Глава седьмая

Порча на предателя

Сначала сэр Тоуд отказывался в это поверить, но, решив посмотреть самолично, обнаружил на месте, где должны были лежать изумрудные глаза, только пустоту.

— Святые небеса, — сказал он, вспомнив свою потасовку с орангутангом в коридоре. — Это полностью моя вина. Я уронил футляр на пол… И они, наверное, выпали… — Голос рыцаря дрожал. — Питер, мне так жаль.

Несмотря на свой сверхъестественный слух, мальчик не слышал друга — как не слышал всплесков хвоста Фредерика по воде в двух шагах от него, лязга оружия или детских криков. Питер не слышал ничего, кроме глухого шёпота собственного отчаяния. Он переплыл моря, преодолел пустыню, пережил встречу с ворами, орангутангами и даже драконами и всегда был уверен, что, когда придёт подходящий момент, он непременно воспользуется волшебными глазами! Он даже почти позволил себе поверить, что последняя пара глаз служила доказательством его королевского происхождения…

Но всё это теперь в прошлом.

Теперь, когда изумрудные глаза пропали, Питер вынужден был признать, что он обречён. Инкарнадин казнит детей, заново отстроит флот и поплывёт покорять мир… И во всём будет виноват Питер, ведь именно он втянул Пег и всех остальных в эту войну! Войну, которую им не суждено выиграть.

— Глаза пропали… Вместе с последней надеждой на победу, — сказал он. — Нам придётся сдаться.

До этого момента сэр Тоуд сочувствовал Питеру. Но теперь всё его сочувствие вмиг улетучилось.

— Сдаться? — Рыцарь встал у Питера на пути. — Сдаться?! Ничего подобного мы делать не будем! Мы пообещали профессору, принцессе, Саймону, себе, что пройдём этот путь до конца. От нас зависит судьба наших друзей. Тебе, Питер, возможно, никогда не доведётся посмотреть на себя в зеркало, но мне это делать точно придётся. И я не хочу, чтобы на меня из зеркала пялился трус! Я буду драться, и если при этом я встречу свою смерть, так тому и быть. Лучше умереть мучеником, чем жить слабаком и тряпкой.

Рыцарь говорил так страстно, что у Питера даже не было шанса его перебить. Напротив, он вынужден был слушать. Каждое слово друга отзывалось в нем чувством стыда. Его лучший друг, которому даже нечем было держать оружие, заявляет, что готов умереть в бою… В последовавшей за речью сэра Тоуда тишине Питер снова услышал голоса за стеной дворца, но в этот раз он по-настоящему прислушался. Он услышал клич Саймона и Тита: «Да здравствует Династия!» Он услышал, как Скрейп и Лилиана кричат: «Защитите её высочество!» Но громче всех этих голосов был голос Пег, которая призывала детей не бояться, потому что «принц Безымянный уже близко!».

Питер знал, что сдать назад означало повернуться спиной к судьбе. К своей судьбе. С волшебными глазами или без них, но он должен помочь сражающимся! Мальчик сунул руку в мешок и обхватил пальцами холодный металл рыболовного крючка. Он вынул своё оружие, ощущая в руке его идеальный вес.

Фредерик с плеском подплыл к берегу.

— Не хочу показаться любопытным, приятель, — нервно захихикал он, — но ты же не планируешь идти на рыбалку, так ведь?

— Нет. — Питер повернулся к дворцу. Лицо его было серьёзным. — Я планирую драться.