42

Александр Петрович собирался в Хотилово. Машина стояла около подъезда. Карай неистовствовал. Он тоже уезжал. Александр Петрович и Гектор носили к машине сумки, вещмешки с книгами, консервами и всякой рухлядью, ненужной в городской квартире. Татьяна Михайловна простилась с мужем ещё утром, перед уходом на работу.

— Я всё забываю тебе передать привет от Ифигенина — сказал Гектор отцу. — Он звонил первого мая…

— Он заходил ко мне, — рассеянно ответил Александр Петрович.

— Заходил?

— Заходил.

— Зачем?

— Что? А… Не помню… Так просто заходил… Я ошейник новый случайно не забыл?

— Зачем приходил Ифигенин?

— Или я его в рюкзак сунул? — Мысленно Александр Петрович уже был в Хотилове, в бревенчатом доме, стоящем напротив остановки в низине, где недалеко течёт речка, виднеется на бугре церковь, где письменный стол поскрипывает, когда Александр Петрович опирается на него локтями.

— Ифигенин, наверное, просил мне ничего не говорить?

— Ты о чём?

— Хочешь, я скажу, зачем он приходил? Он показывал тебе статью!

Александр Петрович вздохнул.

— Ну и что?

— У нас никто не понял, зачем нужна эта статья? Комитету комсомола положено делать оргвыводы, а какие оргвыводы можно сделать, когда учиться три дня осталось?

— Это уже ваше дело…

— Значит, ты читал статью ещё до того, как она была напечатана?

— Читал.

— И ты считаешь, что Ифигенин прав?

— Ифигенин способный человек…

— Ты же был на собрании! Ты всё видел! А что он написал?

— Почему ты так переживаешь? Считай, что это просто его журналистский опыт…

— И ты не выгнал его, когда он пришёл с этой статьёй?

— А, собственно, почему я должен был его выгонять?

— Я бы на твоём месте его выгнал…

Александр Петрович пожал плечами.

— Ты же был на собрании! Неужели ты ничего не понял?

— Когда я приеду, у тебя будет аттестат, — сказал Александр Петрович. — Если в университет не поступишь, хочешь, устрою к Лунину в газету?

Гектор смотрел на отца и думал, что, как только машина скроется за поворотом, он закурит сигарету, а потом пойдёт в свою комнату, поставит новую пластинку и откроет окно.

— И всё-таки, — сказал Гектор. — Я бы на твоём месте не стал помогать ему с этой статьёй…

— У нас ещё будет время об этом поговорить…

— Нет, — сказал Гектор. — Мы больше об этом никогда не будем говорить…

— Кстати, — сказал Александр Петрович. — Эта учительница… Алла Степановна… У неё есть телефон!

— Телефон? — удивился Гектор. — Ты хочешь ей позвонить?

— Не твоё дело, что я хочу, — ответил отец. — Узнай, пожалуйста, её номер и пришли мне его в письме… Я ей позвоню из Хотилова…

— А как я должен узнать её номер? Подойти и спросить?

— Подойди и спроси…

— А если телефона нет?

— Тогда пришли мне её адрес, — Александр Петрович постучал по ветровому стеклу. Карай залаял.

— Наверное, мне не следует задавать этот вопрос, — тихо сказал Гектор. — Но зачем тебе её адрес?

Александр Петрович с интересом посмотрел на сына.

— Я сейчас сам заеду в школу…

— Ты… Ты… — Гектор вдруг покраснел. — Я… никогда не говорил с тобой на эту тему… Но ты… считаешь мою мать своей женой?

— Ого! — Александр Петрович вертел на пальце брелок с ключами от машины. Звенели ключи, как колокольчики. — Я не заслужил этого упрёка, — сказал Александр Петрович.

— Я и так всё время молчу, — сказал Гектор. — Но я же вижу, вижу, что мать несчастна!

— Ты ошибаешься, — ответил Александр Петрович. — У неё есть муж, сын, работа, деньги, хорошие книги… Она не так уж несчастна. А что касается адреса учительницы, то это… Ну, это, одним словом, не то, что ты думаешь… Впрочем, я признателен тебе за заботу о моей нравственности… — Александр Петрович неловко обнял сына. Потом сел в машину и включил мотор. Гектор стоял около машины и внимательно смотрел на отца. Александр Петрович махнул рукой и улыбнулся. Гектор тоже махнул рукой.

Машина тронулась. Потом постояла немного у светофора и исчезла за поворотом на площадь Восстания.