Чтобы выжить – спрячься в окопе

История времён войны которую рассказал мне мой дед.

– Ты внучек, счастливый что не родился тогда.

Я не верил деду, Я хотел быть там! Иметь автомат в руках! Бегать и стрелять… стрелять…стрелять… Это же так классно!

Однажды даже мне приснилась война. Я стреляю – они падают. Они – это какие-то фигуры, серые и страшные. Их лиц не видно но они – хотят поймать меня… и только мой автомат защищает меня.

Он стрелял и я видел как пули попадают в фигуры. Они падали,

Сон был хороший, автомат хороший, но только в начале. Потом фигур стало больше. Они были страшные. Очень страшные.

И тогда я понял что это п…ц,

Я засунул дуло автомата себе в рот и нажал спусковой крючок.

Я чувствовал как дуло автомата тряслось в моем рту…

Больше эти фигуры мне не снились.

Автомат – тоже.

Но тема войны, всё-таки продолжала волновать меня.

– Дед, расскажи мне самую интересную историю с войны…

Но дед упорно не хотел рассказывать. Пока однажды не напился.

Тогда он рассказал мне одну историю после которой я тоже захотел напиться.

Вот это история деда.

Он начал рассказывать мне с описания окопа.

Окоп – это символ войны. Сначала он аккуратный, с ровными стенами.

Но через несколько дней он превращается в грязную вонючую яму в которой ты ешь, спишь, срешь и даже иногда мечтаешь – глядя на звезды.

Окоп – это твоя жизнь.

А через неделю нас начали бомбить. Бомбёжка – это страшные удары в землю.

Каждый удар, это как игра – повезёт… не повезёт… повезёт… не повезёт…

Если не повезёт, страшенный удар разорвёт вас на куски и разбросает

по земле… руки, ноги, кости…

Я целовал стены окопа и умолял их защитить меня. Стены окопа дрожали, осыпались, но выстояли.

Меня не достало.

Я понял это когда из стенки окопа вылез какой-то жук. Он посмотрел на меня,

а я на него.

– Я живой – понял я. – обстрел закончился.

А на следующий день, я узнал что такое атака.

Сначала нам дали по 200 грамм водки, и через час – истошный крик "вперёд" разорвал тишину.

Водка кружила голову, винтовку держу наперевес.

И чтобы не было страшно – кричим "Ура".

Ура! – это означает что я ещё живой.

Ура – я ничего не боюсь.

Ура – мне наплевать на смерть.

Но потом "Ура" – замолкло и ужас смерти во всей своей красоте опустился на нас.

Без "Ура" – ты видишь поле боя совсем другим.

Видишь как твои соседи корчатся от боли на земле и что только пару человек остались стоять на ногах. И слышишь свист… свист… свист…,

Он всюду… – возле твоей руки, возле ноги, возле головы.

А потом вдруг "чмяк"… и ты от ужаса приседаешь и трогаешь себя, проверяешь – не в тебя ли попало.

Чмяк…Чмяк… и ты видишь как голова соседа разлетелась на куски, брызги крови и мозгов на его шинели.

Он падает.

И ты тоже падаешь на землю, и залазишь в какую-то яму.

Это воронка от взрыва.

И мечтаешь стать в этом окопе – жуком. Маленьким и незаметным.

Но жуком ты стать всё-таки не можешь.

Увы…

Ты можешь только прижиматься к земле… потом это надоедает тебе делать и ты начинаешь осторожно выглядывать из окопа.

Оказалось что я между двумя окопами.

Немецким и русским.

Всё поле шевелится… и только теперь начинаешь понимать что это шевелятся раненые.

А потом вдруг к тебе возвращается слух. Как будто кто-то уши твои открыл. И слышишь ты – жуткий вой.

Несколько десятков раненых солдат корчатся и кричат, стонут, воют.

Хотеться чтобы опять слух пропал, но он больше не пропадает.

Между трупов меня не видно, но я вижу всё.

Кто-то из раненых пытается ползти назад, к своим. За ним стараются ползти и другие.

– Может и мне с ними? – Возникает мысль но вдруг пулемётная очередь разрезает тишину.

Несколько раненых затихли а двое других начали кричать ещё сильнее.

Кажется и в них попало.

Немецкие окопы – недалеко от меня.

Я вижу как их немецких окопов выглядывают каски, и дуло пулемёта.

Оно, дуло – дымится. Наверное недавно смазали маслом.

Их наших окопов появился санитар. Он высоко поднял сумку с белым крестом, потом пригнулся и на корточках пополз между убитыми – туда, к раненым.

Я вижу его телогрейку, и сумку с белым крестом которую он волочёт по земле.

Сухой выстрел раздался прямо где-то рядом.

Один только выстрел и санитар застыл на земле.

Кажется, это стрелял снайпер.

Но раненные не видят того что произошло с санитаром. Они стонут, кричат об помощи. Они не понимают что это невозможно.

Потом из наших окопов выпустили собаку.

К ней привязали сумку с белой полосой, – наверное там бинты и вата.

Я уже видел этого пса в медчасти. Но не знал что он может помогать раненым.

Собака ползком карабкается между трупами, обнюхивает их и ползёт дальше.

Но недолго.

Собаку убили – миномётом.

Я не видел его. Он был в немецких траншеях которые были дальше от меня.

Почему её не убил снайпер?

Почему не пулемётчик?

Я тут я понял что немцы – развлекались.

Выстрелил миномёт и первая мина – перелетела собаку.

Она жалобно заскулила и начала поворачивать назад, вторая мина упала недалеко от неё и собака закружилась на месте, кажется она была оглушена.

Третья мина подняла её в воздух и перевернула.

Её тело упала где-то между убитыми солдатами.

Раненые не хотели верить что это конец. Что их ждёт смерть.

Но они это чувствовали.

Чувствовали что умирают. Их крики становились всё тише и тише.

Если раньше они громко стонали и матерились, то теперь над полем слышалось

тихий плач похожий на вой. И ещё слышалось слово – "мама".

Через пол часа в наших окопах опять началось какое-то движение.

Кто-то высовывался оттуда но потом исчезал.

Кажется он хотел вылезти но его не пускали.

Но он всё-таки вылез.

Я хорошо видел его… санитарная сумка на плече и что то на голове… непривычное.

Да это же женская косынка.

Значит – медсестричка!

Что же ты наделала, девочка!!!!

Тебя же сейчас будут убивать!

Она выпрямилась в полный рост, повернулась лицом к немецким окопам. И вдруг сняла косынку, рассыпав золотистые волосы по плечам.

Я видел как дуло немецкого пулемёта стало поворачиваться в её сторону.

Медленно, как бы растягивая удовольствие от этого предстоящего убийства.

Над полем стало тихо.

Она подняла руку с медицинской сумкой и вдруг что-то запела… – смотря прямо в дуло немецкому пулемёту.

Какую-то детскую песенку.

Дуло пулемёта недоуменно смотрело на неё.

Эй ты! Солдат который там за пулемётом. Это же так просто – нажми на гашетку пулемёта и детская песенка оборвётся.

Молоденькая медсестричка взмахнёт руками и упадёт в грязь.

Так надо сделать.

Я знаю. Ты должен.

Но пулемётчик молчал и слушал эту песенку.

Медсестричка осторожно пошла по полю. Она пела.

Пулемёт молчал.

Никто из нас не мог "заткнуть" этот пулемёт – целый день.

Только эта детская песенка смогла.

Немецкие окопы были длинные.

Я видел как появились немецкие каски над окопами.

Как уставились на неё – дула автоматов, и как все они застыли услышав детскую песенку.

Как опустилась на дно окопа – их винтовка с оптическим прицелом.

Медсестричка походила всё ближе к немецким окопам.

Теперь в неё можно было бросить ножом. Или гранатой.

В неё, заплаканную, совсем юную. Что твоя песенка а этом поле смерти?

Одна мина – и ты разлетишься на куски. На куски костей с мясом.

Кому ты поешь?

Для кого распустила волосы?

И почему так тихо в немецких окопах?

Я не знаю этого…

Медсестричка обошла всех раненых и вернулась в окоп.

Тишина ещё несколько мгновений оставалась на поле, а потом кто-то крикнул – "фоер" и война вернулась на поле.

Снайпер куда-то выстрелил вдаль.

Пулемёт пустил очередь куда-то в небо.

Миномёт гухнул и мина перелетев окопы разорвалась где-то в далеки.

Потому что так должно быть.

Потому что это война.

Темнело. Ещё немного и я поползу в наши окопы.

По дороге захвачу с собой пару раненых.

Что бы не говорили что зря провалялся на поле весь день.