Глава 15

Я вот сейчас понимаю, как это назло кондуктору купить билет и пойти пешком. Очень, вот просто до зубовного скрежета, хочется послать этого Рэна куда подальше с его командирскими замашками. Тоже мне… мистер я тут всё решаю!

Сцепив зубы, сосредоточенно пытаюсь убедить себя, что психовать нет причин. Что у нас не развлекательна поездка, а вполне себе опасная. Что для Рэна я мальчишка-подросток, у которого даже усы ещё не растут, значит, максимум лет четырнадцати, ребёнок, по сути, и он просто по праву взрослого и опытного взял на себя бразды правления. Этот человек ведь явно не простой путешественник. Скорее всего военный, причём высокого ранга. Он даже друзьям приказывает. И те спокойно подчиняются, не чувствуя себя оскорблёнными, словно он имеет на это полное право. Вот и я попала под раздачу. Это логично в конце концов. Ждать, что он начнёт каждое своё решение разжёвывать сопливому пацану по меньшей мере глупо. Я понимаю это! Понимаю! Умом! Ух. И как выключить эмоции?

За этими мыслями даже не сразу замечаю, как рядом из-под опущенного брезента повляется Гапка.

— Тебе нравится этот мужчина, — задумчиво произносит она, провожая глазами спину удаляющегося диктатора.

— Что?!! — у меня от шока и возмущения даже челюсть отвисает. — Не-е-е-ет!!! Что за глупости!!!

— Когда он поблизости, ты вся искришь, — замечает она, бросив на меня лукавый взгляд.

— Ага от желания стукнуть его чем-нибудь тяжёлым. Он меня раздражает! Неимоверно! Рэн, конечно, весь из себя красавчик, но характер просто невыносим, — горячно сообщаю я старушке, но она продолжает хитро улыбаться. — Серьёзно! И, если хочешь знать, я не свободна.

Взгляд няни становится удивлённым, а я только теперь понимаю, что ляпнула лишнее. Но, видимо, мои слова старушка понимает по-своему.

— Рома… ведь твою прошлую жизнь не вернуть. Разве не лучше отпустить всё и начать тут жить сначала? Ты ведь не сможешь вечно прятаться. Тебе захочется семью. И ты… слишком сильная. Тот, кто будет рядом должен быть ещё сильнее. Таким, как Рэн. За ним любая будет, как за стеной.

Вот так и хочется ей поведать, что у меня уже есть сильный и надёжный. Только я с ним ещё не встретилась. И никакой Рэн мне не нужен ни в качестве стены, ни в каком-либо ещё. Только как объяснить необъясняемое? Похоже заботливая и добрая Гапка уже думает, как бы меня пристроить в надёжные мужские руки. Вон даже кандидата присмотрела.

— Меня не интересует Рэн, бабушка, — наконец, справившись с собой, произношу я уже гораздо более спокойно. — Причина моей реакции на него заключается в том, что он видит во мне сопливого мальчишку и ведёт себя соответственно, и я это понимаю, но ничего не могу поделать с тем, что на самом деле являюсь взрослой женщиной в теле юной девушки, у которой гормоны эмоциями правят. Но это мои внутренние проблемы, я смогу держать себя в руках.

Но отстоять своё право голоса всё же постараюсь. Иначе к концу этого путешествия либо сама озверею, либо Рэна покусаю.

Возможность проявить свой бунт у меня появляется, когда наконец просыпается Ляля. Вот и пора делать привал. Заодно позавтракать. А если кое-кто против, ничего. Переживёт. Я к нему в попутчики не напрашивалась.

Правлю тележку к деревьям в стороне от дороги. Высокие, похожие на рожковые с пышными раскидистыми кронами, они отбрасывают заманчивую густую тень. Там дальше даже непросматриваемые кусты для всяких нужд имеются. Если бы ещё ручей какой-то обнаружился, было бы просто идеально. Стоит мне натянуть вожжи, останавливая лошадей и повозку, как на облюбованной мною поляне появляются наши попутчики. Быстро заметили и догнали.

Я деловито соскакиваю с козлов и принимаю у Гапки Лялю, хлопающую сонными глазками. Бросаю настороженный косой взгляд на спешившегося Рэна. Но он, как ни в чём не бывало, спокойно роется в седельной сумке. А потом достаёт оттуда… игрушку. Теперь глазами хлопаю я. Нет, это не кукла. Плюшевое нечто, отдалённо напоминающее зайца, если бы у зайцев были такие длинные закрученные хвосты, выглядит довольно… мило, по крайней мере, издалека. Мужчина поворачивается, я спешу убрать с лица офигевшее выражение, он шагает навстречу. И тут его замечает Ляля.

— Рэ-э-э-эн! — вопит кроха, пытаясь вырваться из моих объятий. Приходится её отпустить, ибо удержать, не уронив, становится проблематично.

Девочка, оказавшись на земле, тут же мчится к объекту своего столь бурного восторга, но, почти добежав, резко тормозит, застеснявшись. Зато тот, зацепив свой подарок хвостом за рукоять меча, подхватывает её и подбрасывает вверх, вызвав заливистый смех. Я замираю, впервые слушая этот потрясающий звук. Она ведь ни разу ещё за время дороги так не смеялась. Занятые лошадями Кор с Мэл поглядывают на друга с недоумевающими усмешками.

— Здравствуй, Ляля, — широко улыбаясь, здоровается Рэн и, перехватив смутившуюся девочку одной рукой, второй наконец вручает ей игрушку. — Держи, это тебе.

— Спасибо, — с придыханием благодарит девочка, прижимая подарок к груди. И буквально лучится счастьем.

И вот, как на него после такого злиться? Даже раздражаться особо не получается. Но на трезвую голову хоть глупостей может не наговорю. Попытаюсь, по крайней мере.

Рэн с Лялей на руках подходит к нам и вежливо здоровается с выбравшейся из повозки Гапкой, точнее хоаль Заримой. Та улыбается, тоже сражённая мужским обаянием, забирает Лялю. А потом взгляд синих глаз обращается на меня. И все мои благие намерения летят в тартарары.

— Хали Рэн, а короткий привал, это какой? Я с военными порядками не знаком и просто хочу понимать, успею ли в кустах посидеть? — с самым невинным видом интересуюсь у мужчины. — А то до длинного могу не дотерпеть.

Тёмные брови удивлённо взлетают. Мужчина прищуривается и склоняет голову набок, рассматривая меня. А потом произносит абсолютно нечитаемым тоном, словно о погоде говорит.

— С таким важным делом, конечно, никто тебя торопить не будет. Но прежде, чем мы отправимся дальше, я бы хотел проверить вашу провизию. Чтобы исключить дальнейшие проблемы с пищеварением.

Всё! Выбесил! Мне кажется, что из ушей сейчас пар повалит. И чтобы не зарычать и не броситься на эту невозмутимую гору мышц с кулаками, я стремительно разворачиваюсь и шагаю в те самые кустики. Буду сидеть там, пока не успокоюсь, иначе укокошу кого-то. Мне кажется, или позади действительно слышится смешок? У-у-у, гад!

За кустами обнаруживается небольшой овраг. На краю растёт ещё одно дерево, вокруг цветы, птички поют. Лепота. Справившись со своими делами, я направляюсь к обрыву, где и сажусь между корней, свесив ноги у уперевшись спиной в широкий ствол. Привожу дыхание в порядок, наслаждаясь тишиной и покоем. Постепенно умиротворённая красота раскинувшегося передо мной пейзажа приводит в чувство, успокаивая какого-то чёрта разбушевавшиеся нервы. И чего распсиховалась, спрашивается? Как-то действительно слишком остро я реагирую на этого мужчину. Надо выдохнуть и принять ситуацию, как есть. Ну командует, так по делу ж. Не самодурствует ведь. Разве плохо, если кто-то опытный и сильный поможет мне добраться в целости и сохранности до места назначения? Нет, однозначно неплохо. А характер… мне с ним детей не крестить. Вот.

Придя к таким позитивным и вдохновляющим для терпения выводам, я уже собираюсь подниматься и возвращаться в лагерь, когда замечаю, что ко мне идёт Кор. А этому что надо? Настороженно наблюдаю за приближающимся мужчиной.

— Хорошо сидишь, — ухмыляется он. — Слушай, малый, я тут взял на себя смелость покормить ваших лошадей, пока ты… занят. Надеюсь, моё самовольство не сильно расстроит твоё нежное… пищеварение?

И подмигивает. Ещё один гад. Интересно, долго это мне будут вспоминать?

— Спасибо за беспокойство. Переживу, — как можно спокойней отвечаю, окончательно его развеселив.

— А ты мне нравишься. Вчера весь такой пришибленный и зашуганный был, а сегодня вот и зубы появились, — хмыкает Кор, рассматривая меня. — Но я не это пришёл сказать. У вас там… мышка завелась. Пойдём, посмотришь.

— Какая мышка? — опешив, уточняю и поднимаюсь на ноги.

— Маленькая такая и незаметная, — смеётся мужчина, совсем уже непонятно почему. — Тебе может понравиться.

Видимо, связного объяснения от него не дождёшься. Лучше действительно посмотреть, что за зверя он там увидел в наших запасах фуража. К стоянке мы возвращаемся вместе, под недоумевающими взглядами остальных подходим к фургону, Кор совсем уже сбивает меня с толку, когда, приложив палец к губам и жестом позвав за собой, ловко и бесшумно забирается внутрь. Я, конечно же, следую за ним, заинтригованная до не могу, краем глаза замечая, что Рэн поднимается с коряги, на которой сидел, и тоже идёт к нам. Внутри царит полумрак — задний брезент мы так и не поднимали, а в тени деревьев солнечного света сюда попадает маловато. Мужчина крадучись, пробирается к заднему борту, туда, где я вчера, с угрозой надорваться, свалила мешки с зерном и, заговорщически улыбаясь, показывает пальцем в угол. Подхожу, ближе, всматриваюсь и чувствую, как отвисает челюсть.

— Это кто?!! — вырывается у меня шокированное.

— Мышка, — тихо ржёт Кор.

— Скорее уж заяц, — с возмущением шиплю я, рассматривая миниатюрную фигурку девушки, скрутившейся в клубочек за мешками и преспокойно себе спящей. Откуда она взялась вообще?

— Что случилось? — слышу позади голос Рэна.

— Случилось то, что нам уже никакой караван не нужен, у нас свой есть, — ухахатывается его друг, заслужив угрожающий взгляд нашего деспота тиранистого. — Ты посмотри, Рома у нас мал, да удал. Ещё усы не растут, а женщин полная повозка.

— Я её первый раз вижу, — рычу, направляясь к зайцем пробравшейся к нам особе.

— Так в вашей Босварии это в порядке вещей, разве нет? Ты смотри, поласковей будь, — напутствует меня зубоскал.

— Уж как-нибудь разберусь, — огрызаюсь, а девушка, явно разбуженная нашими голосами, вздрагивает испуганно, замирает и осторожно поднимает голову. Девичья хариджи почти полностью закрывает лицо, зато глазищи, бледно-серые, почти невозможные в своей огромности и прозрачности не рассмотреть нереально. — Ты кто такая?

Она с минуту смотрит на нас непонимающе, сонная и сбитая с толку, её взгляд застывает на мне, в прозрачной глубине глаз появляется тень узнавания, а потом это чудо незнакомое бросается мне в ноги.

— Хали, простите, ничтожную. Я буду всё, что угодно делать, только не прогоняйте. Возьмите меня с собой.

— Куда? — ошарашенно интересуюсь, пытаясь отодрать от своих коленей обнимающие руки, под потешающимся взглядом Кора и нахмуренном Рэна.

— В Обитель Праматери, — шепчет девушка, заглядывая в мои глаза с мольбой.

У нашего зайца обнаружилось красивое имя Наиле. Когда её удалось оторвать от моих ног, с чем кстати смогла справиться только Гапка, тоже явившаяся посмотреть, что за мыши у нас водятся, девчонка далеко не сразу сумела объяснить нам, откуда она взялась в повозке. Поначалу вовсе тряслась, как осиновый лист, и шарахалась, каждый раз, когда рядом оказывался кто-то из мужчин. Ну кроме меня, конечно. Я для неё, видимо, была достаточно нестрашным хали, вот она и жалась почему-то ко мне, как банный лист. На Мэл косилась с ужасом и восхищением одновременно, что ту откровенно забавляло. В Гапке явно признала авторитет. И как-то так получилось, что весь наш короткий привал для меня прошёл за попытками выяснить у Мышки, как её обозвал в самом начале Кор, хоть что-то.

Удалось узнать, что она из тех бедных девушек, которых яншары вызволили вчера из рабства. Но стоило мне спросить, почему она убежала, бедняжка впадала в настоящую панику. Пришлось оставить её в покое и препоручить Гапке, готовой накормить ещё одну бедную деточку. А я занялась лошадьми. Убрала пустые торбы, проверила упряжь, подковы.

И только когда Рэн командует отправление, я вспоминаю, что сама не поела. Желудок тут же громко принимается урчать, но задерживать всю компанию из-за своей забывчивости мне гордость не позволяет. Решив, что попрошу Гапку сделать мне бутербродов и съем их по дороге, я крайне раздражённая и злая на весь мир пропускаю «своих женщин» в повозку и сама поднимаюсь на козлы.

Просить няню ни о чём не приходится. Она сама всё понимает по голодному урчанию моего живота. И сразу же начинает ворчать, что я себя не берегу, что мне есть надо, а не по кустам бегать. Эх. Права она, конечно. Мышка, затаившись в уголочке, слушает нашу перепалку, хлопая огромными глазищами. Ляля вовсю знакомится с новыми игрушками, игнорируя новую попутчицу. Мэл с Кором уже ускакали вперёд, а Рэн почему-то не спешит отправляться в дорогу, поглаживая могучую шею своего жеребца и поглядывая на нашу повозку и на меня конкретно, словно прислушивается к чему-то.

— Рома, давай, я попробую править, а ты позавтракаешь нормально, — трогает меня за плечо Гапка.

— А ты сделай мне бутерброд, который можно одной рукой держать, — улыбаюсь я, отвернувшись от мужчины. — Выедем на дорогу, я и поем.

— Ты не позавтракал? — сердито спрашивает незаметно приблизившийся Рэн.

— Нет, — отвечаю односложно и беру в руки вожжи.

— Он и не поужинал, хали Рэн. Последний раз ел вчера, как мы в Хазру приехали, — тут же сдаёт меня Гапка.

Я не смотрю на мужчину, но его пристальный взгляд ощущаю буквально кожей.

— На вожжи сяду я, — сообщает мне диктатор деспотический непререкаемым тоном.

— В этом нет нужды… — начинаю возражать я, но он уже не слушает, уводя своего жеребца к заднему борту повозки. А спустя пару минут возвращается и мне приходится подвинуться. Вожжи у меня тут же отбирают.

— Хоаль Зарима, покормите вашего упёртого внука, пока он не свалился в голодный обморок, — повернув голову к сердобольной старушке, распоряжается Рэн и трогает фургон с места.

Хочется очень много чего ему сказать, но я благоразумно прикусываю язык.

— Почему ты не сказал, что тебе нужно поесть? — тоном строгого родителя интересуется Рэн, направляя лошадей к дороге.

— Чтобы все меня ждали? — вскидываю я бровь, и криво ухмыляюсь.

— Да. Если надо. Сестре и бабушке ты здоровый нужен, — произносит мужчина. Ясно. Пацану преподают урок. И давят на чувство долга. На меня работает лишь отчасти. Больше вызывает новую порцию раздражения.

— Учту, — замечаю сухо. И тут же удостаиваюсь удивлённого изучающего взгляда. Ну и что тебе не нравится? Я же вежливая. Вежливый, точнее.

Пару минут мужчина молчит, сосредоточенно что-то обдумывая. А мне за это время бабушка успевает сунуть в руки огромный многослойный бутерброд, в который я тут же с удовольствием вгрызаюсь. М-м-м, как же божественно вкусно. У меня поневоле вырывается восторженное мычание. Рэн бросает в мою сторону снисходительный взгляд.

— Когда я был приблизительно в твоём возрасте, то постоянно страшно хотел есть, — замечает он, со смешком. — Мне знакомо, насколько голод делает раздражительным.

К чему это он? Судя по его габаритам, этот мужчина в подростковом возрасте рос как на дрожжах. А ещё ведь и тренировался, наверное. Эта уверенность, сила и хищная грация в каждом движении явно тщательно взращена долгими годами упорного труда над собой. Рэн, на мой вкус, в совершенной физической форме. Не спортсмен. Воин. Оружие на нём точно не для красоты. Хотя красиво, да. Но попытка найти общий язык с парнем в моём исполнении явно хорошая. Придётся идти на контакт, а то даже некрасиво как-то.

— И я могу понять, что наше присутствие ты можешь воспринимать, как посягательство на твою личную территорию. Давай договоримся, Рома. Впредь, если ты с чем-то будешь не согласен, достаточно озвучить и обосновать.

О как. Опять уел.

— Хорошо, — произношу, пережевав и проглотив кусок. И откусываю новый. А что? Я ещё даже на половину не наелась.

Он удовлетворённо кивает.

— И что касается твоего дара. Я ожидаю, что ты сообщишь мне если тебя что-то будет беспокоить. Договорились?

Разумно. Пожалуй, он стремительно движется к реабилитации в моём эмоциональном восприятии. Отвечать с набитым ртом не комильфо, потому только киваю. По мере насыщения улучшается и моё настроение. И мужчина рядом больше не кажется таким уж раздражающим. Даже наоборот. Вот взял же на себя труд поговорить. Хотя не обязан был. Пожалуй, больше не буду психовать по мелочам. Пускай командует.

Но моё благодушие длилось ровно до обеденного привала. Рэн, как только я наелась, пересел на коня, так что дальше правила повозкой я сама. И постепенно не очень приятные ощущения в теле начали наталкивать меня на ещё менее приятные подозрения. И ведь у Гапки не спросишь, как у Мирэн с женскими циклами дело обстояло. Выдавать себя Мышке я пока не собираюсь. Вот засада! И что делать? Как выкручиваться?

Команда о привале становится для меня самым настоящим облегчением. Едва дождавшись, пока пожилая няня выберется с Лялькой из фургона, я утаскиваю её в сторону, и на ухо спрашиваю, когда у моего тела намечаются «праздники». Та ахает, смотрит на меня испуганно и признаётся, что ещё рановато, но всё может быть. Чу-у-удно!

Пришлось лезть в повозку, приказывать Наиле идти помогать хоаль Зариме с обедом и втихаря рвать на тряпочки запасную куфию. Может в этом мире и существуют какие-то аналоги гигиенических прокладок, но я об этом ничего не знаю. Может у Мэл спросить? Женская солидарность, всё такое.

И опять пришлось топать в кустики. Причём далеко. Чтобы никто точно ничего не увидел. Подозрения подтвердились. Настроение скатилось ниже некуда. Но деваться некуда. Хорошо хоть не так больно, как могло бы быть. В своей прошлой жизни я порой на стенку лезть хотела.

В лагере уже вовсю готовится обед. Гапка не без удовольствия взяла шефство над Мышкой, и они сноровисто возятся у костра. Ляля обнаруживается в компании Мэл на расстеленном под деревом одеяле. Рэн чистит лошадей. А Кор, как ни странно, пытается помочь с приготовлением пищи. При этом, как обычно, хохмит и зубоскалит. Гапка на это реагирует с достойным уважения стоическим спокойствием, а Наиле, судя по полным мученического смирения глазам, сбежала бы хоть сейчас, да не смеет. Ох бедняжка. Надо всё-таки с ней поговорить толком, раз уж взяли с собой.

Надеясь, что смогу чуть позже как-то незаметно пошушукаться с Мэл, я тоже берусь за дело. Чищу наших трудяжек, насыпаю им корма. Потом предлагаю свою помощь Гапке, но та отправляет меня отдыхать. Пользуясь столь ценным напутствием, я с чистой совестью наконец перемещаюсь к той, чей совет мне нужен.

— Не нашлось тебе работы? — хмыкает блондинка, как только я плюхаюсь рядом с Лялькой, с интересом поглядывая на суету у костра.

— Как видишь, — подтверждаю, разглядывая браслет на руке у Ляли. Откуда он взялся? Я такого не помню. Провожу пальцами по красивым разноцветным бусинкам в несколько оборотов обхватывающих маленько запястье.

— Нравится, Рома? Мне хали Кор подарил, — тут же сообщает малышка, заметив мой интерес.

— Очень красиво, Ляля, — улыбаюсь малышке. М-да, вот кто точно не жалуется на отсутствие мужского внимания. А ведь кроха совсем ещё. Довольная моей похвалой, она рассказывает, что новую куклу назвала Розой, а шканца — так вот как чудо хвостатое пушистое называется? — Принцем. И её Принц к Розе явно неравнодушен. То орехи ей подарит, то печеньку.

Улучив минуту, пока девочка отвлекается на душевные перипетии в отношениях её игрушек я бросаю осторожный взгляд вокруг, чтобы убедиться в отсутствии лишних ушей.

Для Мэл мои манипуляции не остаются незамеченными, и она удивлённо вскидывает бровь в немом вопросе.

— Мне неловко тебя просить, — начинаю я шёпотом, пытаясь подобрать слова. Вот как объяснить, что я сама о таком не подумала и ничего не знаю, чем женщины тут пользуются? — Так получилось, что я в спешке не предусмотрела одну проблему, которая должна была начаться позже.

— Не завидую, — качает она головой с кривой понимающей ухмылкой. — Тебе повезло, что я запасливая. Улучу момент, дам. Обезболить надо?

— А можно? — с надеждой смотрю на неё. Ноющий живот и тянущее ощущение в пояснице при перспективе несколько часов править повозкой по-настоящему вгоняет в уныние.

— Нужно, — фыркает блондинка, подвигаясь ко мне ближе.

Плетёт что-то пальцами, а потом внезапно накрывает ладонью мой живот. От внезапно наступившего облегчения я растекаюсь блаженной лужицей. Когда не болит — это такой кайф.

— Ты чудо, — выдыхаю. И внезапно ловлю на себе хмурый взгляд Рэна. Представив, как со стороны мы с Мэл выглядим, заливаюсь жгучим румянцем. Она же, проследив мой взгляд, весело улыбается и игриво мне подмигивает.

— Рада слышать, Рома, — томно мурлычет блондинка и склоняется к моему уху, чтобы тихо прошептать. Ещё и грудью к плечу прижимается, явно забавляясь ситуацией, и руку не убирает. — Может ну его, этот твой маскарад? Рэн тебя всё равно раскусит. Он уже подозревает что-то неладное в тебе.

— Рэн? А Кор? — тихо интересуюсь, чувствуя пристальное внимание первого.

— А Кору не до тебя, — хмыкает она, указывая глазами на компанию у костра. Там мужчина как раз задумчиво смотрит на одну маленькую пугливую Мышку. Да ладно.

— А тебя не напрягает это? — бросаю я вопросительный взгляд на Мэл. В отношениях между этой троицей я пока не разобралась. Кор и Мэл вроде бы и не ведут себя, как влюблённая пара, но тем не менее что-то между ними явно есть.

— А почему это должно меня напрягать? — смеётся она. — Брат всегда питал слабость к кротким милым девочкам.

— Брат? — ошарашенно переспрашиваю. Нет, если задуматься, похожие черты явно есть. Но она ведь платиновая блондинка. А он…

— Ага. Близнец, — слышу я и совершенно выпадаю в осадок.

— И кто из вас покрашен? — ошарашенно интересуюсь, рассматривая мужчину с новой точки зрения. Тот замечает мой интерес, удивлённо сморит в ответ и брови ползут вверх, когда до него доходит, что мы с Мэл сидим почти в обнимку.

— Он, — понимающе хмыкает моя собеседница. Ага, значит этот язва — блондин. Хотела бы я на это посмотреть. С недоумением отвожу взгляд и поворачиваюсь к Мэл, она же склоняет голову набок, смотря мне в глаза. — Если боишься, что мальчики негативно отреагируют, это не так. Тебе ничего не угрожает. И так будет гораздо проще.

— Меня ищет один очень влиятельный в Босварии человек, — признаюсь я, наконец, чувствуя потребность хотя бы частично выговориться. — Чем меньше людей узнает, кто я на самом деле, тем лучше для всех. Я очень благодарна вам троим за помощь, и не хочу подвергать опасности, взвалив на вас свои секреты. Потому предпочитаю оставить всё, как есть.

— Дело твоё, — понимающе кивает девушка. — Я тебя предупредила, а ты уже решай. Пошли обедать.