Правда вымысла

Откуда берется вдохновение?

Этот вопрос обязательно звучит в тот или иной момент на моих встречах с читателями, книготорговцами и журналистами. Вообще-то он не так банален, как кажется. Роман «Тайная жизнь писателей» – вариант ответа на этот вопрос, иллюстрация загадочного процесса под названием «писательское творчество»: потенциальным источником вдохновения и материалом для воображения может послужить что угодно, но ничто не перекочевывает в роман в том виде, в каком было подсмотрено, пережито, узнано. Любая деталь реальности может, как в причудливом сне, деформироваться и стать ключевым элементом зарождающейся истории. Так эта деталь попадает в роман. Она правдива, но при этом вымышлена.

Например, фотоаппарат, при помощи которого Матильда, как она считает, разоблачила убийцу, возник благодаря сообщению в газетной колонке удивительных происшествий: на одном из пляжей Тайваня подобрали камеру Canon PowerShot, шесть лет добиравшуюся туда с Гавайев. На ней были только отпускные фотографии, камера же в романе оказалась куда опаснее…

Другой пример – «златокудрый ангел»: так названа вторая часть романа, и таким нежным именем назвал Владимир Набоков свою ненаглядную жену Веру в одном из бесчисленных писем к ней. О красоте этих писем, а также о потрясающей переписке Альбера Камю и актрисы Марии Казарес я думал, сочиняя переписку S. и Натана Фаулза.

Что до острова Бомон, то его я придумал, вдохновившись отчасти удивительным калифорнийским городком Атертон, отчасти куда более живописным островком Поркероль, а также воспоминаниями о своих путешествиях на острова Идра, Корсика, Скай. Названия тамошних заведений, построенные на игре слов («Флер-дю-Мальт», Bread Pit…) тоже подсмотрены в поездках.

Владелец книжного магазина Грегуар Одибер похож своим разочарованным отношением к будущности чтения на писателя Филиппа Рота.

Наконец, сам Натан Фаулз, за судьбой которого я внимательно слежу на этих страницах, позаимствовал свою потребность в одиночестве, решение отказаться от творчества, неприязненное отношение к прессе, угрюмость у Милана Кундеры, Джерома Сэлинджера, у того же Филипа Рота, у Элены Ферранте… Кстати, у меня впечатление, что Натан Фаулз существует на самом деле, и, подобно вымышленному Гийому Мюссо из эпилога, я был бы счастлив узнать, что он сумел вернуть вкус к жизни, удрав на край света.