41
Поминание есть соучастие в оживотворении.
Утро. 10 апр. 920. Посад
Приложения
Несколько слов от издателя
Впервые я услышал о Юрии Александровиче Олсуфьеве от А. Н. Свирина в 1970 году. В те далекие времена Ю. А. Олсуфьев представлялся совершенно мифической фигурой, хотя еще были живы некоторые свидетели его десятилетней работы в Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры. Одним из таких свидетелей была дочь скончавшегося в Сергиевом Посаде В. В. Розанова Татьяна Васильевна, записавшая неоднократно публиковавшиеся краткие воспоминания об Ю. А. Олсуфьеве и о. Павле Флоренском – двух ведущих научных сотрудниках названной Комиссии. Позже я познакомился с племянницей Ю. А. Олсуфьева Екатериной Павловной Васильчиковой (1906–1994), которая в 1920-е годы жила в семье Олсуфьевых и благодаря которой я почерпнул немало ценных фактов для реконструкции биографии Ю. А. Олсуфьева и его научного наследия. У Е. П. Васильчиковой я нашел, в частности, много дублетов ценнейших и редчайших книжек Ю. А. Олсуфьева, которые издавала лаврская Комиссия по описанию церковных древностей Сергиева монастыря (их тиражи колебались от 100 до 250 экземпляров).
По крупицам собирая сведения об Ю. А. Олсуфьеве, я натолкнулся на еще одного свидетеля его «трудов и дней» – Валентина Сергеевича Попова, работавшего совместно с Ю. А. Олсуфьевым недолгое время в Центральных Государственных реставрационных мастерских в 1932–1934 годах. После ликвидации этих мастерских весною 1934 года их пути разошлись: Ю. А. Олсуфьев перешел на должность эксперта в Отдел темперной живописи Государственной Третьяковской галереи, а В. С. Попов – в организованную в связи с сооружением Дома Советов Всесоюзную Академию архитектуры. Рассказы В. С. Попова об Ю. А. Олсуфьеве были настолько красочны и отличались настолько точным изложением фактического материала, что я тогда же попросил автора изложить свои рассказы на бумаге. Пунктуальнейший В. С. Попов сдержал свое обещание написать об Ю. А. Олсуфьеве, и спустя не более месяца я получил от него рукопись, которая и печатается в настоящем сборнике. Думаю, что это последний штрих для восстановления подлинного облика выдающегося ученого.
В настоящее время мы знаем об Ю. А. Олсуфьеве достаточно много и в полной мере можем оценить его вклад в историю открытия и изучения русской средневековой живописи – той отрасли науки, которой он отдал почти двадцать лет жизни: с 1918 по 1937 год. Последняя дата знаменательна для России, и читатель не обманывается, когда предполагает о репрессиях в отношении Ю. А. Олсуфьева. Он был арестован в январе 1938 и расстрелян 14 марта 1938 года.
Г. И. Вздорнов 
В. А. Комаровский. Портрет Юрия Александровича Олсуфьева. Между 1918 и 1925. Частное собрание, Москва
Приложения
Несколько слов от издателя
Впервые я услышал о Юрии Александровиче Олсуфьеве от А. Н. Свирина в 1970 году. В те далекие времена Ю. А. Олсуфьев представлялся совершенно мифической фигурой, хотя еще были живы некоторые свидетели его десятилетней работы в Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры. Одним из таких свидетелей была дочь скончавшегося в Сергиевом Посаде В. В. Розанова Татьяна Васильевна, записавшая неоднократно публиковавшиеся краткие воспоминания об Ю. А. Олсуфьеве и о. Павле Флоренском – двух ведущих научных сотрудниках названной Комиссии. Позже я познакомился с племянницей Ю. А. Олсуфьева Екатериной Павловной Васильчиковой (1906–1994), которая в 1920-е годы жила в семье Олсуфьевых и благодаря которой я почерпнул немало ценных фактов для реконструкции биографии Ю. А. Олсуфьева и его научного наследия. У Е. П. Васильчиковой я нашел, в частности, много дублетов ценнейших и редчайших книжек Ю. А. Олсуфьева, которые издавала лаврская Комиссия по описанию церковных древностей Сергиева монастыря (их тиражи колебались от 100 до 250 экземпляров).
По крупицам собирая сведения об Ю. А. Олсуфьеве, я натолкнулся на еще одного свидетеля его «трудов и дней» – Валентина Сергеевича Попова, работавшего совместно с Ю. А. Олсуфьевым недолгое время в Центральных Государственных реставрационных мастерских в 1932–1934 годах. После ликвидации этих мастерских весною 1934 года их пути разошлись: Ю. А. Олсуфьев перешел на должность эксперта в Отдел темперной живописи Государственной Третьяковской галереи, а В. С. Попов – в организованную в связи с сооружением Дома Советов Всесоюзную Академию архитектуры. Рассказы В. С. Попова об Ю. А. Олсуфьеве были настолько красочны и отличались настолько точным изложением фактического материала, что я тогда же попросил автора изложить свои рассказы на бумаге. Пунктуальнейший В. С. Попов сдержал свое обещание написать об Ю. А. Олсуфьеве, и спустя не более месяца я получил от него рукопись, которая и печатается в настоящем сборнике. Думаю, что это последний штрих для восстановления подлинного облика выдающегося ученого.
В настоящее время мы знаем об Ю. А. Олсуфьеве достаточно много и в полной мере можем оценить его вклад в историю открытия и изучения русской средневековой живописи – той отрасли науки, которой он отдал почти двадцать лет жизни: с 1918 по 1937 год. Последняя дата знаменательна для России, и читатель не обманывается, когда предполагает о репрессиях в отношении Ю. А. Олсуфьева. Он был арестован в январе 1938 и расстрелян 14 марта 1938 года.
В. А. Комаровский. Портрет Юрия Александровича Олсуфьева. Между 1918 и 1925. Частное собрание, Москва