* * *

В детстве Тим приехал жить в центр болотистой местности с открытыми пляжами. Его отец был менеджером в страховой компании. В начале 1970-х его отправили в местечко под названием Пинеллас Каунти, что находилось на западном побережье Флориды. Район был мало застроен, и для ребенка на улице было полно места для игр. Однако это место вскоре стало одним из самых быстро развивающихся во всей Америке, и это все разворачивалось перед глазами Тима.

– К тому моменту, как я уехал из Флориды, – рассказывал он, – она превратилась в совсем иное место с точки зрения физического окружения. Больше нельзя было ехать вдоль пляжей и смотреть на воду, потому что везде были жилищные товарищества и высотки. Районы, где раньше были открытые просторы с аллигаторами и гремучими змеями, превратились в кварталы и торговые центры.

Как и других детей, Тима влекло к торговым центрам, возникшим на местах пляжей и болот. Там он часами играл в «Астероиды» и «Пришельцев из космоса». Вскоре он заметил, что его неудержимо тянет к игрушкам, которые он видел в рекламе.

Это напоминает мне Эдгвэер, откуда я сам. Мне было восемь или девять, когда открылся торговый центр «Броудволк Центр». Помню, как я бродил среди витрин и смотрел не отрываясь на вещи, которые хотел купить, пребывая в триллерском трансе. Я жаждал зеленый пластмассовый игрушечный «Кастл Грейскалл», крепость, где обитал герой мультфильма Хи-Мен, а еще «Кеэ-э-Лот», дом анимешных созданий по прозвищу Мишки Кеэ. Однажды в Рождество мама проигнорировала мои намеки и не купила мне «Кеэ-э-Лот», и я был подавлен несколько месяцев. Я ныл и тосковал по тому куску пластика.

Как большинство детей того времени, я проводил по крайней мере по три часа в день перед телевизором. Обычно даже больше. В летние каникулы я отрывался от телевизора, только когда шел погулять по «Броудволк Центру». Не помню, чтобы мне сказали это прямо, но я считал, что счастье заключается в способности купить как можно больше из того, что выставлено там в витринах. Думаю, если бы кто-нибудь спросил меня тогда, что такое счастье, я бы ответил: «Гулять по «Броудволк Центру» и покупать все, что хочется». Я постоянно спрашивал отца, сколько зарабатывает знаменитость, которую видел на экране. Он старался угадать, а потом мы с восторгом обсуждали, на что могли бы потратить все эти деньги. Это превратилось в немного связывающий нас ритуал фантазийных растрат.

Я спросил Тима, слышал ли он когда-нибудь в Пинеллас Каунти, где он рос, что говорят о счастье с иной позиции, чем покупка и обладание вещами.

– Думаю, нет. Во всяком случае, пока рос, – сказал он.

Полагаю, в Эдгвэере были люди, которые руководствовались другими ценностями, только, по-моему, они мне никогда не встречались.

Когда Тим был подростком^[137], его тренер по плаванию, уезжая на лето, подарил ему маленькую коллекцию музыкальных записей. В ней были альбомы Джона Леннона и Боба Дилана. Слушая их, он понимал, что певцы стараются выразить то, чего он нигде больше не слышал. Он стал задумываться, а не прячутся ли под их стихами намеки на другой образ жизни. Но ему не с кем было это обсудить.

Только когда Тим поступил в Вандербильтский университет (очень консервативное заведение на юге), до него очень медленно стало доходить, что обо всем этом нужно глубже задумываться. В 1984 году он проголосовал за Рональда Рейгана, но начал очень серьезно задумываться над вопросом подлинности.

– Я спотыкался обо все вокруг меня, – рассказывал он мне. – Думаю, я задавался вопросами буквально обо всем. Я не просто задавал вопросы о ценностях. У меня возникало много вопросов о себе, о природе реальности и ценностях общества.

Ему казалось, что его везде окружали пиньяты^[138], а он хаотично на них натыкался.

– Честно говоря, думаю, что проходил эту стадию своего развития очень долго, – добавил он.

В старшей школе Тим стал много читать о психологии. Приблизительно в это время он начал осознавать нечто странное.

На протяжении нескольких тысяч лет философы^[139] говорили, что, если вы переоцениваете роль денег и собственности или представляете свою жизнь с точки зрения других людей, вы не будете счастливы. Это были ценности Пинеллас Каунти и Эдгвэера, и они были ошибочными. Об этом говорилось много лучшими умами из когда-либо живших. Тим подумал: возможно, это так и есть. Но никто и никогда не проводил научных исследований, чтобы узнать, правы ли были все эти философы.

Осознание этого заставило его начать проект, которому он собирался посвятить следующие двадцать пять лет своей жизни.