Глава 15
Февраль 1801 года, Москва, Российская Империя.
Как-то невесело проходит нынешняя коронация. Вроде всё та же блестящая публика, старающиеся церковники, но есть какая-то червоточина. Понятно, что бросается в глаза заметная отчуждённость внутри императорской семьи. Маман смотрит волком на Лизу, сестрёнки стали настороженно относиться к Александру, а я вообще белая ворона.
А ведь был очень красивый и торжественный въезд. От Петровского дворца до Кремля выстроились войска, дома были украшены тканями и вообще было ощущение праздника. Хорошо, что повезло с погодой, да и московские власти постарались, несколько дней очищая от снега Тверскую улицу. Горожан не отпугнули морозы, и большая толпа зевак сопровождала наше шествие. Пришлось отменить трубачей и оставить только литавры. Но процессия удалась, даже на мой взгляд жителя XXI века. В Кремле тоже всё было организовано на уровне — ровные ряды войск, встречающие нового Императора высокородные подданные, залп девяти орудий со стороны Чудова монастыря.
И вот опять Успенский собор почти через четыре года и новая коронация. Вообще, мероприятие планировалось организовать раньше, но ждали, когда Лиза оправится от родов. Девочку назвали Ольгой и вроде всё прошло хорошо. С другой стороны, надо было успеть до Великого поста, поэтому поездка в Первопрестольную прошла достаточно быстро без долгих остановок. После коронации Александр планировал сделать большое турне по стране, посетив несколько важных городов вроде Нижнего и Казани. Мне все эти шебуршания были побоку. Пусть хоть в Тобольск едет, главное мешает поменьше. Стою и понимаю, что в воздухе витает ощущение страха, перемешанного с надеждой. Вижу, что знать делает самые благостные лица, приветствуя возложение короны на нового Императора и его супругу. Но у многих лица похожи на маски, а часть кидает в мою сторону откровенно испуганные взгляды. Да, есть такое дело. Я в последние месяцы навёл такого шороху, что у большинства репрессированных родов надежда только на императорскую амнистию по случаю коронации.
Мысленно возвращаюсь в прошлое и анализирую, не перегнул ли я палку. Думаю, что нет. Убийство монарха и покушение на его сына являются тягчайшим преступлением, а ещё показателем отношения знати к нашей фамилии. Очнулся я быстро и сразу начал действовать. По словам Вольфа, который быстро прибыл из Мраморного, очередная контузия с лёгкими ушибами, вот и все мои ранения. Чего нельзя сказать о других людях. Игнатьев и Савва получили более тяжёлые травмы и сейчас в госпитале у Блока. Погибло пятеро выборжцев из сопровождения, два случайных лакея и восемь раненых. Следственные мероприятия сразу взял на себя Богдан и размотал верёвочку уже на следующий день.
—Главным исполнителем покушения был капитан Лопухин Павел Андреевич из первой роты выборжцев. Он родственник бывшего полковника преображенцев Петра Лопухина, а ещё относится к шведской масонской ложе. Способ убийства похож на пороховые засады, которые мы использовали против французов в прошедшей кампании. Также ему помогали два солдата. Основными организаторами, обеспечившими проезд в Зимний, возка с бомбой, является граф Бутурлин[1], князь Куракин, генерал Турчанинов[2] и князья Гагарины. В общей сложности участников более двадцати, список я передал Петру, — уставший, но довольный Фитцнер кивнул на моего секретаря.
А я всё не мог вспомнить имени того щеголевато одетого господина, который ухмылялся, когда я покидал дворец. Бутурлин был известным сторонником идей Просвещения и чуть ли не республиканцем, при этом владелец тысяч рабов. Естественно, своих крепостных этот борец за всеобщее братство отпускать даже не думал. Его участие пока непонятно, в отличие от товарищей масонов. Хотя!
—Бутурлин же двоюродный брат нашего посла в Лондоне графа Воронцова?
—Так точно, — по-военному ответил Волков, который тоже присутствовал в кабинете.
Иваныч сильно переживал и считал покушение свои просчётом. Я придерживался иного мнения, сам виноват. Не оценил решительность и смекалку заговорщиков. Ко всем подозрительным аристократам агента не приставишь. Ну, переиграли нас тактически — бывает. Мы ждали удара, но немного позже. Зато теперь будем собирать обширную жатву и щадить я никого не собираюсь. В моём нынешнем положении глупо бояться смерти, ибо я уже умирал. Но ведь эти уроды вместе со мной похоронили бы сотни нужных России проектов.
—Вы понимаете в какое змеиное кубло мы влезли? — обращаюсь к своим соратникам, — Куракины, Бутурлины, Воронцовы, Лопухины, Гагарины. А через их родственные связи чуть ли не половина старой русской аристократии.
—И каков будет ваш приказ? — плотоядно ухмыльнулся командир егерей.
—Гнойник нужно вскрывать, пока он не перерос в гангрену. Так что готовьте всех наших людей, завтра начнём массовые аресты.
—Мне понятно твоё негодование, брат. Более того — я полностью поддерживаю ответные меры против участников покушения. Но зачем ты арестовал более ста человек? При этом половина из них — это представители самых знатных фамилий Империи. Может, надо действовать более аккуратно? И почему задержан мой секретарь Трощинский?
Александр не был зол, скорее всего, растерян. Он медленно мерил шагами свой кабинет, периодически поглядывая на сидящую в углу Лизу. Передаю брату пару листов бумаги. Он отошёл к окну и начал быстро пробежался по тексту.
—Что это?
—Проект будущей Конституции, которая должна ограничить твою власть. Далее предполагаемый законопроект о превращении России в парламентскую республику по примеру Англии. Автор твой любимый секретарь, выкормыш Кочубея.
—Но это невозможно! — чую Александра пробрало по-настоящему.
Одно дело играть в просвещённость и реформаторство. И совсем иное понимать, что твои мнимые соратники готовы на гораздо более решительные реформы, в которых тебе отведена роль пешки. Лиза пробежалась взглядом по наивному проекту Трощинского и впервые подала голос.
—Как ты думаешь решать эту проблему?
Нынешняя Елизавета даже немного меня пугает. Абсолютно нейтральное поведение, без всякого намёка на эмоции. И ещё она действительно погрузилась в дела управления страной. Не факт, что в их тандеме лидером был Александр. Брат постоянно искал одобрения своим словам у жены.
—Трибунал ещё не распущен. Предлагаю провести быстрый, но справедливый суд с соответствующем освещением в газете. Основных фигурантов и сволочь помельче казним, состояния конфискуем, а семьи лишим дворянства и вышлем в Сибирь, — поднимаю руку, прерывая возражение Александра, — Более или менее вменяемым людям заменим казнь на вечную ссылку. А часть семей, ты амнистируешь после коронации.
—Но это просто верх цинизма, — не выдержал брат и впервые повысил тон, — Под следствием представители знатнейших родов. Ты фактически хочешь обезглавить русскую аристократию.
—Это подлые заговорщики и проводники иностранного влияния, которые давно забыли про свои прямые обязанности. Они должны служить Императору и России, а не пытаться перестроить страну на свой манер. Более того, я хочу ещё подрезать крылья московским фрондёрам, где масонство и разного рода дикие идеи поддерживаются тамошней аристократией. Понятно, что всех мы не укоротим, но напугаем. И они долгие годы будут трястись от страха, боясь твоего недовольства.
В общем, к моему несказанному удивлению, Александр согласился на террор. Зараза масонства, республиканских идей и прочего идиотизма поразила русский высший свет как метастазы. В то время как часть аристократов поддержали создание Фонда и ещё нескольких подобных организаций, остальные носились со своими безумными либеральными идеями. Мне не хотелось разбираться во всём этом бреде, но приходилось допрашивать заключённых и читать протоколы. Какой-то жуткий коктейль идей просвещения и либерализма, но на свой манер. То есть мы все типа такие добрые, несём в мир идеи прогресса, но при этом остаёмся помещиками и рабовладельцами.
Суд ещё длился, как столицу осчастливили своим появлением представители московского масонства. Сначала бывший вице-канцлер Голицын, Татищев и два брата Трубецких пытались воздействовать на Александра. Но немного позже, оказавшись в одном из уютных казематов Петропавловской крепости, резко сменили риторику. Вернее, им для этого потребовалось просидеть на хлебе и воде двое суток.
Я всегда считал, что диета весьма полезное изобретение. Слегка помятые и пованивающие, но в меру, лидеры московского масонства выглядели откровенно испуганными. Вот с частью столичных заговорщиков пришлось повозиться. Всё-таки боевые офицеры — это не рафинированные интеллигенты. Но у Ефима был свой взгляд на подобных товарищей и ломал он их нещадно. Сейчас четвёрка москвичей мнётся у стенки, с ужасом глядя на висящего на дыбе Трощинского. Нужно же было создать соответствующий антураж. Хотя слегка переборщили. Наш реформатор сильно стонал и испортил воздух своим дерьмом. Я же спокойно сидел за столом, пил разведённое вино и слушал истеричную исповедь бывшего статс-секретаря Екатерины.
—Ефим, давай заканчивай. И смотри, чтобы эта гнида не сдохла до виселицы, — встаю со стула и отдаю распоряжения палачу, — Господа, пройдёмте в более приличное помещение.
В новом каземате было сыровато, пованивало какой-то гнилью, но не было того ощущения боли и безнадёги. Масоны слегка расслабились, но всё равно старались не смотреть мне в глаза. Четвёрка егерей стояла рядом, а Дугин приготовил письменные принадлежности.
—Моё предложение такое, — начинаю разговор минуты через две, дав арестантам собраться с мыслями, — Вы четверо завтра в присутствии Императора и столичной публики отрекаетесь от своих заблуждений. Клятву дадите на Библии и после казни ваших соратников сразу удалитесь в Москву. Перед коронацией, все московские и прочие нестоличные масоны обязаны последовать вашему примеру.
Арестованные переглянулись и затем дружно закивали в знак согласия. Ну это хорошо, а вдруг среди них попался бы идейный фанатик. Я продолжил свой монолог.
—В течение ближайших двух лет бывшие каменщики открывают в Первопрестольной два института, три ремесленных училища и пять школ. Все расходы вы возьмёте на себя двадцать лет будете полностью содержать эти учреждения. Помещения я вам предоставлю из конфискованных дворцов заговорщиков. Далее, вы освобождаете треть своих крестьян и организовываете земледельческие артели по методу капитана Харламова. Крестьян переселите в Дикое Поле и Южную Сибирь, остальные пусть работают на прежнем месте. В Москве за ваш счёт должны быть построены ещё две больницы по типу голицинской. Одна общего профиля, вторая для рожениц. Также городу необходима публичная библиотека, которую я хотел бы посетить в ближайший год. Необходимых людей, которые помогут с осуществлением ваших благородных замыслов, я вам предоставлю. Может у вас есть возражения или жалобы?
В итоге решили, что один институт будет открыт в Москве, а второй в Нижнем. Так же будет с училищами и школами, которые будут распределены по нескольким городам. С учётом недавно вышедшего указа о женской эмансипации, в московском ВУЗе открываются два факультета для девушек. Это всё в перспективе, но главное начать. А вот в газетах об этом я раструблю на весь свет. Никто же не знает, что указ касается пока только некоторых имущественных отношений, права учиться и работать по нескольким профессиям. Но это прорыв и неплохой такой раздражитель для Европы, где пока идут только общественные прения.
—Хочу сразу сказать, что не одобряю ваших методов и посему подал в отставку. Я решил удалиться в имение и не видеть этой кровавой вакханалии.
Полковник был молод, как часто происходит в это время. Но мой собеседник свои звания хотя бы выслужил. То, что он отказался от участия в заговоре, и не поддержал преображенцев, делает ему честь. Думаю, он сейчас самая настоящая пария, о чём правда не переживает.
—А мне не нужно ваше одобрение, князь, — спокойно отвечаю собеседнику, — Я даже оправдываться не собираюсь. Хочу предложить должность, соответствующую вашим талантам. Военная служба явно вам в тягость. Посему есть мнение назначить вас губернатором одной из губерний.
Долгоруков[3] ожидал чего угодно, но не подобного предложения. Он откинулся на спинку кресала и потянулся к бокалу с вином. На его красивом лице отразился весь спектр переживаний и внутренней борьбы.
—Но я совершенно незнаком с перипетиями гражданской службы.
—Я вам помогу советниками, а далее вы сформируете свою канцелярию и будете работать самостоятельно. На первых порах ошибок не избежать. Но я просто не вижу иной кандидатуры на должность главы Московской губернии.
—Но ведь надо будет отправить в отставку графа Салтыкова, — похоже сам факт назначения московским губером Долгорукова не смутил.
—При ЕИВ Канцелярии ныне создаётся особая ревизионная комиссия. Её представители в ближайшее время выезжают в Первопрестольную. В Москве происходит просто форменный разгул мздоимства и казнокрадства. Уже принято решение о самой жестокой борьбе со взяточничеством. Я сам хочу приехать в столицу перед коронацией и проконтролировать все действия. Дни Салтыкова и его окружения сочтены. И поверьте — это не фигура речи. Сейчас готовиться указ о введении смертной казни за коррупцию, которое будет приравнено к предательству интересов державы. Головы полетят в любом случае, ибо этот барин совсем забылся и не понимает, какой вред приносит России.
—Но казнить за финансовые нарушения мне кажется чрезмерной мерой.
—Восемьдесят лет со времён Петра, наши монархи излишне лояльно относились к ворью. Вы даже не представляете, какой вред в масштабах государства наносит казнокрадство. А если взять в расчёт круговую поруку и кумовство, которое процветает в России, то я просто не вижу иного выхода кроме тотального террора. Вспомните хотя бы Дарью Салтыкову. Изуверка убила и запытала десятки людей. Благодаря родственным связям она творила сущую дикость и в итоге ушла от заслуженной кары. И это только верхний слой, под которым процветает такое, что мне даже представить страшно. Но все эти авгиевы конюшни кто-то должен чистить. Вы со мной, князь?
Долгоруков стоит рядом со мной, и в отличие от большинства гостей, совершенно спокоен. Всё-таки хорошо, что он в первую очередь государственник, а только потом представитель знатной фамилии. Надо ещё учитывать, что их род в опале и желание вернуться на прежние роли никто не отменял. И он сделал свой выбор, показывая бойкотирующей меня публики, чьи идеи он будет претворять.
А вот уже бывший губернатор сейчас сидит под арестом и даёт показания. Я в принципе к этому дитю своего века отношусь спокойно и даже не планирую его казнить. Но за всё надо платить. Если ты получил такой пост, то обязан отвечать по всей строгости закона. Передав скудоумному Эртелю[4] фактическое руководство городом, Салтыков погрузился в состояние вечного праздника. Охоты, балы и прочие гулянки с фейерверками. При этом его креатура запомнилась народу исключительно соблюдением внешних приличий. Людей третировали за неправильные наряды, но всем было плевать что происходит в городе. Этот прусский кретин тоже под арестом, как и ещё чуть ли не два десятка московских чиновников.
Ещё я решил посадить под стражу Льва Измайлова[5], который уже сейчас прославился убийствами и педофилией. Также дал приказ своим людям быстро подыскать несколько подходящих кандидатур из помещиков-изуверов для справедливого суда. Жалко, что Струйский уже подох. Его я бы реально посадил на кол и плевать на последствия. В итоге нашёл четверых любителей пытать и насиловать крестьян. К моему огромному удовольствию одним из них оказался Михаил Каменский[6]. Тот ещё моральный урод. Я точно знал, что со своими сыном, на которого я решил сделать ставку, он находится в отвратительных отношениях. Вот заодно улучшим благосостояние Николая за счёт конфискации имений папаши. Кстати, его старший брат тоже редкостная сволочь, но это дело ближайших лет. Скоро страну начнут шерстить мои ищейки, собирая информацию о самых жестоких и неадекватных помещиках. Жалко, что у меня ранее не доходили руки хотя бы до сбора информации. Но ничего, никто не уйдёт от возмездия. Педофилию и убийства не прощу никому.
И вот сейчас в атмосфере Успенского собора витает запах страха. Понятно, что реально пахнет ладаном, благовониями и духами присутствующих дворян. Но я-то видел глаза и с трудом удерживаемые маски большей части гостей. Ни грамма не наслаждаюсь ситуацией. Прекрасно понимаю, что не простят и постараются отомстит. Но кто сказал, что я не буду работать на опережение. Давление на дворянскую вольницу будет и на законодательном уровне. Подоходный налог, ограничение на покупку имущества и жизни за границей. А ещё скоро ребята Шульца датут отчёт об аудите Государственного Заёмного банка, бывшего Дворянского. Там творилась такая дичь, что мой финансовый гений попросил год на то, чтобы просто вникнуть в дела. И дело было не только в невозвращаемых займах. Дворяне мутили какую-то странную схему с купцами, иностранными банками и много всего. А главное — это катастрофическая инфляция и падение курса ассигнаций, которые собственно банк и выпускал. Важно, чтобы информация по производим действиям сохранилась в тайне. Если всплывёт, то точно убьют или в стране разгорится Гражданская война. В долгах находится весомая часть не только аристократии, но и служилого дворянства. А они привыкли не платить по счетам. И если последние спокойно могут воспринять потерю имений с более-менее адекватной компенсацией или преобразованием их в артели с кооперативами, то первые никогда.
Архиепископ Амвросий тем временем закончил все таинства и благословил торжественный выход новой императорской четы. Александр и Лиза в багряных мантиях выглядели величественно и красиво. Рявкнули пушки, простой народ радостно приветствовал нового самодержца. В общем, нормальное такое шоу со скидкой на время. Приём был запланирован вечером в Петровском, куда и направился кортеж. Мне же предстояло окунуться в весьма неприятные дела. Я и так уже забыл, когда нормально высыпался. Хотя вру — в дороге хорошенько отдохнул.
На заседание Трибунала, который проходил в Царицыно, набилось просто неимоверное количество народа. Даже на приёме в честь коронации три дня назад такого ажиотажа близко не было. Но в Петровском зал меньше, да и пригласительные получили далеко не все. Здесь же я решил устроить показательный суд, дабы честной люд окончательно проникся тем, что времена вольницы закончились. В огромном зале, где проводятся турниры по петанку, увеличили количество трибун. У боковой стены на высоком постаменте сидит правящая чета, справа от них располагается стол, за которым заседает Трибунал. Два дня шёл опрос свидетелей из крестьян, фиксировались показания представителей местных властей и дворянских собраний.
Сижу абсолютно спокойный и даже в некотором роде наслаждаюсь обстановкой. Приговоры я уже заранее утвердил у Александра. Плюс была проведена весьма тяжёлая работа со свидетелями. Ну, боялись до жути крестьяне говорить правду. И это с учётом того, что среди них были реально пострадавшие. Кое какая работа была проведена с чиновниками — неизвестные гости русским языком объяснили убогим, что лучше покаяться сейчас, чем поехать с семьёй осваивать Сибирь завтра.
Начиналось всё более празднично и обнадёживающее для дворян. Александр провозгласил амнистию для части масонов и их семей. Народ ликовал и не обратил внимание на какие-то странные допросы всякого быдла в лице искалеченных мужиков с изнасилованными девочками. На второй день публика начала понимать, что некий цесаревич, которого уже прозвали Константин Кровавый, опять задумал подлянку. При этом в перерывах публика могла развлечься и отдохнуть в многочисленных залах. Заодно высокородным зрителям был предложен отличный стол и напитки. Для многих это действительно был вариант какого-то приёма вперемежку с театральным действием. Люди поумнее подозревали, что сегодня происходит эпохальное событие. И судя по их кислым лицам, они понимали, что ничем хорошим всё это не закончится.
— По какому праву вы вообще устроили сие судилище? — Каменский прямо полыхал искренним презрением, — Я генерал-фельдмаршал, граф и дворянин. Это моё неотъемлемое право наказывать своих крестьян.
Народ на трибунах шумно начал обсуждать слова обвиняемого. Судя по тональности, публика, была полностью на стороне истязателя. А вот у генерал-прокурора Беклешова имелось иное мнение. Он скучным тоном зачитал весь список прегрешений арестованного. Здесь мне откровенно повезло, ибо Александр Андреевич терпеть не мог подобных преступлений. Уж очень у него было обострено чувство справедливости. Я тем временем боролся с собственными вспышками гнева. Десятки запоротых насмерть, изнасилованные девушки и демонстративное игнорирование указа Павла о барщине. Вот последнее как раз и могла стать основным пунктом обвинения.
—Ни в каких законах нашей державы не приписано, что помещик имеет право убивать и насиловать своих крепостных. А ваше поведение нарушает все положения, принятые в Империи.
—И что же вы мне сделаете? — усмехнулся низкий и неприятный старик, — Может повестите, обменяв жизнь какого-то говорящего скота, на природного дворянина?
—Нет, — произношу тихо и зал замолкает, — Вы отправитесь на каторгу сроком на десять лет. Имущество ваше будет конфисковано, как у лица, нарушившего указы Императора. И поверьте, я прослежу, что вы познаете все ужасы каторжанина. Вы испьёте чашу страданий в полной мере. Уберите этого изувера и заводите следующего.
Каменский попробовал чего-то проорать, но получил незаметный тычок по почкам от егерей, которые обеспечивали безопасность и контроль над охраной заключённых. Деда скрючило и его быстро чуть ли не вынесли из зала. Зал взорвался возмущённым шёпотом и послышались выкрики искреннего негодования, граничащие с оскорблением. Поднимаю руку и в зале моментально наступает тишина.
—Публика, которой не нравится происходящий суд, может покинуть зал. А крикунам хочу сообщить, что все ваши крамольные речи фиксируются и за них придётся отвечать уже завтра.
На трибуны ворвались несколько егерей в балаклавах и начали вытаскивать упомянутых крикунов, кто позволил себе лишнее. Аристократия была просто в шоке, а я продолжил.
— Вы немного не поняли происходящее. Более нет дворянской вольницы и права творить в имениях любую несправедливость. И все вы теперь становитесь подсудными людьми. А крикуны заплатят штрафы, пусть это будет тысяча рублей для начала, и завтра могут вернуться к нормальной жизни.
—А если нет? Что вы с ними сделаете? — выкрикнула молодая и весьма симпатичная особа.
—Русской армии требуются солдаты. Думаю, столь патриотично настроенные господа с радостью усилят ряды наших войск. А излишне несдержанные на язык дамы просто лишаться дворянского звания и далее могут успешно продолжить жить в купеческом, а может мещанском сословии.
Они до сих пор не верят, что я не шучу. Для меня нет сословий и прочих привилегий. Есть русский народ и закон, который распространяется на всех. Суд над ублюдком Измайловым прошёл в звенящей тишине. И даже приговор к повешению не вызвал никаких выкриков и возмущений, кроме стандартного шёпота. А генерал подкачал. С учётом того, что в обществе его сильно недолюбливали за спесь и издевательства над мелкопоместными дворянами, то реакция понятна. Этот подлец попытался на коленях доползти к постаменту Императора, но был быстро остановлен моими ребятами. Александр с Лизой все три дня хранили молчание и высказывали полное спокойствие, чем весьма смущали высокородную публику. Знали бы аристократы, как брат с женой удивляли меня грешного. Я очень надеюсь, что они занялись укреплением собственной власти и решили укоротить вольницу.
—Бывший генерал Измайлов Лев Дмитриевич решением Особого Трибунала приговаривается к смертной казни через повешение. Экзекуция будет проведена завтра на Лобном месте. Приговор обжалованию не подлежит. Имущество преступника переходит в казну.
Зал молчал. Я вам более скажу, они обделались. Не в физическом, а моральном смысле, даже до самых тупых и спесивых дошло, что наступили новые времена. И Костя-Кровавый точно повесит заслуженного генерала-педофила. Приговоры двум мелким помещикам прошли в более рабочем режиме. Десять лет каторги и конфискация были восприняты как данность. Но это было ещё не всё. Я решил добить высокородную публику.
—Все вы стали свидетелями свершившегося правосудия. Хочу донести до всех жителей Империи, о чём завтра сообщат газеты. В России ныне действует закон и порядок! И прошу заметить, что это касается всех сословий. Убийцы, насильники и прочие мздоимцы будут подвергаться быстрому суду с последующей карой. Дворяне, которых не устраивает данное положение могут сдать все свои имения казне, получить за них десятую часть стоимости и покинуть Россию навсегда. При этом они будут официально лишены дворянского звания. То же самое касается иных сословий, кои могут свободно выехать из Империи. Ведь от вас не требуется ничего сверхъестественного. Просто живите по законам Империи. У меня всё!
Надо было видеть ужас, написанный на лицах большей части публики. Некоторым удавалось сдерживать свои эмоции, но остальные были просто в шоке. Такого демонстративного погружения аристократических рож в дерьмо не было со времён благословенного Ивана Васильевича. Кстати, пора озаботиться своим Малютой Скуратовым, работы в ближайшие годы у него будет за четверых. Надо ещё учесть, что скоро будет суд над скопцами и хлыстами. Но я пошёл дальше и предъявил обвинения церковникам с помещиками, которые не обращали внимание на творящиеся дикости. Ух, как всполошились товарищи в юбках. Дворяне ещё не осознали, что пощады не будет. А вот попы сразу прониклись и зашевелились.
Моё последнее дело в Москве было самым приятным. Прошедшие события не доставили мне никакого удовольствия. Ведь проблема в том, что для большинства дворян мои действия будут восприняты как сущий произвол. А здесь просто чистой воды ужас, причём незаслуженный.
Присутствующие в кабинете военные сильно отличались друг от друга. Двадцатипятилетний Каменский и вдвое его старший командующий Кавказкой линией генерал Неклюдов. И ещё два достаточно молодых человека. Один из них чем-то знакомый в гражданском костюме.
—Вы ознакомили всех заинтересованных лиц с планируемыми мероприятиями? — задаю вопрос Каменскому.
Кстати, он нормально воспринял решение суда. Тем более что всё имущество его неадекватного отца переходило в его собственность.
—Так точно, — ответил недавно назначенный командующий Южной армией, — Генерал Неклюдов досконально знает обстановку в Прикубанье. Именно он предложил две креатуры в качестве командующих нового полка.
Перевожу взгляд на уважаемого мною генерала. Старый он и явно испытывает проблемы со здоровьем. Но как обычный служака несёт свою ношу и не жалуется. Настоящая соль русского офицерства и генералитета.
—Хочу представить вам майора Котляровского и капитана Ермолова. Думаю, эти офицеры станут лучшими креатурами для создающегося полка.
Мда. Первого я точно не знал. Хотя вроде читал ещё в своей прошлой жизни о весьма лихом генерале. А вот второго было тяжело не узнать. Надо ещё учесть, что это мой абсолютный кумир среди русских воинов, если не учитывать Суворова. Нам бы в XXI веке десяток Ермоловых! Но это мечты.
—Алексей, простите не запамятовал отчество. Вы же вроде были в более высоком чине.
—Так точно. Я был в чине полковника, но подвергся заслуженному наказанию. Ваш покойный батюшка помиловал меня, но понизил в чине. Впредь клянусь не участвовать в порочащих Россию кружках и клубах. Более того, меня весьма привлекает ваша задумка и считаю, что она принесёт исключительно пользу.
Я решил в рамках нашего присутствия на Кавказе создать полноценный полк горных егерей. Боле того, на его базе будет готовиться батальон скаутов. Как раз вырисовывается картина будущей структуры. Котляровский возглавит новый полк, а Ермолов наиболее боеспособную роту. По последнему подразделению есть мысли создать отряд по типу скаутов Селуса[7]. Диверсантов, которые смогут автономно действовать в тылу врагов, уничтожая коммуникации и вырезая непокорных горцев под ноль.
С другой стороны, адекватные горцы с кровниками из непримиримых получат землю и защиту русской армии. Посоветовал на ранних порах использовать христианские народы Кавказа в будущем полку. Осетины, сваны и хевсуры народы боевые, но самое главное могут передать свой опыт войны в горах будущим егерям. Новая часть будет формироваться строго их православных и никаких мусульман. Из последних создадим свои структуры, навроде ополчения. Глупо не использовать союзников, которых пока у России немало. Заодно не мешает установить с местными более тесные связи для совместных операций. Были ещё мысли по переселению в регион нескольких небольших крымских орд, наподобие Буджакской. Те же калмыки и ногайцы много лет успешно воевали с горцами, вот и будет ещё один противовес. А то остатки небольших орд постепенно растворятся в Турции. Здесь же от них будет немалая польза. Будет дополнительный заслон, прикрывающий будущие русские поселения. Этим надо озадачить ведомство Ростопчина, пусть пошлёт к тамошним ханам посла. Они вроде сейчас переселились в Добруджу. Тамошнее местное население, включая мусульман, очень недовольный новыми соседями. Вот и дадим степнякам шанс развернуться на нормальных просторах.
И конечно нельзя упускать дипломатический момент. Если можно воевать чужими руками, то это идеальный вариант, который неплохо в моей реальности использовали англичане. Но лучше всего перетянуть на свою сторону часть элит и не допустить разного рода газаватов и джихадов. Этому я уделили весомую часть своего разговора с Неклюдовым. Он человек опытный и умный, понимающий, что воевать одновременно со всеми горским народами — это огромные потери. Уж лучше пусть между собой режутся, а мы будем наблюдать со стороны и помогать союзным силам. Цинично, но это политика. Хотя в этой истории надо попытаться оттянуть начало полномасштабной войны или вообще её избежать. Ну и нельзя упускать религиозный фактор. Радикализация уже началась и надо сразу устранять особо активных агитаторов. При этом не мешает наладить нормальные связи с тамошними имамами. Им тоже не нужна лишняя конкуренция от разного рода фанатиков.
Какое же удовольствие я испытал обсуждения нового подразделения. И хорошо, что ещё не придумана толерантность, народ с радостью слушал мои мысли. Они лучше знали обстановку на Кавказкой линии и явно одобряли, что в столице кто-то озаботился их проблемами. И я был просто рад. Верю, что Кавказская война не затянется на десятилетия. С учётом того, что у меня было своё мнение на заключение договора о вхождении Картли-Кахетии в состав России, то это меняет многие тамошние расклады.
[1] Граф Дмитрий Петрович Бутурлин (1763–1829) — русский библиофил и поэт, тайный советник, сенатор, директор Эрмитажа. Представитель рода Бутурлиных, внук фельдмаршала Александра Бутурлина и сенатора Р. И. Воронцова.
[2] Пётр Иванович Турчанинов (1746–1824) — генерал-поручик; масон, мастер стула ложи, подчинённой с 1773 году Г. П. Гагарину. Основатель секретной шведской ложи в Москве.
[3] Князь Алексей Алексеевич Долгоруков (1767–1834) — русский государственный деятель, действительный тайный советник (1832), Симбирский (1808–1815) и московский (1815–1817) губернатор, сенатор (1817), генерал-прокурор (1827–1829), управляющий министерством юстиции (1827–1829), член Государственного совета (с 1829).
[4] Фёдор Фёдорович Эртель (1768–1825) — российский генерал от инфантерии прусского происхождения, участник и один из военачальников Отечественной войны 1812 года. 10 декабря 1798 года получил звание генерал-майора и должность обер-полицмейстера Москвы, заслужив себе на этом посту недобрую славу по причине и исключительной суровости и строгости.
[5] Лев Дмитриевич Измайлов (1764–1834) — генерал-лейтенант из рода Измайловых, известный помещик-самодур.
[6] Граф (1797) Михаил Федотович Каменский (1738–1809) — полководец екатерининской эпохи, генерал-фельдмаршал, поклонник прусских военных порядков и Фридриха II. В 1806 году крайне неудачно действовал против французов. Пал от топора собственного крепостного. Отец полководцев Николая и Сергея Каменских.
[7] Скауты Селуса— спецподразделение вооружённых сил Родезии, созданное в 1973 году и получившее своё название в честь британского путешественника Фредерика Кортни Селуса. Состояло из военных следопытов и активно использовалось в контрпартизанских боевых действиях во время войны в Южной Родезии.