Так как мы неправильно обозначали проблему, то находили ошибочные решения. Если это главным образом проблема мозга, то имеет смысл первоначально искать ответы в нем. Но если это в значительной степени зависит от того, как мы живем, то в первую очередь ответы не в мозге, а в нашей жизни. Откуда, хотел бы я знать, мне можно было бы начать?

Казалось понятно: если разрыв связей – главный источник депрессии и тревоги, нужно найти способы восстановления связей. Поэтому я изъездил тысячи миль, проводя интервью с любым, кто мог бы в этом разбираться.

Я очень скоро обнаружил, что этот вопрос еще менее изучен, чем причины депрессии и тревоги. Можно заполнить авиаангары исследованиями о том, что происходит в мозге человека с депрессией. Можно заполнить огромный самолет исследованиями социальных причин депрессии и тревоги. И нельзя заполнить даже игрушечный самолетик исследованиями по восстановлению связей.

Однако со временем я смог обнаружить семь способов воссоединения, которые предлагают в качестве лечения депрессии и тревоги. Я начал думать о них как о социальных и психологических антидепрессантах. Оглядываясь сегодня на те семь решений, о которых я узнал, понимаю две вещи: они могут казаться слишком маленькими и в то же время – невероятно большими.

В каком-то смысле эти семь форм воссоединения являются только первыми, пробными шагами, потому что построены на предварительном раннем исследовании. Хочу подчеркнуть, что мы находимся на ранних этапах их понимания. Хотя есть доказательства, что они справляются с депрессией и тревогой, которые мы переживаем. Также верно и то, что они только начало и людям с депрессией предстоит еще много сделать, даже если в лечении будут задействованы они все. Я думаю, что если приглядеться к ним повнимательнее, можно заметить альтернативное направление. Формы воссоединения не предлагают программу. Они представляют собой точки на компасе, указатели направления.

В другом смысле предлагаемые формы воссоединения покажутся дерзкими, потому что они требуют больших изменений и в личной жизни, и в более широких кругах. И все это тогда, когда мы потеряли веру в возможность коллективных перемен. Время от времени я задаю себе вопрос: «А не слишком ли многого я хочу?» Но, поразмыслив над этим, я понял, что смелость изменений, которые нам сейчас нужны, никак не связана со мной. Она показывает, насколько глубоко засела эта проблема. Если изменения кажутся большими, то это потому, что и проблема большая.

Однако то, что проблема большая, вовсе не говорит о невозможности ее решения.