9

Необычайно жаркому лету пришел конец, оно сменилось холодной, промозглой осенью. Пришлось доставать шарфы и зимние пальто, крестьяне озабоченно качали головами — дожди выбивали озимые, скорее всего, урожай будет много ниже обычного.

Момберг давно отослал в министерство восстановления народного хозяйства письменное заявление с приложением результатов испытаний его удивительной горелки и проводил теперь осенние дни в ожидании ответа. С каждым таким днем, не принесшим ничего нового, вид у него становился все более подавленным, но он пытался уверить себя в том, что причина задержки, конечно, в основательном изучении его дела.

В общем, так оно и было. Действительно, это дело рассматривали основательно, то есть так, как это принято в министерстве. Вначале заявление Момберга попало к ассистенту. Тот внимательно его прочел, но поскольку он ничего не смыслил в газовых приборах, то направил дело на консультацию в Союз фабрикантов газовых плит. И через некоторое время оно вернулось с заключением специалистов Союза, содержащим следующее: они вынуждены усомниться в приложенных данных о качестве упомянутой горелки, поскольку представляется абсурдной сама мысль о возможности создания горелки с большей теплоотдачей, чем у производившихся до настоящего времени моделей. Исходя из этого, Союз фабрикантов может лишь высказать мнение, абсолютно аналогичное однажды им уже изложенному.

Ассистенту не оставалось, естественно, ничего иного, как составить реферат, который обосновывал проект решения об отказе в прошении. После этого дело перешло к секретарю, который заявил о своем несогласии с мнением ассистента и, наоборот, рекомендовал удовлетворить просьбу.

Затем дело попало к главному специалисту и тут надолго застряло, потому что тот уехал на рождественские каникулы. Ибо тем временем, как дело Момберга путешествовало из отдела в отдел, осень кончилась и приблизилось рождество.

В рождественскую неделю в общем-то некогда думать о горелках для газовых плит и других скучных вещах. На рождество все должны быть добрыми, все должны веселиться. Рождественское настроение коснулось и правительства, и оно распорядилось о выдаче дополнительных мясных карточек, чтобы все могли объесться на праздник. Крупные газеты организовали сбор средств в пользу детей бедняков, а когда наступило рождество — устроили вечер для тех, кто не имел возможности праздновать елку дома и у кого — согласно репортажам, опубликованным на другой день, — выступили слезы, когда в зал под звуки национального гимна была внесена рисовая каша.

Пребен на рождество поехал домой. Впервые с тех пор, как он отправился учиться, ему представилась такая возможность, и он очень радовался поездке. Сев в поезд, он почувствовал огромное облегчение, что какое-то время не будет встречаться с Акселем, Римсой и в особенности с Еспером. Мальчишка постепенно стал действовать ему на нервы так сильно, что он уже тайком пробовал подыскать себе другую квартиру. Но попытки эти оказались тщетными. Он понял, что должен примириться с ролью няньки Еспера до тех пор, пока не наступят коренные изменения в жилищной проблеме в целом.

Родители встречали его на станции, они радовались встрече с сыном. Расспросы их не иссякали. Пребен должен был рассказать им все-все о своей жизни, о работе в столице.

— Так что ты делаешь в министерстве? — спросил его отец.

— Ну, в двух словах не расскажешь… — Вопрос этот был неприятен Пребену.

— Ты что, не можешь даже сказать, с чем имеешь дело?

— Да с разными вещами. С кораблями, морскими судами, я имею в виду. А также с туалетами.

— С кораблями! Это, наверное, очень интересно?

— Конечно, интересно.

К счастью, вникать в это досконально отец не стал, так что Пребен мог без помех наслаждаться праздниками.

Эрик и Тове встретили рождество дома. Эрик получил в подарок набор «Юный конструктор», а Тове — мозаику совершенно новой модели. Они играли с подарками весь вечер и все остальные дни каникул. Эрик был счастлив: самое приятное в праздниках то, что можно спокойно играть, не думая о том, что, собственно, уже давно пора браться за учебу. Сразу после Нового года он засучив рукава возьмется за книги — они это твердо решили.

Петер остался без подарка. Зато он сделал подарки другим. Якоб получил весь сахарный паек Петера, а Трина — телячью отбивную. Чтобы доставить удовольствие и себе, он купил (в виде подарка от Трины) бутылку какого-то особенно качественного напитка, которую осушил в течение вечера, после чего провел большую часть ночи за пианино, играя фантазии на темы рождественских псалмов.

Аллерхольмы отпраздновали рождество с размахом, было вдосталь изысканного и дефицитного. Фру Аллерхольм, получив в подарок меха, была приятно поражена, хотя заблаговременно указала продавцам мехового магазина, что рекомендовать ее мужу, когда он к ним явится. Аллерхольму подарили галстук, по поводу чего он также выразил радость.

У мумий рождество было печальным, ибо незадолго до праздников случилось прискорбное событие — их юная горничная заявила, что хотела бы уехать до февраля.

Фру Мельвад злобно на нее взглянула.

— Как вы сказали? Я не ослышалась? — медленно закипала она. — Вы в глаза мне говорите, что хотите уйти от нас?

— Да, — сказала девушка.

— Очень мило, должна заметить, очень мило! И это в благодарность за добро! Мы делали для вас все, вы получали неслыханное жалованье, в вашей комнате стоит приемник, день и ночь вы были свободны. И после этого вы хотите уйти. Очень мило!

— Я выхожу замуж, — сообщила девушка.

— Ах так, вы выходите замуж! — вмешался в разговор бывший зубной врач. — Получается, что на нас вам плевать, лишь бы вы могли выйти замуж. Ну ни стыда ни совести у людей!

— Значит, я вас предупредила, — сказала девушка.

В такой обстановке было трудно проникнуться праздничным настроением, у мумий этого и не получилось. Вообще-то ни о чем таком они и не мечтали. Чтобы отомстить горничной, они не отпустили ее на рождественский вечер. Никак не отмечая праздник, сами они весь вечер провели в громких жалобах на чудовищные беды, что обрушиваются на людей в эти тяжелые времена.

— Волосы встают дыбом, — говорила фру Мельвад. — Подумать только — взять да и заявить об уходе, вроде так и нужно!

— А ничего другого и ждать не приходится. Сейчас это считается хорошим тоном.

— Для подобных юных особ нужен закон об обязательном трудоустройстве.

— Не знаю, что именно здесь нужно, но, во всяком случае, должно быть запрещено законом оставлять вот так работу!

Постепенно им удалось растравить друг друга до такой степени, что их стало трясти от бешенства. Зубной врач несколько раз протягивал руку к телефону, но вовремя спохватывался: полиция тут не поможет.

— Ни стыда ни совести, — снова и снова повторял он.

Момберги встретили рождество с детьми и внуками. Момбергу было трудновато забыть обо всем, кроме праздника; он постоянно думал о судьбе своей заявки, все еще находившейся в министерстве. Однако детское веселье развеяло его печаль, и, идя домой, он уже мечтал о том, как было бы хорошо, если бы в новом году все уладилось. Когда начнется производство его горелок, он заработает кучу денег и сделает действительно прекрасные подарки малышам.

А после рождества пришел Новый год, и снова у всех был праздник. И ровно в двенадцать часов люди подняли полные бокалы, и поздравили друг друга, и пообещали в новом году стать экономнее, меньше курить, не пить столько, вставать пораньше и принимать холодный душ. Такие же обещания давались и в предыдущие годы. Никакого беспокойства они не принесли — почему бы не дать их и на этот раз…

И к микрофону приблизился премьер-министр, и пожелал слушателям счастливого нового года, и сказал, что прошедший год был напряженным, зато достигнут известный прогресс, и стоит лишь всем поплевать на ладони, да ухватиться покрепче, да двинуть разом вперед восстановление народного хозяйства страны — и все пойдет как по маслу!

И снова начались будни. И каждый явился на свое рабочее место, чтобы вносить вклад в восстановление страны. С немного меньшим рвением, чем до рождества, и в некотором раздражении оттого, что праздники пролетели так быстро, а до пасхи еще больше трех месяцев.

В министерстве восстановления народного хозяйства работа вскоре тоже пошла полным ходом, и дела продолжили свое прерванное было странствие из отдела в отдел. Один сотрудник не вернулся после каникул на работу — это был именно тот чиновник, у которого лежало дело Момберга. Он слишком плотно поел на рождество, и у него началось тяжелое воспаление кишечного тракта, поэтому он взял отпуск по болезни на неопределенный срок.

Событие это сыграло большую роль в деле Момберга. Поскольку болезнь этого чиновника, судя по всему, грозила затянуться надолго, было решено все скопившиеся у него дела передать без его резолюции дальше, прямо начальнику отдела. Так выпало одно звено из цепи, что совершенно изменило ситуацию. Начальник отдела точно так же не согласился с секретарем, как ранее не соглашался с заболевшим чиновником. Поэтому он наложил резолюцию об отсутствии оснований к положительному решению дела и отправил его дальше, к шефу департамента, который решил, что просьбу можно удовлетворить.

И вот случилось однажды, что Момберг, придя утром в лавку, нашел там ответ из министерства. В письме сообщалось, что ему предоставляется право (первоначально — сроком на один год) изготавливать горелки к плитам, предназначенным для варки и жарения пищевых продуктов посредством газа (так называемым газовым плитам), но лишь при условии соблюдения правил, содержащихся в новой редакции приложения к распоряжению № 788 от 25 марта 19.. г. §§ 7–10 закона № 432 от 23 апреля 19.. г., а также в § 14 распоряжения № 442 от 8 августа 19.. г. и в новой редакции, обусловленной распоряжением № 887 от 12 января 19.. г.

Момберг был готов с величайшим усердием соблюдать все перечисленные распоряжения (содержания которых он, впрочем, не знал): все это не могло омрачить его радость по поводу получения столь долгожданного патента на производство. И не только патент стал причиной его торжества — его прямо-таки тронул тот факт, что дело пересмотрели, что обнаружилась ошибочность первоначального отказа. Не такие уж они там в министерстве свихнувшиеся, твердил он себе, как все говорят (и с чем он сам недавно соглашался). А в том, что в первый раз дело завернули, виноват он сам: наверное, недостаточно четко разъяснил, что речь идет о совершенно особой горелке. Во второй же раз он внятно изложил суть дела устно и письменно — и, пожалуйста, получил патент. Ну нет, стопроцентными кретинами этих чиновников не назовешь.

Получив патент, Момберг первым делом позвонил одному человеку, давно уже любовно поглядывавшему на его магазин. Он спросил, по-прежнему ли тот хочет приобрести лавку, и, услышав «да», договорился о немедленной встрече. В тот же день они подписали купчую. Отныне Момберг уже не был торговцем, но зато стал обладателем кругленькой суммы, необходимой для финансирования нового предприятия.

Уладив эти дела, он направился в фирму, поставлявшую сырье, и сообщил, что может сделать заказ. При этом он с гордостью предъявил новенький патент. Но тут-то в его счастье появилась первая трещина.

Ему разъяснили, что фирма не имеет права поставлять материалы по производственному патенту, для этого дополнительно требуется разрешение на закупку сырья.

— Простите, но, если мне дали право на производство, должен же я иметь право покупать для этого материалы, — возразил Момберг.

— Совершенно верно, должны, а у вас его нет. Вот смотрите сами, в патенте написано, что разрешение дается лишь при условии соблюдения правил, содержащихся в новой редакции приложения к распоряжению номер семьсот восемьдесят восемь от двадцать пятого марта тысяча девятьсот… года, а в нем черным по белому написано, что любое лицо, вне зависимости, обладает оно производственным патентом или нет, не имеет права закупать сырье до получения отдельного, закупочного разрешения.

— Что же мне делать? — Момберг едва не плакал.

— Подавайте заявку на выдачу вам этого разрешения, и ее наверняка удовлетворят. Так обычно и поступают все, кто получил патент.

— Но это же опять затянется на целую вечность, а я и так потерял уже столько времени, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки!

— Вообще-то мы могли бы, — сказал ему собеседник, — отпустить вам материалы уже сейчас, под ваше будущее разрешение, но при условии, что вы немедленно направите его нам, как только получите.

— А это не противозаконно? — спросил Момберг.

Представитель фирмы пожал плечами. Делается так много противозаконного… В конце концов он вовсе не намерен уговаривать Момберга, это целиком и полностью его личное дело.

После некоторых размышлений Момберг решил, что лучше получить материалы не откладывая. Главное сейчас — запустить производство, а тот факт, что дело уперлось в пустую формальность, лишь укреплял его в мысли, что пренебречь ею — вовсе не преступление. Вернувшись в магазин, он рассказал о последних новостях Фредериксену.

— И тут возникает вопрос, — закончил он, — хотите ли вы и дальше работать со мной или предпочтете нового владельца лавки? Подумайте как следует, я вас не тороплю.

— Думать тут нечего, — ответил Фредериксен. — Я остаюсь с вами.

— Я рад, Фредериксен, — сказал Момберг, — и уверен, что вы сделали правильный выбор. Через несколько лет мы оба разбогатеем.

Фредериксен задумчиво покачал головой. Деньги, что и говорить, вещь неплохая, но отсюда вовсе не следует, что только ради них и стоит жить…