Глава III

Снова в Зенду

По воле неба или – поскольку человек в своей самонадеянности склонен приписывать себе значительную долю подобного внимания со стороны судьбы – благодаря своей удачливости, мне не пришлось подвешивать свою жизнь на тонкую ниточку обещаний Руперта фон Гентцау. Мои видения – крики, возня, топот ног – были не вымыслом, а преображенной реальностью.

Один честный возчик ныне припеваючи живет в Винтенберге по той причине, что его телега, где находились еще три или четыре крепких парня, проезжала мимо как раз в тот момент, когда Руперт собирался нанести мне второй и смертельный удар. Увидев нашу группу, возчик и его ребята спрыгнули с телеги и бросились мне на выручку. Они говорили, что один из негодяев – я догадывался, кто именно, – пытался сопротивляться, но остальные, более благоразумные, схватили его за руки и, несмотря на злобную ругань, потащили по дороге в сторону вокзала. Мои новые друзья устремились в погоню, но пара револьверных выстрелов, услышанных, но не понятых мною, пробудила в них осторожность. Добрые самаритяне, но отнюдь не вояки, вернулись туда, где я без чувств лежал на земле, поздравляя себя и меня с тем, что хорошо вооруженный враг отступил без боя. Когда я открыл глаза, они заставили меня глотнуть крепкого вина и хотели отвезти в больницу, но я не пожелал и слышать об этом. Как только мое сознание прояснилось, я стал твердить:

– В «Золотой лев»! Двадцать крон, если вы доставите меня туда!

Один из парней подобрал мой саквояж, а остальные притащили меня в телегу. По пути к отелю, где меня ждал Рудольф Рассендилл, мою разбитую голову сверлила лишь одна мысль – как можно скорее встретиться с ним и рассказать, каким глупцом я оказался, позволив украсть письмо королевы.

Мистер Рассендилл стоял на пороге гостиницы, ожидая меня, хотя условленный час нашей встречи еще не наступил. Когда телега подъехала к двери, я увидел при свете ламп в холле его высокую стройную фигуру и рыжие волосы. Клянусь Богом, я чувствовал себя, как потерявшийся ребенок при виде матери! Протянув к нему руку над бортом телеги, я пробормотал:

– Я потерял это.

Вздрогнув, Рудольф подбежал ко мне, потом обратился к возчику:

– Этот господин мой друг. Предоставьте его мне – я поговорю с вами позже.

Он подождал, пока меня сняли с телеги, и сам перенес меня через порог. К этому времени я уже четко понимал все происходящее. В холле находились один или два человека, но мистер Рассендилл не обратил на них внимания. Он отнес меня наверх, усадил в кресло и встал напротив, улыбаясь, но с беспокойством в глазах.

– Я потерял это, – повторил я, жалобно глядя на него.

– Все в порядке, – кивнув, отозвался он. – Расскажете сразу или отдохнете?

– Расскажу, но дайте мне немного бренди, – попросил я.

Рудольф налил мне бренди с большим количеством воды, и я приступил к рассказу. Несмотря на слабость, я мыслил ясно и поведал свою историю в кратких, но достаточно емких фразах. Он молчал, пока я не упомянул о письме. Тогда его лицо изменилось.

– Письмо тоже? – воскликнул он со странной смесью испуга и неподобающей радости.

– Да. Королева написала письмо, и я потерял его вместе с коробкой. Теперь оно в руках Руперта!

Очевидно я был слишком слаб для полученного удара и не готов к нему, так как меня покинуло самообладание. Рудольф шагнул ко мне и стиснул мою руку. Я смотрел на него, покуда он задумчиво поглаживал свободной рукой чисто выбритый подбородок. Теперь, когда Рудольф снова был рядом, мне казалось, будто мы не расставались и по-прежнему находились в Штрельзау или Тарленхайме, планируя, как нам обмануть Черного Майкла и вернуть короля на трон. Мистер Рассендилл совсем не изменился после нашей прошлой встречи и даже с того времени, когда он царствовал в Штрельзау, если не считать нескольких седых прядей в волосах.

Моя разбитая голова сильно болела. Мистер Рассендилл дважды позвонил, и в комнату вошел невысокий коренастый человек средних лет в твидовом костюме и с почтительным выражением смышленого лица, отличающим английских слуг.

– Джеймс, – обратился к нему Рудольф, – этот джентльмен повредил голову. Позаботься о нем.

Джеймс вышел и через несколько минут вернулся с тазом воды, полотенцами и бинтами. Склонившись надо мной, он начал промывать и обрабатывать мою рану. Рудольф ходил взад-вперед.

– Закончил, Джеймс? – спросил он вскоре.

– Да, сэр, – ответил слуга, собирая свои принадлежности.

– Тогда принеси телеграфные бланки.

Джеймс снова вышел и сразу же вернулся с бланками.

– Будь готов, когда я позвоню, – предупредил Рудольф и повернулся ко мне: – Вам лучше, Фриц?

– Теперь я в состоянии вас выслушать, – ответил я.

– Мне совершенно понятна их игра. Один из них – Руперт или Ришенхайм – попытается подобраться к королю с этим письмом.

Я вскочил на ноги.

– Этого не должно произойти! – вскричал я и тут же упал в кресло, чувствуя, как будто мне в голову засунули раскаленную кочергу.

– А вы можете их остановить? – улыбнулся Рудольф. – Почте они не доверятся. Один из них привезет письмо лично. Который?

Я не знал, но думал, что Ришенхайм. Для Руперта было очень рискованно возвращаться в Руританию, и он знал, что короля будет нелегко убедить принять его. С другой стороны, о Ришенхайме не было известно ничего порочащего, а его титул позволял ему получить аудиенцию. Поэтому я ответил, что к королю, вероятно, поедет Ришенхайм с письмом или, если Руперт не захочет с ним расставаться, с новостями о письме.

– Или с его копией, – предположил Рассендилл. – Ришенхайм или Руперт отправятся в путь завтра утром или даже этой ночью.

Я снова попытался встать, так как жаждал предотвратить фатальные последствия моей глупости. Но Рудольф силой усадил меня в кресло, потом сел за стол и взял телеграфные бланки.

– Полагаю, вы и Запт пользуетесь шифром? – спросил он.

– Да. Напишите сообщение, а я его зашифрую.

– Вот что я написал: «Документ потерян. Если возможно, не позволяйте никому видеться с ним. Телеграфируйте, если кто-нибудь будет просить об этом». Я не хочу писать яснее – большинство шифров можно прочитать.

– Только не наш, – сказал я.

– Да, но этого достаточно? – спросил Рудольф.

– Думаю, полковник поймет, о чем и о ком речь. – Я зашифровал письмо, с трудом держа ручку.

Рассендилл снова позвонил, и Джеймс появился тотчас же.

– Отправь это, – приказал Рудольф.

– Но телеграфные конторы уже закрыты, сэр.

– Джеймс, Джеймс!

– Хорошо, сэр, но может понадобиться час, чтобы заставить открыть контору.

– Даю тебе полчаса. У тебя есть деньги?

– Да, сэр.

Рудольф повернулся ко мне:

– А вам лучше лечь в постель.

Не помню, что я ответил, так как мною вновь овладела слабость. Помню лишь то, что Рудольф помог мне лечь в его кровать. Я спал, но не думаю, что Рудольф даже лег на диван, – проснувшись один-два раза, я слышал, как он ходит по комнате. К утру я заснул крепко и не знаю, что он делал тогда. В восемь вошел Джеймс и разбудил меня. Он сказал, что врач должен прийти в отель через полчаса, но мистер Рассендилл хотел бы поговорить со мной несколько минут, если я в силах его выслушать. Я попросил Джеймса сразу же позвать хозяина. В силах я или нет, дело прежде всего.

Рудольф появился спокойным и улыбающимся. Опасность и необходимость прилагать усилия действовали на него как глоток хорошего вина на пьяницу. Он снова стал самим собой: леность, одолевавшая его в часы покоя, исчезла полностью. Его лицо сияло. Я часто видел такое сияние на лицах молодых людей, когда их возлюбленные входили в бальный зал, и на лицах девушек, когда молодые люди, кажущиеся мне ничем не примечательными, приглашали их на танец. Подобное выражение было на лице Рудольфа, когда он стоял у моей кровати, и, думаю, на моем лице, когда я ухаживал за своей невестой.

– Фриц, дружище, – заговорил он, – вот ответ от Запта. Думаю, телеграфные конторы подняли на ноги в Зенде, как Джеймс поднял их здесь, в Винтенберге! Что вы думаете? Ришенхайм просил об аудиенции, прежде чем покинул Штрельзау.

Я приподнялся на локте.

– Понимаете? – продолжал Рудольф. – Он уехал в понедельник. Король обещал ему аудиенцию в пятницу в четыре. Следовательно…

– Они рассчитывали на успех, – закончил я, – и письмо повезет Ришенхайм!

– Только копию, если я знаю Руперта Гентцау. Насколько они нас опередили?

Этого я не знал, хотя не сомневался, как и он, что Руперт уже действует.

– Ну, – продолжал Рассендилл, – я собираюсь телеграфировать Запту, чтобы он задержал Ришенхайма на двенадцать часов, а если это не удастся, увез короля из Зенды.

– Но Ришенхайм рано или поздно получит аудиенцию, – возразил я.

– Рано или поздно – между этим огромная разница! – Рудольф сел на кровать рядом со мной. – День или два вы не сможете выехать отсюда. Отправьте мое сообщение Запту и попросите его держать вас в курсе происходящего. Как только вы сможете ехать, отправляйтесь в Штрельзау и сообщите Запту о вашем прибытии. Нам понадобится ваша помощь.

– А вы что намерены делать? – спросил я.

Какой-то момент Рассендилл молча смотрел на меня, и его лицо выражало противоречивые чувства. Я видел на нем решимость, презрение к опасности, веселье и сияние, о котором я уже упоминал. Выбросив сигарету в камин, Рудольф поднялся с кровати.

– Я собираюсь в Зенду, – сказал он.

– В Зенду? – изумленно воскликнул я.

– Да, – кивнул Рудольф. – Я снова отправляюсь в Зенду, Фриц. Клянусь богом, я знал, что это произойдет, и оказался прав.

– Но зачем?

– Я опережу Ришенхайма или прибуду следом за ним. Если он доберется туда первым, Запт задержит его до моего приезда, а если первым буду я, он никогда не увидит короля. – Внезапно Рассендилл засмеялся. – Разве я утратил сходство с королем и не могу сыграть его роль еще раз? Да, если я поспею вовремя, Ришенхайм получит аудиенцию в замке Зенды у короля Руритании, который будет весьма любезен с ним и возьмет у него копию письма!

Он смотрел на меня, интересуясь, как я воспринимаю его план, но, будучи изумленным дерзостью замысла, я мог только ахнуть.

Возбуждение покинуло Рудольфа так же внезапно, как наступило – он вновь стал хладнокровным и невозмутимым англичанином.

– Понимаете, – продолжал он, зажигая сигарету, – их двое – Руперт и Ришенхайм. Вы наверняка не сможете никуда ехать еще день или два. Но в Руритании нас тоже должно быть двое. Ришенхайм попытается добраться туда первым, но если это ему не удастся, Руперт рискнет всем и пробьется к королю. Если он пробудет у него хоть пять минут, все пропало! Поэтому Запт должен задержать Руперта, пока я займусь Ришенхаймом. А вы, как только сможете, отправляйтесь в Штрельзау и дайте Запту знать о себе.

– Но если вас обнаружат?

– Лучше меня, чем письмо королевы. – Рудольф положил руку мне на плечо и спокойно сказал: – Если письмо попадет к королю, только я могу сделать то, что нужно.

Я не знал, что он имеет в виду. Быть может, Рассендилл собирался похитить королеву, но существовала и другая возможность, о которой я, будучи лояльным подданным, не осмеливался спросить. Я промолчал, так как прежде всегобыл слугой королевы, но не мог поверить, что он намерен причинить вред королю.

– Не смотрите так мрачно, Фриц, – подбодрил меня Рудольф. – Это не такое великое предприятие, как в прошлый раз, и мы справимся благополучно. – Очевидно, мое лицо все еще выражало сомнение, так как он добавил слегка раздраженно: – Ну, мне пора. Господи, приятель, неужели я должен сидеть здесь, пока письмо везут королю?

Я понимал его чувства и знал, что он считает свою жизнь мелочью в сравнении с письмом королевы Флавии. Когда я согласился с его планом, его лицо прояснилось, и он начал деловито обсуждать детали.

– Я оставлю Джеймса с вами, – сказал Рудольф. – Он будет вам полезен, и вы можете всецело на него полагаться. Любое сообщение смело посылайте с ним – он его доставит. Кроме того, Джеймс умеет стрелять. – Рассендилл поднялся. – Я загляну перед отъездом узнать, что говорит доктор.

Как подобает больному и усталому человеку, я думал об опасностях и отчаянном риске, а не о надежде, которую дерзкий замысел мог внушить здоровому и активному уму. Я не доверял поспешным выводам, которые сделал Рудольф благодаря телеграмме Запта, и считал, что они покоятся на слишком зыбком основании. Теперь я могу с радостью признать, что был не прав, и охотно воздать должное его проницательности. О первых этапах плана Руперта Рудольф догадался в точности: Ришенхайм отправился в Зенду, пока я лежал в отеле, с копией прощального письма королевы и заручившись правом на аудиенцию у короля. Но насчет дальнейшего мы пребывали в неведении, не зная, где Руперт будет дожидаться результатов миссии Ришенхайма и какие меры предосторожности он принял против ее провала. Но я догадывался о его прошлых действиях и впоследствии узнал, что был прав. Бауэр был его орудием, а за несколько флоринов не составило труда нанять парней, которые, думая, что участвуют в какой-то шутке, разобрали все экипажи у вокзала. Руперт понимал, что я задержусь, ища слугу и багаж и, таким образом, упущу последний шанс найти транспорт. Но даже если бы это удалось, нападение все равно бы состоялось, хотя, конечно, с куда большими трудностями. Наконец – об этом я тогда не знал ничего, – если бы я ускользнул от них и благополучно добрался в отель с драгоценным грузом, план был бы изменен. Внимание Руперта переключилось бы с меня на Рудольфа – рассчитывая, что любовь победит благоразумие, Руперт считал, что мистер Рассендилл не сразу уничтожит то, что прислала королева, и приготовился отслеживать все его передвижения после отъезда из Винтенберга, пока не подвернется возможность украсть его сокровище. План отличался дерзким коварством и требовал немало денежных средств: первым Руперт обладал с избытком, а второе одолжил у своего кузена и верного раба, графа Люцау-Ришенхайма.

Мои размышления были прерваны приходом врача. Он долго хмыкал, осматривая меня, но, к моему удивлению, не задавал вопросов о причине происшедшего со мной и не предлагал обратиться в полицию. Напротив, он пару раз намекнул, что на его молчание можно положиться.

– Два дня вам придется оставаться здесь, – сказал доктор, – а потом, думаю, мы сможем увезти вас отсюда без лишнего шума.

Он обещал заглянуть снова, и я пробормотал что-то о гонораре.

– Благодарю вас, но все уже улажено, – отозвался доктор. – Ваш друг герр Шмидт щедро со мной расплатился.

Едва он ушел, как «мой друг герр Шмидт» – он же Рудольф Рассендилл – вернулся в отель. Он посмеялся, когда я рассказал ему о тактичности доктора.

– Понимаете, – объяснил Рудольф, – он думает, что вы вели себя не слишком скромно. Мне пришлось, мой дорогой Фриц, допустить некоторые вольности в описании вашего характера. Как бы то ни было, это едва ли дойдет до ушей вашей жены.

– А не могли бы мы поймать остальных бандитов?

– Когда письмо у Руперта? Дружище, вы в самом деле больны.

Я согласился и простил Рудольфу его трюк, хотя, думаю, он мог бы сделать мою вымышленную возлюбленную не женой пекаря а, к примеру, графиней. Тогда доктор смотрел бы на меня с большим уважением. Но Рудольф сказал врачу, что пекарь разбил мне голову скалкой, и доктор этим удовлетворился.

– Ну, я поехал, – сказал Рудольф.

– Куда?

– На ту же маленькую станцию, где два добрых друга недавно расстались со мной. Фриц, куда отправился Руперт?

– Хотел бы я знать!

– Держу пари, он недалеко.

– Вы вооружены?

– Шестизарядным револьвером. Ну, должен признаться, и ножом, но только на тот случай, если им воспользуется Руперт. Вы дадите знать Запту о вашем возвращении?

– Да, и я вернусь, как только встану на ноги.

– Могли бы и не говорить мне об этом, старина!

– А куда вы отправитесь со станции?

– В Зенду, через лес, – ответил он. – Я доберусь на станцию завтра, в четверг, к девяти вечера. Если Ришенхайм не получит аудиенцию раньше, чем было условлено, я поспею вовремя.

– А как вы свяжетесь с Заптом?

– Что-то придется оставить на последнюю минуту.

– Благослови вас Бог, Рудольф!

– Король не получит письмо, Фриц.

Мы молча обменялись рукопожатием. Рудольф посмотрел на меня, и его глаза блеснули.

– Никогда не думал, что увижу ее снова, – промолвил он. – Пожалуй, теперь это произойдет, Фриц. Чтобы разобраться с этим мерзавцем и вновь увидеть Флавию, стоит рискнуть.

– Как вы собираетесь ее увидеть?

Рудольф рассмеялся и снова взял меня за руку. Думаю, он хотел заразить меня своей бодростью и уверенностью. Но я не мог ответить на призыв в его глазах. Рудольфа побуждал мотив, не находивший во мне отклика, – надежда, которая сводила на нет мысли об опасности и не оставляла места отчаянию. Он видел, что я догадываюсь об этом.

– Но самое главное – письмо, – добавил Рудольф. – Я ожидал, что умру, не увидев Флавию, и, если понадобится, сделаю это, чтобы заполучить письмо.

– Знаю, – кивнул я.

Когда он повернулся, Джеймс бесшумно вошел в комнату.

– Карета у двери, сэр, – сообщил он.

– Присматривай за графом, Джеймс, – сказал Рудольф. – Не оставляй его, пока он тебя не отошлет.

– Хорошо, сэр.

Я приподнялся в кровати.

– За удачу! – воскликнул я, подняв стакан лимонада, который принес Джеймс, и глотнув из него.

– С Божьей помощью, – отозвался Рудольф, удаляясь, чтобы выполнить свой долг и получить награду – спасти письмо королевы и увидеть ее лицо. Таким образом, он снова отправился в Зенду.