Глава двадцать вторая

МЭРИ

Я чувствую себя совершенно другим человеком. Увидев Рива в коридоре, я не сворачиваю, чтобы избежать встречи, а просто прохожу мимо с высоко поднятой головой, потому что мне все равно, заметит он меня или нет. Даже если он вдруг узнает меня, что должно было случиться в первый учебный день, и удивится тому, как я изменилась внешне, теперь мне будет все равно. И если он извинится, то в любом случае получит по заслугам. Шестеренки уже закрутились.

Я слишком долго себя сдерживала и больше не собираюсь этого делать. Поэтому, шагая по коридору, я стараюсь улыбаться незнакомым людям. На уроке биологии, когда Джеймс Тюрншек нагревает горелку Бунзена так сильно, что она начинает трястись, я смеюсь вместе со всеми. И ничего, что нам приходится начинать всю лабораторную работу сначала.

К концу дня я встречаю в коридоре Лилию. Я направляюсь на математику, а она наклоняется к питьевому фонтанчику, собрав рукой в хвост свои длинные черные волосы. Я бы прошла мимо, но она замечает, что я смотрю на нее. Она делает большие глаза, вдвое больше, чем обычно, и слегка трясет головой, как будто хочет, чтобы я подошла.

Я останавливаюсь и поворачиваю обратно, пытаясь не привлекать внимания. Прижимая книги к груди, я медленно иду в ее сторону и делаю вид, что читаю прикрепленное к стене объявление студенческого совета.

Когда я к ней приближаюсь, Лилия отпускает волосы. Они падают, закрывая ее лицо, и несколько кончиков намокают, попав в раковину. Думаю, она это делает, чтобы никто не видел, что мы разговариваем.

– Встретимся после уроков в бассейне, ладно? – шепчет она таким тихим голосом, что мне приходится напрячься, чтобы ее расслышать.

Я киваю, и мы расходимся в противоположных направлениях.