XXVI

Как нечто невозвратное, я вспоминал те утренние часы в своем доме в столице, которые начинались беготней моих легконогих карликов с плетеными подносами: чай, тосты, бисквиты, сласти, мед. То, что называется «радостным пробуждением», как пишут в текстах молитв для начальной школы. Далее следовали приятный досуг, книги, а во второй половине дня — прихотливые случайности медицинской практики с ее профессиональными и человеческими радостями. Мои настоящие каникулы остались там, с уютными домашними привычками, которые теперь казались навсегда утраченными. Какие еще волнения готовит мне новый день? Чувствуя страх и сам в него не веря (казалось невероятным, что весь этот абсурд будет продолжать влиять на мою жизнь), я открыл дверь своей комнаты. На пороге я увидел Андреа.

— Знаешь новость? — спросила она. — У покойницы украли драгоценности.

Я решил спросить у Аубри. Он был в кабинете. Когда я вошел, он как раз отдавал распоряжения одному из полицейских.

— Изолировать всех! — кричал он.

— Кого это «всех»? — поинтересовался я.

— Всех, — сухо ответил комиссар, — кроме вас и Атвелла.

Я подумал, не обязан ли я такой привилегией тому, что в данный момент являюсь собеседником комиссара. Во всяком случае, приказ произвел на меня утешительное впечатление: он предотвращал вполне реальную опасность — что все в этой гостинице, кроме разве что жертвы, превратятся в детективов.

Комиссар предложил мне сигарету «43» и начал рассказывать:

— Сначала пришла сеньорита Эмилия с сообщением, что у нее похитили драгоценности сестры. Я сказал ей, чтобы она не беспокоилась, что за драгоценности отвечает Атвелл. Как только мы с ним встретились, я сразу спросил его об этом деле. Он признался, что после разговора со мной о драгоценностях тут же забыл о них. Я уже опросил нескольких человек. Остались вы, доктор Корнехо и машинистка. Полагаю, драгоценности были в комнате жертвы до появления там мальчика. После этого их никто не видел. Но я еще не сказал вам самого интересного. Я приказал обыскать комнату покойной и… как вы думаете, что мы там нашли?

Он протянул мне листок, исписанный карандашом.

Я прочитал:

«Для Мэри.

Мне нужно с вами поговорить. Жду вас во время сиесты в коридоре. Спасибо. Большое спасибо.

Корнехо».

Слова «мне нужно с вами поговорить» пробудили во мне досадные воспоминания. Кажется, я даже покраснел.

С мрачным или даже, скорее, печальным видом, отпустив несколько беззастенчивых замечаний, комиссар сказал:

— В столовой сейчас Корнехо и машинистка. Ее показания меня очень интересуют. Она вошла в комнату почти сразу после той сцены с мальчиком.

В этот момент вбежал взволнованный полицейский.

— Доктор Корнехо умер, — выпалил он.