«От начала жатвы до того времени,
пока не полились на них воды»
Мемфивосфей был инвалидом. Библия рассказывает, что ему было пять лет, когда гонцы принесли весть о гибели Саула и Ионафана. Нянька схватила его, побежала к гонцам и на бегу уронила ребенка. С тех пор он стал хромым. Сейчас, после долгих лет страданий и сиротства, Мемфивосфей наконец удостоился лучшей участи. Давид приказал отдать ему личные земли Саула и велел Сиве обрабатывать этот участок и приносить урожай своему господину. Самого же внука Саула он пригласил в Иерусалим. «И жил Мемфивосфей в Иерусалиме; ибо он ел всегда за царским столом. Он был хром на обе ноги» (2 Цар. 9, 13).
Похоже, что этот расклад пришелся не по вкусу Сиве. Он долго ждал случая, и этот случай подвернулся ему спустя много лет, во время мятежа Давидова сына Авессалома. Давид бежал тогда от сына из Иерусалима, и тут появился Сива с парой ослов, навьюченных провиантом. Когда Давид спросил, где Мемфивосфей, Сива ответил, что тот остался в Иерусалиме в надежде, что после мятежа получит царство, которое было положено его отцу Ионафану.
В этих словах не было никакой логики. С чего это Авессалом отдал бы Мемфивосфею половину царства, которое надеялся завоевать в случае успеха мятежа? Но Давид пришел в ярость и сказал Сиве: «Вот тебе все, что у Мемфивосфея!» И Сива ответил низким поклоном и угодливыми словами, вполне соответствовавшими его низменной душе: «Да обрету милость в глазах господина моего царя!»
Когда мятеж Авессалома был подавлен и Давид победителем вернулся в Иерусалим, Мемфивосфей вышел ему навстречу. Тут выяснилась правда. Сива просто обманул его и не взял на осла. Из-за хромоты Мемфивосфею пришлось остаться дома, где он сидел в трауре, «не омывал ног своих, не заботился о бороде своей». Но Давиду лень было разбираться, кто говорил правду — Сива или Мемфивосфей, и он принял решение разделить владение Саула между ними. Это учит нас, что уже в библейские времена выгода была на стороне мошенников.
О трагической судьбе самых последних потомков первого еврейского царя Библия рассказывает в 21–й главе 2–й книги Царств. Эта глава открывается сообщением о жутком голоде, воцарившемся в Стране после мятежа Авессалома. Читатель догадывается, что этот голод (равно как и предшествовавшие ему несчастья — изнасилование Фамари, убийство Амнона и мятеж Авессалома) были посланы Давиду в наказание за его грех с Вирсавией (Батшевой) и убийство ее мужа Урии. Давид тем не менее обратился к Господу за разъяснениями, и Господь, к большому облегчению царя, разъяснил, что наказания посланы, оказывается, не Давиду, а покойному Саулу и его «кровожадному дому», за то якобы, что тот некогда напал на гаваонитян.
Эти «гаваонитяне» были маленьким племенем, жившим в древнем Ханаане во времена его завоевания израильтянами (книга Иисуса Навина, глава 9). Испугавшись участи, постигшей другие ханаанские племена, они обманули вторгшихся израильтян и притворились, будто являются чужеземцами, жителями далекой страны, и тогда Иисус Навин заключил с ними союз и обещал им безопасность. Когда обман открылся, он их пощадил, но в наказание назначил на самые черные работы — они стали лесорубами и водоносами. Гаваонитяне жили в своих поселениях на территории колена Вениамина и, видимо, не были с вениамитянами в хороших отношениях, если навлекли на себя гнев Саула. Впрочем, навлекли ли? До того как Давид поговорил с Господом, Библия почему-то ни разу не упоминала о нападении Саула на гаваонитян.
Тем не менее Давид, «выяснив» для себя причину продолжавшегося три года голода в Стране, обратился к гаваонитянам и спросил, что они хотят получить за то, чтобы голод прекратился. А когда гаваонитяне сказали, что хотели бы казнить семерых последних из потомков Саула. Давид немедленно согласился. «Я отдам», — сказал он. Помня о клятве, некогда данной Ионафану, он пожалел его сына Мемфивосфея, но о такой же клятве, которую дал самому Саулу, забыл легко и без угрызений совести. Как мы помним, Саул тогда попросил у него: «Поклянись Господом, что не истребишь семя мое», — и Давид поклялся. Но сейчас он взял двух сыновей Рицпы, дочери Айи, которых она родила Саулу, и пятерых сыновей Михаль (Мелхолы), дочери Саула, которых она родила Адриэлу из Мехолы, и отдал их в руки гаваонитян.
Кто они, эти дети? И кто этот Адриэл из Мехолы? Ведь раньше рассказывалось, что второй муж Михаль был Фалтий, сын Лаиша. Оказывается, в прошлом этот Адриэл упоминался как муж Меровы, старшей сестры Михаль. Я, к сожалению, не могу объяснить эту путаницу. Многие комментаторы и исследователи уже пытались ее распутать, но вопрос так и остался нерешенным. Очевидно, это тоже следы различных версий одной и той же истории.
Как бы то ни было, гаваонитяне казнили семерых внуков Саула «в первые дни жатвы, в начале жатвы ячменя» и вывесили их трупы напоказ «на горе пред Господом». Тогда «Рицпа, дочь Айя, взяла вретище и разостлала его себе на той горе, и сидела от начала жатвы до того времени, пока не полились на них воды Божии с неба, и не допускала касаться их птицам небесным днем и зверям полевым ночью» (2 Цар. 21, 10). Иными словами, эта несчастная мать сделала себе маленький навес и сидела под ним с начала весны до самого конца осени, охраняя тела сыновей от зубов шакалов и гиен и от клювов орлов и ястребов.
Когда Давид прослышал об этом, он велел выкопать кости Саула и его сына Ионафана, которые люди Иависа Галаадского некогда унесли из Бейт-Шеана и похоронили в своем городе, а также кости внуков Саула, которых он только что сам выдал на расправу гаваонитянам, и похоронил их всех в гробнице Киса, отца Саула, в землях колена Вениамина. Лишь тогда в стране прекратился голод. Интересно, что Бог простил Давида только после этого поступка, а не после выдачи внуков Саула гаваонитянам, как якобы было Им обещано.
Таков был подлинный конец дома Саула, первого царя Израиля. Не благородным делом был обозначен этот конец, а еще одним кровавым поступком. История, начавшаяся ужасным случаем с наложницей, которую ее хозяин — левит выдал на смерть насильникам из Гивы, закончилась не менее ужасным поступком с другой наложницей, сыновей которой царь Давид выдал на смерть в руки гаваонитян. Нет сомнений — второй царь Израиля соответствовал своей должности намного больше первого.