Глава 5

Удачная постановка кессона, придала команде «Боярина» новые силы. Пройдя сквозь пробоину в ящик, трюмные механики выпрямили ее загнутые края и просверлили в них отверстия. Затем приложив к обшивке находящийся в кессоне лист железа, они закрепили его болтами, восстановив, таким образом, целостность борта. После чего вылезли через горловину и закрыли ее пробкой. Ремонт, на этом, разумеется, закончен не был, но производить его можно было и изнутри. Как не старался великий князь, но захватить все потребные для ремонта материалы в Дальнем ему не удалось. Постоянно возникали, какие-то непредвиденные раньше надобности, но тут на первый план вышел лейтенант Семенов. Новый старший офицер прежде служил в Порт-Артуре, всех знал, и со всеми был на приятельской ноге. Нет, портовое ведомство не стало менее забюрократизированным и требующим меньше бумаг. Но легкий в общении офицер, написав по всем правилам заявку, спокойно отправлялся в порт и легко доставал все требуемое.

— Как это у вас, получается? — удивленно спрашивал коротко сошедшийся с ним Алеша.

— По знакомству, — только улыбался в ответ Семенов.

— Боже, отчего вы не прибыли раньше? Я тут такого наворотил…

— Наслышан, но с другой стороны, найденные вами в Дальнем материалы и вооружение сейчас активно вывозятся в Порт-Артур. Так что в порту, даже, некоторым образом, немного рады вашему самоуправству.

Таланты старшего офицера «Боярина» скоро стали известны и всей эскадре. Не проходило и дня, чтобы с какого-нибудь корабля не приходил кто-либо с просьбой: «помочь достать». Семенов обычно в ответ только кивал на великого князя, дескать, он командир, а я что? Депутация тут же обращалась к Алеше со слезной просьбой отпустить старшего офицера на берег. Командир всегда шел навстречу таким просьбам, сам оставаясь на корабле и старательно изучая его, пытаясь постичь каждую мелочь и вникнуть во все нюансы службы. Так что все были довольны. Вот и сейчас Семенов направлялся в порт, чтобы выпросить для «Ангары» материалы для заделки пробоин.

Надо сказать, что «Ангара» прежде была одним из лучших пароходов Добровольного флота под именем «Москва». Перед самой войной, она была переименована, вооружена и причислена к крейсерам второго ранга. Во время боя 28 января, шесть ее 120 мм орудий активно стреляли в сторону японцев. Сами они вряд ли куда попали, а вот в ответ получили целый двенадцатидюймовый снаряд, по счастью не взорвавшийся. Большого ремонта полученные повреждения не требовали, но производить его не разрешалось! По слухам, наместник готовил этот вспомогательный крейсер для размещения своего штаба. На нем было много прекрасной мебели, шикарная отделка салонов и вот, чтобы все это великолепие не испортили, было строжайше велено ничего не предпринимать. Наконец командир ее не выдержал и решил по примеру «Боярина» произвести ремонт своими силами. Запрос на материалы, как водится, принялись волокитить, но тут в дело вступил лейтенант Семенов.

— Владимир Иванович, дорогой, сколько лет, сколько зим, — горячо поприветствовал его приятель в порту, — каким ветром?

— Да вот, нужда-с!

— Ну, это не нужда, а так нужденка, — засмеялся собеседник, — послушай, но ты же не на «Ангаре» служишь. Хочешь сбежать от своего великого князя, готовишь запасную гавань?

— Ну что ты, Николай Николаевич, у нас с его высочеством все хорошо. Что вы его так боитесь?

— Да никто его особенно не боится, — отмахнулся собеседник, — нет, когда он своим взглядом смотрит, бывает люди и теряются, а так просто лишь…

— Просто лишь…?

— Ну, как тебе объяснить, сам понимать должен, великий князь…

— Ну, ладно-ладно, — засмеялся Семенов, — понимаю. «Ангару» то выручите?

— Отчего не выручить, выручим!

— А сразу нельзя было без волокиты? Все-таки время военное.

— Побойся бога, Владимир Иванович, небо и земля перейдут, а отчетность не перейдет!

— Полноте балаганить! Хлопнет 12-дюймовый снаряд в вашу отчетность — и нет ее; хлопнет в склад — и нет склада!

— Исполать им! Чего лучше такого оправдательного документа, как дыра от 12-дюймового! А пока такового не имеется, пожалуйте требуемый законом!

— Однако же вы сейчас распорядились и без документа…

— Это совсем другое дело! Это — уважение хорошему человеку! Вы мне сказали: что, как, почему. Я вам верю и вижу, что документ обеспечен, всё равно, что в кармане… А без этого… ни-ни!

— Так что, будь я не я, не дали бы?

— Пока требование не прошло бы все подлежащие инстанции, ни в каком разе!

— Да если нужно! Понимаете: по условиям военного времени нужно! — горячился Семенов.

— Порядок требований сверх штата ясно определен…

— Вы меня просто травите!..

— Совсем нет, и не злитесь — печенке вредно! — смеялся приятель. — Да что! — вдруг вскочил он. — Вот вам пример! Старка чуть под суд не отдали! Чуть не утопили! А выплыл! Почему? Из-за бумажки! Знаете? Он рапорт подавал о необходимости мер предосторожности… Так вот рассказывают, что как раз 26 января заходит он в штаб и спрашивает: — А что мой рапорт? — Ему показывают. На рапорте резолюция: «Преждевременно». Он его взял… и — в карман. Ему так и сяк, говорят: «Следовало бы пришить к делу»… А он: «Чего же, — говорит, — если отказано…» — и ушел. Тогда-то на это и внимания особенного не обратили, а как пришла беда да повели дело к тому, что он, дескать, во всем виноват, — так он только похлопал себя по карману… «Хотите, мол, покажу бумажку кому следует?..» То-то и есть!.. Нет, голубчик! Бумажка — святое дело! На словах только в любви объясняются! Есть бумажка — чист как голубь. Нет ее — пропал как швед под Полтавой!..

— А скажи мне, Николай Николаевич, — задумчиво протянул Семенов, — что, правда, будто бал был когда…

— Японцы напали? Вздор! Не было никакого бала, сам посуди, эскадра на рейде, все на местах, какой тут бал? Да разве отбилась бы эскадра, если бы офицеры где-то отплясывали? Нет, друг ситный, это на старика хотели все повесить, да он не дал.

— Хм, а отчего же он тогда, на «Полтаве»…

— Алексей Михайловича по матушке приложил? Тоже враки! Не так все было. Я же тебе объясняю, адмирал все рапорты посылал, чтобы сети поставить, а ему — «преждевременно!» Ну, он на эскадру возвращается, а тут без команды ставят, а отвечать, если что ему! Вот и вспылил старик на Успенского. Кто же знал, что это вашего Алеши идея, и он так все воспримет? Кстати, если бы бал был, неужто без великого князя обошлись?