. Откуда у простой студентки доступ к винам для шелле? Я отступила на шаг, не мешая разговору. Марита им вкратце рассказывала про бывшую соседку, а драконы сокрушались, что Хинанда с братьями Кеймарами все еще не вернулись. Последние могли бы сказать наверняка – есть ли яд. А теперь придется или закрыть глаза на происшествие, или обратиться к директору. Тот снова поднимет немыслимую панику и спугнет преступника. Я сделала еще один шаг назад. Слишком топорно выполнено, даже ничем не прикрыто. Огромный риск, а на него человек пойдет лишь в крайней степени отчаянья. Я развернулась и почти побежала на выход.

– Княжна, ты куда?

Я не ответила Элвину, спеша поскорее добраться до места.

Служанку из столовой даже разыскивать не стала – и без того было ясно, что она действовала не по собственной инициативе. Молодая и неопытная девица, которой пожилая повариха со стажем передала свое распоряжение. Девушка, скорее всего новенькая, даже не подумала, что это чем-то может быть чревато: ей сказали – она сделала. Я сразу же метнулась к корпусу работников, а там задрала подбородок повыше и потребовала, чтобы меня проводили к комнате Тайши. Такую интонацию почему-то никто не подумал поставить под сомнение и мне боязливо указали на дверь.

Спальня была заперта – неудивительно, если сейчас разгар рабочего дня. Но я была невообразимо зла, а это отличная пища для демонской силы. Без труда плеснула из пальцев почти черный дым, обернула им руку и ударила прямо в замок. Слабая щеколда вылетела от такой атаки, дверь распахнулась с треском. Я влетела внутрь и начала беспорядочно раскидывать вещи, заглядывать под матрас и выдвигать ящики шкафов.

Вероятно, о моем вторжении все-таки сообщили в столовую, поскольку через несколько минут от входа раздался голос, дребезжащий от страха:

– Вы что-то ищете, сударыня?

Я к ней даже не обернулась:

– Ищу, Тайша, ищу! Любые доказательства – сухой пучок паучьего глаза или какую-нибудь очередную украденную побрякушку шелле, которую полагается позже спрятать в моих вещах. А лучше бы найти хотя бы намек на причину такой ненависти ко мне!

– Ненависти? У меня нет к вам ненависти.

Я рассмеялась с яростью, вообще забыв о том, что я человек, а не демон.

– Тогда еще любопытнее, Тайша! Ты пока начинай за себя волноваться, раз сама себе приговор подписала. Шелле вино даже не попробовали! Но если бы тебе удалось их отравить, они все равно никогда не подумали бы на меня. А ты, дура старая, уже на плахе будешь объяснять палачу, что же в твоем рассудке помутилось!

– Остановитесь, сударыня. – Женщина прошла внутрь и присела на край развороченной постели. – Я не хотела их отравить.

– Не ври мне! – заорала на нее еще громче, готовая уже схватить за грудки и вытрясти всю правду. – Не смей врать своей княжне!

Повариха неожиданно успокоилась, хотя оставалось такой же бледной, и повторила почти шепотом:

– Я не хотела их отравить… до смерти. В смысле, от такой дозы дракон не умрет, хотя будет чувствовать себя препогано… Милорды Сао и Ео – очень добрые, я ни одного грубого слова от них не слышала, для меня было большой радостью готовить для таких порядочных и благодарных господ. И точно я не причинила бы любому из них большого вреда. Даже ради вас, сударыня. Плохо, что никто из них не выпил, тогда преступление нельзя было бы замять – и они либо вас окончательно взяли бы под свое крыло, либо казнили.

Застыв в воздухе, я рассматривала ее мертвенно белое лицо, пораженная тем, что Тайша наконец-то начала говорить открыто – она только что призналась!

– В чем же твоя цель? – выдавила я.

Повариха вздыхала, терла пухлые красные руки, отводила слезящиеся глаза. Но потом вскочила на ноги, будто ее подорвало, кинулась в сторону и упала на колени перед высоким шкафом, долго искала что-то под ним, затем достала письмо. Зачем-то судорожно долго разглаживала и расправляла, но все же созрела и протянула мне со словами:

– Я лучше все равно не объясню.

Почерк родной матери я узнала сразу – видела много ее писем и записок для торговцев с заказами. Читала молча, иногда по несколько раз каждую фразу, чтобы абсолютно явственно понять весь смысл.

«Забудь об осторожности, Тайша, и толкни мою дочь к шелле еще раз. Десять раз. Сто раз, если успеешь. Пусть они или спасут ее, или убьют. Я помогала тебе, когда ты уехала в Центрину, а теперь я жестоко прошу уплатить долг и взываю к твоему милосердию. Знаю, какой ты добрый человек, потому пожалей мою дочь, Тайша. Быстрая смерть будет стократно милосерднее того, что сделает с ней Зохар. Он даже умереть ей не позволит – месяцами, годами. Можешь себе хоть на секунду представить, если бы такая участь ждала твое родное дитя? Не попросила бы ты в таком же случае хорошего человека ее спасти быстрой карой? Но я не могу продолжать быть столь эгоистичной, чтобы заставлять других людей страдать, пока не будет спасена моя дочь. Время на исходе, Тайша. Помоги!»

На этом было все, даже без подписи. Еще не до конца осознавая, я подняла взгляд на женщину, требуя полных объяснений. И она сразу затараторила:

– Это далеко не первое ее письмо, сударыня. Остальные я уничтожила, да и это собиралась, просто не успела. Княгиня в самом деле мне много помогала – по душевной доброте, как я думала. Но когда вас отправили сюда, она решила вспомнить все мои долги. Хотя ведь она права – и я бы вспомнила, и любая мать на ее месте взывала бы к тому же. Ваши родители и так ждали слишком долго. Они не хотели начинать, пока вы остаетесь в руках великого князя. Я уже поняла, что вы из-за чего-то рассорились с Элвином Ео, потому пошла на риск. Либо толкнуть вас к нему обратно, либо уж довести до вашей казни.

У меня в горле пересохло, аж больно было говорить:

– То есть княжество всерьез собирается поднимать бунт? Но они ждали… чтобы не я ответила за их решение?

– Конечно, собирается! – энергично, почти зло воскликнула Тайша. – Уже давно решено, что пора или погибнуть, или освободиться от этого гнета! Ведь и мои родные там, я не могу не быть на их стороне!

– Еще раз… – я никак не могла собраться. – Они решили погибнуть в борьбе за освобождение, но притом пожалели… меня? Зохар будет пытать меня и даже умереть не позволит, чтобы длить и длить мои страдания. Но от такого решения многие пострадают тем же образом. В чем же логика?

– Когда обзаведетесь своим потомством, княжна, тогда и поймете, что в этом мало логики, но много любви, – Тайша помолчала немного и попросила: – Не рассказывайте о моих преступлениях шелле, молю. Я даже не справилась с той единственной задачей, которую передо мной поставили.

– Не расскажу, – пообещала я и пошла от нее. – Если чистое зло существует, то это точно не ты.

Повариха вдруг прошептала:

– Вероятно, я и есть зло, ведь это не все мои преступления, сударыня. Даже ваша матушка обо всем не знает.

Я захлопнула едва приоткрытую дверь и вновь уставилась на нее. Тайша уже не видела смысла ничего скрывать, раз главное выплыло наружу:

– Это далеко не первый раз, когда я подсыпаю добавки в вино и пищу милорда Ео. Но до сих пор был не яд. На малюсенький мешочек сушеного корня мороки у меня ушло все жалованье. Из него в Первой Окраине готовят мощные приворотные зелья, но я не колдунья, да и боялась, что по вкусу будет узнаваемо. Потому добавляла мизерную крошку всякий раз, когда готовила.

Новость меня ошарашила.

– Но все шелле нередко ужинали у Элвина!

Она грустно усмехнулась:

– Надеюсь, что именно поэтому вас с Маритой приняли чуть теплее, чем могли бы. Я не знаю, был ли какой-то эффект вообще. Но мне приятнее было надеяться, что я не подписываю вам смертный приговор. Что делаю все возможное, чтобы шелле захотели отвести от вас руку палача, если до этого все же дойдет. Мне невыносимо было считать себя убийцей даже ради вашего блага, сударыня.

Но эффект был! И все грандиозные последствия сейчас оседали в моих мыслях, вынуждая дышать со все большим трудом:

– Вряд ли такая дозировка повлияла на всех. Но Элвин был единственным, кто постоянно трапезничал у себя! О боги… вот откуда взялась сумятица в его голове, которую он сам не способен понять… Вот откуда! Тайша, ты хоть понимаешь, что наделала?! Он ведь едва не разорвал помолвку с любовью всей жизни ради… ради пустышки!

– И что мне с того, сударыня? – Женщина смотрела прямо, хоть и красными глазами. – Что мне с его бед или бед его злобной невесты, если бы дракон спас вас и увез в Сердцевину?

– Ну да… А потом Элвин все осознал бы и умер от отчаянья. О да, забрать у дракона единственную настоящую любовь и подсунуть временную, накрученную морокой ерунду, чтобы после он себя проклял. Чудесный план, Тайша. Не вздумай больше этого делать. А лучше отдай мне остатки зелья, я выброшу их сама.

– Не сердитесь так, сударыня, – попросила она. – Ведь доза была столь мала, что не могла бы обернуть полное равнодушие любовью. Может, лишь прибавила каплю теплоты или усилила внимание, но из-за подобного помолвки не разрывают. Не все так однозначно, как вам сейчас показалось!

Я вышла от нее, больше не в силах смотреть на лицо человека, которого даже обвинить в злом умысле не могла. Хаос в мыслях затмевал мне глаза и мешал соображать. Новость про чувства Элвина меня раздавила. Про любовь ко мне и речи не шло, только о сумятице. Но я до той секунды даже не понимала, что сама ощущала приливы непонятного блаженства от его неожиданных эмоций в отношении меня. Но под ними ничего не скрывалось – в отличие от моих собственных. И сейчас я могла себя похвалить за выдержку: что все пресекла, остановила, провела черту, а не поддалась взаимному порыву. В котором взаимности-то и не было… Вот, оказывается, как разбитое сердце побаливает? Ничего, терпимо.

И что же случилось с княгиней Имельской, которая никогда меня не любила? А может, любовь в себе забить до смерти просто невозможно, она все равно проклюнется? Писать письмо домой, следуя совету Аштара, теперь вообще бессмысленно. Мои родные виновны, великий князь оказался прав в своих догадках. Виновны и просто ждали подходящего момента. С каких же пор? Наверное, с тех, когда я поехала сюда – в этом появился всеобщий шанс. Но если бы я сразу попала в замок Зохара, тогда меня уже никто бы и не пытался спасти – было бы невозможно. Шанс появился в связи с его решением, и мать – которая матерью мне в полном смысле никогда и не была – не смогла его упустить. Пусть шелле или убьют меня быстро, или возьмут под свое крыло. Она в любом случае посчитала бы меня освобожденной.

Я запнулась о замерзший корень, полетела вперед. Но так же бездумно поднялась и поплелась дальше, не разбирая дорожек и не выбирая направления. Я не могу просить их остановиться! Имельское княжество хочет пойти на немыслимые жертвы. Шестая Окраина, скорее всего, дала согласие помочь, отсюда и две перехваченные делегации. Но даже при таких силах у них нет никакой возможности победить армию демонов – вероятно, одну из самых сильных вообще во всей империи. Центрина не вмешается – это ее основной закон, потому силы слишком неравные. И все равно я не имела морального права взывать к осторожности. Хотя бы потому, что какой-то частью души понимала их выбор. Не дело это – формально владеть землей, на которой ты бесправен, и с которой все свободные стараются убежать при первой возможности. Но даже сбежавшие всю оставшуюся жизнь мечтают об изменениях, чтобы больше не оплакивать своих родных.

Рассмотрела вдали Аштара – и сразу же свернула к своему общежитию. Мне нельзя с ним говорить. Ни с кем нельзя об этом говорить!

Когда вернулась Марита, я сидела на полу посреди нашей комнаты в полной тишине. Подруга вздрогнула, будто уже и не надеялась меня здесь застать.

– Айса, ты где была? Элвин сказал, чтобы мы обе снова ночевали у него! Хотя бы до тех пор, пока не выяснятся обстоятельства. Директор подтвердил, что яд в вине был – правда, в небольшой дозировке, потому убийца наверняка глуп. Драконы уговорили пока не поднимать шума, они думают, что тот глупец рано или поздно обозначит себя. Но нам с тобой лучше идти…

– Иди, – перебила я. – Ночуй у Элвина. А мне надо подумать, Марита.

– О чем же? – растерялась она.

Я ответила задумчиво:

– О том, что они, может быть, правы… Мне стоит признаться, что это я украла перстень и подсыпала яд… Например, из ненависти к шелле – ведь они не захотели помочь в моей беде. Им вообще наше с тобой положение было безразлично… и потому я пошла на такое преступление… Надо подумать, чтобы все сходилось.

– Что ты несешь?! – завопила она. – И кто правы?

– Неважно, Марита. Уходи или оставайся, только не мешай. Я лучше помолюсь, помогу себе собраться с мыслями.

Подруга помялась сзади, потом пошла в ванную. Я же в плавном течении песнопений осеклась, как о порог споткнулась – резко, прямо посреди слова. Затихла, замерла, ошарашенная. Не о смирении я должна просить богиню – это как раз то, о чем никогда просить не следовало! О смелости, об умении принимать самые жесткие решения, о внутренней силе и хладнокровии – вот о чем нужно попросить. Аштар может отвести руку обидчика, Марита – поднять настроение и поддержать, Элвин способен успокоить Хинанду или под действием зелья оградить меня от всех бед; моя мать будет еще некоторое время умолять повариху сделать хоть что-то более результативное, а та продолжит тужиться в попытке угодить княгине, даже магистр Ин-Тар научит меня еще десятку боевых приемов. Все они чем-то мне помогали, но никто из них меня не спас.

И только потому, что в спасении до сих пор не участвовала главная фигура на доске – сама я.