Глава 15. Фаворитки и воительницы

Я лежала на кровати, но никак не могла отключиться от мыслей. Служанки принесли обед, который теперь стыл на изящном столике. Когда дверь скрипнула снова, я села. В комнату вплыла девушка — я ее мельком видела, когда шла в тронный зал и обратно.

— Вот, — она швырнула платье мне в ноги. — Корнелий приказал дать тебе одежду, потому что твоя грязна… И вообще не женская.

— Кто приказал?

— Император наш! — она была раздражена непонятно чем. — Вы, бесы, все так медленно думаете? Гнилое племя, которое только убивать научено?

Если бы на моем месте была настоящая Даара, то девица эта отделалась бы сломанной рукой. В лучшем случае. Но я только бровь изогнула. Пригляделась — нет, не служанка. Слишком роскошно одета, светлые волосы заколоты наверх в сложную прическу. Красива. Но красота ее проста: идеальный носик, идеальные глазки, идеальная светлая кожа — нет ничего из того, что делает красоту запоминающейся.

— Ты сама-то кто такая? — поинтересовалась без любопытства.

— Фаворитка! — ответила так, будто это был титул или медаль за отвагу.

Фаворитка, если не ошибаюсь, это любовница. То есть императрица осталась в столице, решает рутинные дела, но красавцу-императору и тут нужна женщина, чтобы хотя бы ночью отвлекаться от разработки стратегий… Усмехнулась. Я тоже была наподобие фаворитки, но при этом считала себя последней из рабынь, униженной этим статусом. А эта, поглядите-ка, не стесняется подбородок задирать выше.

Я медленно встала, она немного стушевалась — все же была почти на голову ниже.

— Слышь, фаворитка, будь любезна, распорядись, чтобы ванну наполнили горячей водой. А то пахнет от меня — нет, ты только понюхай, как несет!

Она сморщила идеальный носик и поспешила убраться. Хотя очень скоро появились служанки с ведрами. Фаворитка она! Добрые духи, остановите от греха. Территорию, что ли, метить приходила? Император смотрел на меня с интересом, не поспоришь, но интерес его был другой природы.

Я отмылась до раскрасневшейся кожи. Потом чуть подсушила начавшие блестеть волосы и расчесала. Натянула платье и подошла к большому посеребренному зеркалу.

Даару сложно было назвать красавицей, если сравнивать с теми, кого мы привыкли так называть. Выше среднего роста, если напрячь руки, то проступают мускулы. Худощава и жилиста. Темные прямые волосы и светлые голубые глаза, как у многих бесов. Подобное часто встречается и у наших, но у наших никогда не бывает настолько смуглой кожи. Глубокое декольте выглядело неуместно без пышной груди. Да, Даару нельзя было назвать красавицей, но никто не осмелился бы назвать ее блеклой, незапоминающейся.

Покрутилась. В каждом движении скрытая энергия, грация, но совсем без жеманства, как у диких полосатых кошек. Те тоже грациозно могут тянуться на солнышке, а потом за миг сжаться и разорвать жертве горло. Пожала плечами — может, и не зря фаворитка прискакала метить территорию. Будь я мужчиной, то непременно обратила бы внимание на такую необычную женщину.

Слуги позвали меня присоединиться к ужину в общей столовой. Похоже, я тут в самом деле играю роль почетной гостьи. За столом сидели и генералы, и советники — всего собралось десять человек, включая фаворитику, которая разместилась поближе к императору и не сводила с него влюбленных глаз.

Я просто села на свободное место и перетерпела несколько заинтересованных взглядов.

— Ваше величество, — щебетала девушка, — мы можем хотя бы во время трапезы не говорить о делах? Генерал Грагх, подливайте еще вина!

— Конечно, конечно, дорогая, — мужчина с другого конца стола на нее даже не взглянул и к графину не потянулся. — Так что, ваше величество, может, все же рискнуть с ультиматумом?

Император размышлял, подперев рукой подбородок:

— Верховный вождь скорее будет наблюдать, как с его сына сдирают кожу, но на сделку не пойдет. Так что не знаю, генерал. Честное слово, пока не знаю.

— Но воительница Даара отчасти права, — сказал другой, который тоже присутствовал при первом разговоре, но тогда молчал. — Пусть у них всего три тысячи воинов, но каждый из них вырос в битве. Я уверен, что плохой мир в этом случае лучше доброй ссоры.

— Ты мудр, советник, — посмотрел на него император. — Но хватит ли твоей мудрости для идеи, как сейчас, из этой самой точки, прийти к миру?

— Не знаю… Посадить сына вождя за этот же стол и говорить с ним, говорить, пока и он не придет к той же мысли.

— Абсурд! — закричал другой. — Он ведь сын вождя!

— Но великая Даара сидит сейчас тут. Она не стала нам другом, но уже и не враг. Можно хотя бы попытаться…

Один из генералов глянул на меня и вскочил на ноги:

— Сейчас надо решать! Если войну мы не остановим, то благодаря новым сведениям знаем, что основные силы придут позже. Предлагаю разгромить для начала лагерь на берегу, хоть немного облегчить себе задачу!

— Сядьте, генерал, и тон сбавьте, — спокойно сказал император. — На берегу у нас нет шансов. Там ведь вообще никаких укреплений.

Тот вмиг успокоился и рухнул обратно на стул, заговорил тише:

— Тогда разгромить лагерь и отойти в первый крупный город на пути бесов?

— Возможно, это лучший план, — кивнул советник. — Но не зря ли мы делаем ставку на укрепления. У них ведь шаманы!

— Вот потому я до сих пор и не знаю, что делать, — ответил ему император.

— А может, хотя бы за трапезой не будем говорить о делах? — взвизгнуло у него под боком. — Кому вина, бравые мужчины?

Похоже, самого императора она не раздражала вовсе. Он смотрел на нее с мягкой улыбкой. А когда смотрел на меня — то глаза едва заметно прищуривались. В таком взгляде нет легкого веселья, но много другого, непонятного. И поймав мой, вдруг сказал:

— А ты что думаешь, великая Даара.

— Думаю, что сначала надо рассмотреть возможности достижения мира. Если вы разгромите лагерь, то потом уже ничего не остановите. Заберете сотни жизней, положите там же сотни своих. Но после для разговоров места не останется.

Глаза сощурились еще сильнее:

— И ты уверена, что четвертый сын вождя может хоть что-то изменить?

— Не уверена, — я не могла соврать. — Но я бы рискнула.

— Тогда мы потеряем время! — снова взметнулся вверх генерал и тут же осел обратно под взглядами остальных.

Судя по всему, тут мало кто желал немедленно перейти в атаку — это сообщество нельзя было обвинить в бездумной кровожадности. Но и я не могла сказать, какой путь верный. Верховного вождя не знала вовсе, но уже создалось впечатление, что хитрая черная лисица столкнулась обезумевшим медведем. Лисица быстра и осторожна, а медведь прет напролом, не оглядываясь. И разве хитрая лисица не отхватила бы медведю лапу, появись у нее такая возможность? Разве сложно предположить, что у лисицы не будет ни единого шанса, если медведь поймает ее всеми четырьмя лапами? И я между ними. И тысячи беззащитных людей между ними.

— Ваше величество, — кажется, я перебила щебетание девушки, но не стала останавливаться. — А я могу встретиться с сыном вождя?

— Он жив и здоров, добрые духи свидетели. Что еще тебе нужно знать, Даара?

— То есть нельзя?

— Не сейчас. Сын вождя пока не произнес ни слова, и потому я понятия не имею, что у него в голове. Скажу больше — сильно сомневаюсь, что знаю наверняка и про твои мысли. И потому пока не хочу, чтобы вы встречались. Позже. Прости меня за предосторожность, прекрасная Даара.

Я кивнула. Прекрасная Даара? В его слишком пристальном взгляде точно был только стратегический интерес? Я видела подобные взгляды, когда была прекрасной Тали.

В предположении я не ошиблась. Почти сразу после меня в мою спальню вошел император. Под освещением тусклых лампад с горящим маслом он выглядел еще более красивым.

— Ваше величество?

— Хочу поговорить с тобой наедине, Даара. Ты не против?

Вообще-то, сам его приход сюда уже означал, что он не боится меня. Не подозревает в скрытом желании подобраться и убить. Но большой вопрос: а убила бы я его сейчас, если бы не проклятие?

— Слушаю.

Он подошел ближе, остановился всего в шаге. Я была высокой, он лишь немного выше.

— Криит, четвертый сын вождя, твой любовник?

Я оторопела от неожиданного вопроса:

— Нет… Но я верная его сторонница и отлично его знаю! И считаю, что…

Императору сейчас не было интересно, что я там считаю про Криита. Уже по гнетущему напряжению было ясно, куда повернет разговор:

— Хорошо.

— Почему?

— Потому что с тех пор, как ты вошла в резиденцию, я думать не мог ни о чем другом — была ли ты его любовницей, прекрасная Даара. И как бы этот факт отразился на моем решении относительно его судьбы.

Я не отступила, когда он приблизился еще:

— Дикая, необузданная, сильная Даара. Не умеющая ни флиртовать, ни притворяться. Тогда скажи другое — есть ли в твоем сердце любовь? Умеешь ли ты вообще любить?

Точно! Хитрая черная лисица! Не зря я их всегда не любила. Ему понравилась Даара — может быть, не своей необычной внешностью, но больше скрытой силой. Корнелий смотрел на нее, как на диковинного зверя, которого привезли из далеких стран: он может разорвать в любой момент, но какое же это наслаждение — подчинить такого зверя. Это только-только назревающая страсть, желание обладать, без тени влюбленности. Император не просто красив — он очень хорошо знает, что красив. Что когда произносит слова так вкрадчиво, то они пробивают женщину до самого нутра. Если она женщина и у нее есть нутро.

Я прижала руку к его груди — одновременно останавливая и создавая между нами первое прикосновение. Он замер, улыбнулся шире. Я сказала уверенно:

— Ты смущаешь меня.

— Тогда почему в твоем голосе нет смущения, Даара?

— Скажи прямо — чего ты хочешь?

— Прямо? — он отвел взгляд. В самом деле красив — в каждом жесте, в каждом повороте головы. — Тогда постараюсь не испугать своей искренностью. Я хочу сковать твои руки и ноги, а потом взять. Как ваши мужчины брали наших девушек. Без жалости. Затем перерезать горло, как делали они.

— То есть в тебе тоже есть месть? — в ужас от откровения я не впала. Даже наоборот, отчасти разделяла его злость. — Почему ты тогда до сих пор этого не сделал?

— Потому что не уверен, что смогу перерезать потом тебе горло. Подобное надо было делать сразу. До того, как я услышал твой голос и разглядел твое лицо. А как это делают бесы?

Он вдруг отошел от меня, тем самым снизив напряжение.

— Как бесы насилуют? Жестоко. Тут ты прав.

— А способны ли они просто заниматься любовью? Или их не возбуждает, если их женщины не захлебываются кровью?

Он склонил голову вниз, но при этом смотрел на меня. Лисицино отродье точно умело обескураживать. Даже у меня от его взгляда что-то внутри встрепенулось. Но я вдруг со всей очевидностью поняла: интерес у императора есть, не зря он тут извивается! И этот интерес можно накалить, чтобы использовать. Кто я здесь, если не чужачка, которой никто не доверяет? Кто я здесь, если стану предметом всех его мыслей? Он прав, флиртовать я не умела. Да это вообще не особенно вписалось бы в характер Даары — а он ждет именно этого: внутренней силы, без грамма фальши. Поэтому можно играть, но не переигрывать:

— Способны. Они способны брать своих женщин так, что стонов сдержать невозможно. Они не знают границ в постели, поэтому многие вещи тебе показались бы странными. Но едино одно — каждый раз, когда меня брал мой мужчина, внизу назревала буря, которая с каждым толчком становилась мощнее. А потом… я кричу и теряюсь в пространстве, а он все вбивается и вбивается, пока не…

— Даара! — воскликнул император. — Ты хочешь меня разжечь?

— Нет, отвечаю на вопрос. Кстати, а ваши женщины умеют доставлять мужчине удовольствие ртом? Когда облизываешь языком…

Он коротко выдохнул — почти стоном.

— Прекрати. В смысле, потом как-нибудь… расскажешь.

В ответ просто пожала плечами. У него даже дыхание сбилось:

— Не будет ли наглостью, прекрасная Даара, надеяться, что когда-нибудь и я стану свидетелем твоей страсти?

Поразительно, что с этого вопроса он начал не сразу. Я улыбнулась — уверенно, с полным осознанием дела:

— В чем здесь наглость? Мужчина хочет женщину, а женщина отдается мужчине — телом и всеми эмоциями. Так было тысячу поколений до нас, так будет и после, — и до того, как он снова шагнул ко мне, добавила. — Но мои эмоции пока мечутся. Ты красив так, что тело отзывается даже на твой голос. Но разуму нужно время.

Он закусил губу. Почему его изображение не чеканят на монетах с закушенной губой?

— Я понял тебя, воительница. Я не умею ждать, но, кажется, готов.

Корнелий уже хотел выйти, но я окликнула:

— Подожди! Храм Алаиды! Капитан Хорес рассказал?

Он обернулся, но взгляд теперь стал другим:

— У нас сейчас просто не хватит сил, чтобы навести порядок повсюду. Когда все закончится, я разыщу тех солдат и накажу. Ты довольна, искательница справедливости для каждого?

Нет. Потому что он лукавил. До защиты храмов у него руки вряд ли когда-то дойдут, если до сих пор не доходили.

— Они станут жертвами для шаманов!

А вот это сработало. Он кивнул задумчиво:

— И правда… Утром же пошлю туда отряд. Девушек переместят пока в более безопасное место и будут охранять.

— И не обидят! — не выдержала я.

— Конечно. Мой приказ с печатью будет на бумаги. За любую насмешку над жрицей — пятьдесят ударов хлыстом. Довольна?

— Довольна! Если ты не обманываешь…

— С рассветом будь в кабинете — служанки покажут где. Сама увидишь, как я подписываю приказ.

— Тогда… спасибо!

Он снова улыбнулся:

— Это называется «аванс», воительница. Ты еще ничего не дала мне, но уже требуешь от меня. Какое-то время я готов терпеть, но не пропусти тот самый момент, когда авансы закончатся.

После его ухода я позволила себе скривиться от омерзения. Он чужестранке соблаговолил даровать защиту для своих жриц в обмен на обещание ласки! Черная лисица тоже обладает самым ценным и блестящим мехом, но попробуй-ка, ухвати ее за шею.