10

19 июля 2010 года

– Я спросил ее, есть ли хоть малейшая возможность того, что она сама ввела в навигатор мужа этот адрес, – сообщил Уотерхаус супруге.

Они сидели за большим деревянным столом рядом с бассейном – Саймон под зонтом, а Чарли на припеке. Она понимала, что это вредно, но обожала жариться на солнце: сияющий жар, проникая в ее тело, казалось, растворял все мысли, и в итоге, не имея иного выбора, Чарли без раздумий бросалась в бассейн.

В начале ланча случилось невероятное: Саймон чистил креветки и скармливал их ей одну за другой. Вот каким виноватым она заставила его почувствовать себя! Она уже насытилась, но ей хотелось, чтобы он продолжал чистить их, а он и не думал возражать, что слегка разочаровало ее. Правда, к тому моменту он успел почистить всего лишь восемь креветок, а Чарли надеялась, что муж одолеет около полусотни, даже если ей потом будет худо. Она была уверена, что Саймон разозлится и начнет ворчать до того, как она милостиво освободит его.

– А зачем ей могло понадобиться вводить этот адрес самой, а потом обвинять мужа в том, что он сделал это? – спросила Чарли.

– Да, она искренне верит, что именно он сделал это, – ответил Уотерхаус. – Если у нее стерлось из памяти, что она сама вбила тот адрес, а потом сама нашла его там… ладно, может, все-таки он приложил к этому руку. По идее, так и должно быть, верно? В общем, Конни хочет узнать, по какой-такой причине ее муж это сделал. Почему он ввел какой-то незнакомый кембриджский адрес в свой навигатор под названием «Дом»?

– Фигня, – бросила Чарли. – В человеческих мозгах память не стирается. И в любом случае, почему именно этот адрес? Твоя посттравматическая гипотеза стертой памяти имела бы больше смысла, если б адресом, обнаруженным ею в навигаторе, стал дом семнадцать по Пардонер-лейн.

– Если только дом одиннадцать по Бентли-гроув не имел для нее равного значения, – возразил Саймон. – Что тоже возможно. Если она пережила такую сильную травму, что начисто забыла, как ввела его в навигатор, то неизвестно, не вычеркнулись ли из ее памяти и все события, связанные с этим домом? Поэтому, когда она увидела этот адрес, то он ничего не значил для нее.

– Послушай, – со стоном произнесла Чарли, – на самом деле произошло следующее: тот самый муж, Кит, сам запрограммировал этот адрес. Простейшее решение, как говорится.

Уотерхаус поднял очищенную креветку и пристально посмотрел на жену.

– «Бритва Оккама»?^[31] Это из области мифов, – заявил он. – Если ты припомнишь последние несколько лет нашей рабочей жизни…

– Конни Боускилл не связана с нашей работой, поэтому не приписывай ей воображаемую роль, – возразила Чарли. – У нее роль твоего, блин, новейшего хобби. К тому же нашей рабочей жизни не существует. Я уже давно уволилась из управления уголовных расследований. У меня есть моя личная оплачиваемая работа на благо полиции и вдобавок сверхурочная неоплачиваемая ставка твоего партнера по проверке версий в реальных условиях.

– Ладно, тогда моей рабочей жизни, – раздраженно признал Саймон. – Так вот, ни одно из моих расследований не имело простых решений. Ничто даже не выглядело просто, никаких предсказуемых вариантов. – Он вздохнул. – Может, простейшее решение выигрывает всякий раз, когда меня нет поблизости, но мне лично так ни разу не повезло.

– Этот ее муж когда-то учился в Кембридже, – заметила его супруга, – и именно он предложил перебраться туда в две тысячи третьем году, и неведомый адрес запрограммирован именно в его навигаторе, именно в его машине. Я могла бы точно сказать, что подумала Конни Боускилл: должно быть, в доме одиннадцать по Бентли-гроув у него есть другая жена и семья…

– Нет, – оборвал ее полицейский, – я съездил в Кембридж и заглянул в этот дом. Его хозяйку зовут Селина Гейн, и она работает по медицинской части в местном госпитале. Далеко за сорок, детей нет, живет одна. Я спросил ее, не знакома ли она с неким Китом Боускиллом. Она сказала, что это имя ей ни о чем не говорит. К тому же она не носит обручального кольца, поэтому…

– Когда это было? – не дав ему договорить, спросила Чарли, ловко выхватывая креветку из его пальцев. – Когда ты заглядывал в дом одиннадцать по Бентли-гроув?

– Несколько недель тому назад. Взял пару отгулов.

– А мне сказал, что отправился покупать новый костюм и туфли к свадьбе.

– Одно другому не мешает.

– В Кембридже?

Саймон понял, что попался.

– Мне ты сказал, что купил и то, и другое в спиллингском «Реммике».

– Мне просто не хотелось говорить тебе, что я мотался в Кембридж. Ты, наверное, спросила бы, что мне там понадобилось. Но все могло быстро проясниться, поэтому я не хотел тогда понапрасну озадачивать тебя. Зато пришлось рассказать тебе именно сейчас.

– Я больше не голодна, – заявила Чарли, когда муж предложил ей очередную креветку. – Ты сберег эту новость, чтобы устроить мне сюрприз в наш медовый месяц?

Детектив кивнул.

– Я спланировал маленькую проверку – оставить этот адрес там, где ты могла бы найти его, упорное отрицание того, что я записал его… в общем, хотелось проверить, возможна ли такая ситуация.

Пару секунд Саймон старался изобразить раскаяние. Заметив, как усиленно его жена сдерживает смех, он улыбнулся, и она поняла, что он по-прежнему доволен собой, так успешно разыграв свою реконструкцию.

– Раньше мы никогда не проводили целых две недели вдвоем, – добавил Саймон, – и я беспокоился, что нам совсем не о чем будет поговорить.

– Поверь мне, такого никогда не случится. Итак, она привлекательна?

– Кто? Конни Боускилл или Селина Гейн?

– Обе.

– Не знаю. Вечно ты спрашиваешь меня одно и то же!

– Нет, не вечно, – машинально возразила Чарли.

– Ты спросила об этом, даже когда мы говорили про лицо на той горе. Взгляни! – Полицейский вытянул руку, указывая на склон горы. – Отсюда ты наверняка сможешь увидеть его.

Женщина подумала, уж не очередная ли это из его тайных проверок. Может, Конни Боускилл была не единственной девой в беде^[32], спасением которой он героически озадачился на данный момент. Может, муж очередной страдалицы уверял, будто видит в очертаниях горных уступов чью-то физиономию, которую ей при всем старании не удавалось узреть… А может, лучше покончить с этим спасителем, утопив его в бассейне на испанской вилле?

– Подозреваю, что Селину Гейн большинство мужчин назвали бы привлекательной. Блестящие белокурые волосы, благопристойная наружность, симпомпонистая фигура… – проговорил Уотерхаус.

– Симпомпонистая?

– Ну, знаешь, в общем, нечто этакое… – Саймон быстрым жестом очертил в воздухе две волнообразные линии.

– Такая фигура известна большинству образованных людей под названием «песочные часы», – заметила Чарли, окинув его прищуренным взглядом. – Так ты сказал, что ей под пятьдесят?

– Что-то вроде того. Вдобавок, она богата.

– А сколько годков Конни Боускилл?

– Тридцать четыре.

– Привлекательна? Черт возьми, Саймон, нет ничего постыдного в признании кого-то привлекательным!

– Тощая брюнетка. Ты сочла бы ее весьма миловидной.

– О, неужели сочла бы? А откуда ты узнал о богатстве Селины Гейн?

– Ну, так она выглядит, – пояснил Саймон. – Выбор нарядов, стиль и все прочее. Как говорится, упакованная дамочка, в общем, при деньгах.

– Значит, если Кит Боускилл пудрит мозги и Конни, и Селине, то он обеспечил себя по полной программе, верно? Одна брюнетка, другая блондинка, одна тощая, другая – симпомпончик, одна старше, другая моложе, одна богата, другая менее богата… Может, он по натуре под стать нашему любвеобильному Селлерсу, и любая юбка в его вкусе?

– Он не пудрит мозги им обеим, – возразил детектив. – Заехав на Бентли-гроув, я пообщался с несколькими ее соседями, спросил их о визитерах дома одиннадцать…

– Подозреваю, ты спрашивал их с профессиональной компетенцией, хотя это дело, по твоим же словам, не имеет ничего общего с работой? – ехидно спросила Чарли, зная, что супруг не позволил бы этическим соображениям встать на его пути к цели. Его волновало только достижение собственной цели, будь она верна или ошибочна, а общее единодушное мнение он считал совершенно неважным. В этом они с Чарли совпадали: она пользовалась своими полномочиями точно так же.

– Я проверил журнал учета земельных участков. В доме одиннадцать по Бентли-гроув числится только Селина Гейн, а Кит Боускилл даже не упоминается. Кроме того, я показал в соседних домах фотографию Боускилла, выданную мне Конни. Одна соседка заявила, что не узнает этого типа и никогда не видела его раньше. Добавила, что замечала только, как в одиннадцатый дом заходят разные дамы или пожилые пары. Сосед с другой стороны, скрюченный сморчок, проживший, судя по виду, пару сотен лет и поимевший за это время невероятно длинное, на мой взгляд, титулование – профессор сэр Бэзил Ламберт-Уолл, – в общем, так же отозвался о визитерах: много женщин, а пару он счел среднего возраста, но я полагаю, что его средний возраст и пожилая пара другой соседки суть одно и то же. Вероятно, эта пара – родители Селины Гейн. Кстати, Ламберт-Уолл, бросив единственный взгляд на фотографию Кита, тут же заявил: «Безусловно, я узнаю его. Он устанавливал у меня новую охранную сигнализацию».

– Альцгеймер? – спросила Чарли.

– Нет, не думаю, – ответил Саймон. – Умственно он сохранил, похоже, остроту и проницательность двадцатилетнего молодца, несмотря на то, что опирается на трость вдвое массивнее его худосочной фигуры. Мне не хотелось бы отбраковывать его слова только из-за преклонного возраста, поэтому я заехал в упомянутое им учреждение «Безопасная охрана» в Трампингтоне…

– Где никто, подозреваю, в глаза не видел Кита Боускилла и не слышал о нем, – закончила женщина.

– Верно. Там его не узнали.

– То есть старик ошибся.

– Он говорил весьма уверенно, – упрямо возразил Саймон и вздохнул. – Но ты права. Несмотря на впечатляющее имя, он ошибся, должно быть. С какой стати Киту Боускиллу заниматься установкой охранной сигнализации?

– Будь у меня твое безрассудство, я сказала бы, что если этому Киту удается жить двумя жизнями, имея в каждой жену и дом, то он вполне может иметь и две работы – в Силсфорде убалтывает клиентов информационной системы, а в Кембридже монтирует охранные системы. А в фирме «Безопасная охрана», может, ведется политика оппозиции копам, поэтому они огульно отрицают все, что пытается выяснить полиция. – Видя, что муж удрученно нахмурился, Чарли похлопала его по плечу. – Да шучу я! Надеюсь, ты сообщил Конни Боускилл, что ее муженек чист, как ангел?

– Пока нет. Мне не хотелось подавать ей ложные надежды. То, что никто из соседей не видел его в том доме, еще не означает, что он туда не заглядывал. Может, они с Селиной Гейн чертовски осторожны. Нет, не может, – одержимый навязчивой идеей, Саймон частенько не соглашался сам с собой, – у них явно не романтическое увлечение. Невозможно. Тогда почему же ему понадобилось программировать ее адрес в своем навигаторе под названием «Дом»?

– А почему у них не может быть романтичной связи? – удивленно спросила его жена.

Она заметила, как Саймон, осознав сказанное, понял, что говорил с излишней уверенностью. Чарли опять поймала его на слове.

– Извини, разве ты не хотел рассказать мне сейчас всю подноготную? – уточнила она. – Или ты решил оберегать кульминацию целые две недели?

– Когда я разговаривал с Селиной Гейн, произошло нечто странное, – признался Саймон.

– Нечто еще более странное, ты хотел сказать. Известная история уже и так весьма экзотична.

– Я показал ей этот снимок – и потерпел неудачу. Она не умеет врать – как я обнаружил чуть позже, – поэтому я совершенно уверен, что отсутствие реакции на это фото было искренним. Потом я убрал фотографию и спросил, известно ли ей такое имя. «Нет, – ответила Селина. – Кто она такая? Мне не приходилось слышать о ней?»

– Вполне справедливо, – Чарли зевнула. – Имя «Кит» могло принадлежать как женщине, так и мужчине.

Жара оказывала на нее успокоительное воздействие. «Как люди умудряются работать в таком климате? – подумала она. – Если б я жила в Испании, то предпочла бы родиться кошкой».

– Когда я сообщил Селине Гейн, что Кит Боускилл – мужчина, в ее лице что-то изменилось, – добавил Саймон.

– И ты увидел в этой мухе слона? – не удержалась его супруга.

– Она выглядела удивленной, даже потрясенной. В ее глазах появилось нечто… не знаю, как и описать – нечто вроде возмущения. «Нет, это невозможно», – говорил ее взгляд. Я видел, как ход мыслей отражался на ее лице. Когда я спросил ее об этом, она онемела, но не могла бы выразить свою ложь более явно, если б заговорила.

– Это странно, – согласилась Чарли. – Ну… – Ей не сразу удалось сосредоточиться, все-таки никому неохота шевелить мозгами в отпуске. – Она не узнала его в лицо и не узнала его имени. Да, но… – В итоге ее разомлевший под солнцем мозг нащупал озадачивающий вопрос. – Но почему она была так уверена, что Кит Боускилл – женщина?