ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Розовая ванна. Розовая! И стены в ванной комнате были до потолка выложены плиткой того же цвета.

Лиза лежала, погрузившись в пузырьки с запахом розовых лепестков. Она чувствовала себя голливудской кинозвездой. Лиза впервые принимала настоящую ванну. Дома они купались в железном корыте, стоявшем в кухне у очага, девочки — по вторникам, в одной и той же воде.

Ванная комната, как и кухня, была общей для всех жильцов верхнего этажа. Джекки рассказала Лизе о том, что смотритель, живущий внизу, в подвале, обслуживает все инженерные системы здания и производит мелкий ремонт, а его жена убирает в подъезде и в санузлах, так что повсюду царит безупречная, сверкающая чистота.

Девушки вернулись из ресторана около часа назад. Лиза съела блюдо под названием «спагетти по-болонски», которое оказалось восхитительно вкусным и сытным, а Джекки заказала целую бутылку красного вина, причем большую часть сама же и выпила. Лиза до сих пор ощущала приятное головокружение после двух бокалов.

Вернувшись в квартиру, Джекки заявила:

— Все, я должна принять ванну, — таким тоном, словно купалась каждый день, поэтому Лиза, чтобы не выглядеть полной невеждой, поинтересовалась:

— А я могу воспользоваться ею после тебя?

Итак, она нежилась в роскошной пене для ванны, принадлежащей Джекки, которая также предоставила в ее распоряжение шампунь, мыло и толстое и пушистое, но довольно жесткое полотенце и домашний халат из малинового шелка. Происходящее казалось Лизе нереальным, словно сон наяву. Не прошло и двадцати четырех часов, как она оставила одну жизнь и вступила в новую, настолько отличавшуюся от прежней, что грандиозные перемены пока еще не поддавались осмыслению.

Завтра они собирались в Найтсбридж^[30], где Джекки работала секретаршей в конторе прямо напротив «Хэрродса». Сообщив об этом, она сделала многозначительную паузу, словно ожидала от новой подруги восторженных комментариев.

— «Хэрродс»? — покорно поинтересовалась Лиза.

— Ты что же, не слышала о «Хэрродсе»? Господи, да ты — полная невежда. «Хэрродс» — самый знаменитый магазин в мире. Его посещают настоящие богачи. Из моего окна виден главный вход, и почти каждый день через него входят и выходят знаменитости. Представляешь, в пятницу я видела там самого Херберта Лома^[31], поджидавшего такси.

— Вот как! — пораженная до глубины души, воскликнула Лиза. О Херберте Ломе она слышала.

— На первом этаже здания, в котором я работаю, расположено агентство по трудоустройству. Тебе следует сходить туда и узнать насчет работы.

При мысли о том, что ей придется искать работу, Лиза занервничала. На собеседовании, которое состоялось на красильной фабрике, вместе с ней присутствовали еще несколько девушек из той же школы, в которой училась и она, и в нем не было ровным счетом ничего страшного. Тем не менее ей нужна работа, чтобы купить себе одежду, косметику, украшения и прочие личные вещи: собственное полотенце, мыло, зубную щетку и, разумеется, продукты. В отличие от Джекки она намеревалась готовить еду в кухне.

Лиза намылила тело, отметив, как выпирают сквозь кожу ребра и тазовые кости, которые покрывал лишь тоненький слой плоти. «Ничего, совсем скоро я поправлюсь», — с удовлетворением подумала она. Затем она вытерлась насухо и накинула халат Джекки. Материя на ощупь была прохладной и скользкой.

Джекки вновь надела пижаму и теперь кипятила воду, чтобы приготовить какао.

— Утром у меня будет раскалываться голова, — простонала она. — И зачем я столько выпила?

Одежда, в которой она была в ресторане, небрежно валялась на спинке кресла. Лиза подняла ее, расправила и аккуратно разложила на диване рядом со своими вещами, после чего вытянулась в кресле и устало прикрыла глаза. У нее моментально закружилась голова, и ее стало клонить в сон.

— Я так устала, что мне больше ничего не хочется.

Джекки, неуверенно стоя на ногах и пытаясь найти жестянку с какао, заявила:

— Тогда я дам тебе ночную сорочку. Где-то здесь должна быть чистая.

— Я могу лечь спать и в нижнем белье, — сказала Лиза.

— Даже не думай. Ты ляжешь спать, как цивилизованное существо, в симпатичной сорочке.

Джекки исчезла в спальне и через несколько минут вышла оттуда с красной хлопчатобумажной ночной сорочкой в викторианском стиле, расшитой белоснежными кружевами.

— Я солгала. Она не симпатичная, а ужасная, но зато, по крайней мере, чистая, потому что я ни разу ее не надевала. Мать подарила мне ее на Рождество.

— Сорочка очень миленькая, — сказала Лиза, которая настолько устала, что готова была завернуться в саван из мешковины.

Еще через несколько минут Лиза забралась в постель. Джекки сидела у туалетного столика, удаляя макияж с помощью крема. Сквозь сон Лиза пробормотала:

— Ты очень-очень добра ко мне. Не знаю почему.

— Потому что ты мне нравишься. Ты совсем не похожа на девчонок, с которыми я жила раньше. Кроме того…

Последних ее слов Лиза не расслышала. Она заснула как убитая.

Они шагали к Найтсбриджу под лучами неяркого солнца, висевшего в прозрачном утреннем небе. Крошечные обрывки облаков быстро уносились в неизвестном направлении. «Как будто находишься в чужой стране», — подивилась про себя Лиза. И не подумаешь, что совсем недавно закончилась война. Здесь не было ни воронок от бомб, ни разрушенных зданий с зияющими провалами окон, ни груд кирпича и щебня. Совсем не так, как в Ливерпуле, где следы войны виднелись на каждом шагу. И все женщины, мимо которых они проходили, даже пожилые, были одеты аккуратно и изысканно. Их макияж и тщательно уложенные волосы выглядели столь безупречно, что казалось, эти дамы только что вышли из салона красоты. Даже Джекки, оставившая дома невообразимый беспорядок, выглядела на удивление опрятно в кремовом полотняном костюме, белой блузке с рюшами и черных лакированных туфлях-лодочках, с сумочкой в тон, засунутой под локоть. На Лизе была все та же юбка и позаимствованный у подруги кардиган.

Еще никогда ей не доводилось видеть столь интенсивного движения: автомобили двигались сплошным потоком, сердито сигналя, а к тротуарам то и дело причаливали огромные красные автобусы, высаживая пассажиров. Из небольших ресторанчиков, уже открытых, долетал запах кофе, ароматного и, должно быть, крепкого. У одного из них люди сидели за столиками, расставленными прямо на тротуаре, пили кофе из толстых коричневых чашек и ели круассаны. Восхитительный запах свежеиспеченного хлеба выплывал из небольшого углового магазинчика с чудным названием «Patisserie»^[32], и выходящие оттуда женщины с длинными тонкими булками в руках выглядели совсем не так, как те, которых Лиза видела до сих пор. На них были набивные халаты, а одна даже замотала голову платком, наподобие тюрбана, как иногда делала Китти. Из какого-то роскошного и большого здания вышла женщина в велюровой шляпке и зеленом габардиновом пальто, очень похожем на школьную форму. Она осторожно спустила по широким ступеням детскую коляску. Когда девушки проходили мимо, Лиза заглянула внутрь и увидела крошечного малыша в кружевном берете, сладко посапывающего под шелковым стеганым одеялом.

— Идем же, Лиза, — поторопила ее Джекки. — Иначе я опоздаю, а я никогда еще не опаздывала.

Как ни трудно было в это поверить, но Джекки работала отнюдь не рядовой секретаршей. Она была личным помощником генерального директора туристической компании.

— Видишь ли, — объясняла она вчера вечером в ресторане Лизе, — я знаю, какая я рассеянная и несобранная, поэтому на работе мне приходится прикладывать титанические усилия. Я записываю все: когда отправляю письма, когда получаю их, кто звонил и так далее. Поручения я выполняю сразу, чтобы не забыть о них. Если меня просят заказать билеты на самолет, я принимаюсь за дело немедленно, потому что иначе оно просто вылетит у меня из головы. Ты не поверишь, но я придумала очень эффективную систему учета, Лиза. У меня никогда не пропадает ни клочка бумаги. Я — безупречный секретарь. Тебя это удивляет?

Лиза призналась, что да, удивляет, чем Джекки осталась чрезвычайно довольна, словно ей сделали изысканный комплимент.

— И поэтому меня продвигали по службе, — продолжала она, — пока я не стала личным помощником мистера Айртона. Теперь я зарабатываю двенадцать фунтов в неделю. Это гораздо больше, чем зарплата обычного секретаря.

Джекки оказалась намного старше, чем поначалу думала Лиза, — ей уже исполнилось двадцать три года.

— А вот и моя контора. — Она кивнула на другую сторону улицы.

Но Лиза слушала ее вполуха. Все внимание девушки было приковано к выставленным в витрине магазина меховым манто, на которых красовались ярлычки со стоимостью более тысячи фунтов каждое.

— А вон там агентство. Оно откроется через несколько минут. Удачи тебе. До вечера. Ключ не потеряла?

Лиза покачала головой, и Джекки устремилась на другую сторону улицы, ловко лавируя между замедлившими ход автомобилями.

У агентства по трудоустройству было огромное окно во весь этаж, как витрина в магазине. Пока Лиза рассматривала его, какая-то женщина отперла дверь и вошла внутрь. Ее черные волосы были тщательно завиты, одета она была в строгий твидовый костюм. Выглядела дама очень неприступно. А что, если и ей потребуются рекомендации, как той владелице квартиры? Последнее, что было нужно Лизе, — это запрос на красильную фабрику с просьбой выслать ее характеристику. Через час об этом будут знать все сотрудники, и кто-нибудь обязательно расскажет маме. Впрочем, женщина на другой стороне улицы не производила впечатления особы, привыкшей иметь дело с рабочими промышленных предприятий.

Лиза подумала, а нет ли в Найтсбридже биржи труда. Именно туда шли в Бутле те, кому была нужна работа. Или же она могла поискать вакансию в разделе «Работа» в газете. Может, если она немного прогуляется по кварталу, то наберется достаточно мужества, чтобы зайти в агентство, хотя Лиза и сомневалась в этом.

Если это здание, в котором работает Джекки, значит, магазин с меховыми манто по цене более тысячи фунтов — «Хэрродс», не иначе. Лиза медленно брела по тротуару, восхищаясь выставленными в витрине миниатюрами. Одна из них привлекла ее внимание: свадебная сценка с участием шести подружек невесты и двух мальчиков-пажей, наряженных в темно-синий бархат и атлас. Платье невесты было сшито из филигранной тафты кремового цвета в стиле эпохи Эдуарда VI, с турнюром, переходящим в веерообразный шлейф. Девушка-манекен, с обожанием взирающая на своего новоиспеченного супруга, держала в руках букет цветов, напоминающих орхидеи, лепестки которых опадали на пол. Лиза улыбнулась, представив себе Шона и Дугала в костюмах пажей.

Когда она проходила мимо главного входа, мужчина в униформе как раз открывал двери, в которые мимо него с царственным видом выплыла дама в меховом жакете, не удостоив его даже взгляда. Мужчина посмотрел на Лизу и подмигнул ей. Она улыбнулась.

Пройдя мимо «Хэрродса», она свернула на боковую улочку. К этому времени солнце пригревало уже вовсю, и девушка чувствовала на спине тепло его лучей. Здесь магазинчики были поменьше; в них продавали нижнее белье, обувь, кожаные чемоданы, сладости — до сих пор Лизе не приходилось видеть столь разнообразной коллекции кондитерских изделий — и нелепый набор трубок под стеклом магазина табачных изделий. На углу размещалась художественная галерея, и Лиза остановилась, разглядывая картины, развешанные по белым стенам. Спустя некоторое время она решила, что это, должно быть, какая-то шутка. Полотна представляли собой мазки краски и кляксы и казались бессмысленными. Нелли, у которой в школе всегда были отличные оценки по рисованию, справилась бы лучше.

Девушка подошла к ряду частных домиков и принялась украдкой заглядывать в окна. Какая мебель! Стулья и кресла с парчовой обивкой, высокие антикварного вида буфеты, почти упиравшиеся в украшенные орнаментом и лепниной потолки. Цветочные композиции, на создание которых наверняка ушло несколько часов. Кое-где в цокольных этажах женщины в белых халатах и фартуках готовили кушанья, резали овощи или замешивали тесто. В одном из подвалов четверо маленьких детей сидели за чисто выскобленным столом, а женщина в сером хлопчатобумажном платье суетилась вокруг них, разливая молоко в высокие стаканы. При виде коробки с кукурузными хлопьями Лиззи улыбнулась — совсем как на Чосер-стрит! Когда она проходила мимо другого дома, почтальон как раз постучал в высокую красную дверь, которую открыла служанка, самая настоящая служанка в черном платье, маленькой белой шапочке и переднике.

Лиза бросила взгляд на часы — в общем-то, это были часы Джекки. Сегодня утром, рассказывая об агентстве, Джекки настойчиво убеждала ее в необходимости приходить вовремя.

— Держу пари, часов у тебя нет, бедняжка ты моя нищая.

Лиза отрицательно покачала головой:

— У меня их никогда и не было.

— Что ж, зато я на свой двадцать первый день рождения получила сразу три пары. Я одолжу тебе одни. — И с этими словами новая подружка полезла в ящик комода и выудила оттуда дорогую позолоченную модель с регулируемым браслетом.

Было уже почти десять, и Лиза испытала угрызения совести. Она бесцельно бродит по округе, заглядывает в окна домов, держась от агентства на расстоянии пушечного выстрела и не зная даже, хватит ли у нее мужества перешагнуть порог.

Лиза свернула на соседнюю улицу. Здесь ее взору тоже предстали магазины и лавки, хотя и не такие шикарные, как те, мимо которых она только что прошла. Сначала она миновала бакалейную лавку, потом — цветочный магазин и наткнулась на книжный. Девушка попыталась заглянуть внутрь сквозь не слишком чистое окно. На стеллажах, тянувшихся вдоль стен от пола до самого потолка, теснились книги всех форм и размеров. Они выглядели потрепанными, многие были очень старыми, в кожаном переплете. Все свободное пространство посреди магазина занимали три высоких двусторонних стеллажа. За столом в уголке сидел и что-то читал пожилой мужчина, почти старик, в вышитой ермолке, с редкой длинной бородой.

Лиза стояла, как зачарованная, и не могла отвести глаз от сцены, которая, казалось, была позаимствована из девятнадцатого века. Она видела фильм «Дэвид Копперфильд» с Фредди Бартоломью в главной роли, читала «Записки Пиквикского клуба», и представшая ее взору картина вполне могла стать очередной декорацией для любого фильма по роману Диккенса. Лиза случайно наткнулась на благословенный оазис посреди самодовольного респектабельного Найтсбриджа.

Девушка вздохнула и уже собиралась двинуться дальше, как вдруг заметила в витрине пыльную карточку. Наклонным старомодным почерком на ней было написано: «Требуется помощник продавца». Лиза воспрянула духом, но только на мгновение. Здесь явно требовался кто-нибудь с образованием, кто разбирался в книгах и любил их. Что ж, она тоже любила читать, но все выставленные в витрине магазинчика книги, кроме «Записок Пиквикского клуба» и «Острова сокровищ», были ей незнакомы. Тем не менее, попытка — не пытка. Старичок мог сказать лишь «нет», а она ничего не потеряет, поскольку и терять-то ей было нечего.

Лиза глубоко вздохнула и открыла дверь.

Старик поднял голову. Девушке понравилась его дружелюбная улыбка, адресованная ей. «По крайней мере, можно не бояться нарваться на грубость», — подумала Лиза.

— Вы ищете что-либо определенное или просто хотите порыться на полках? — полюбопытствовал старик глубоким голосом с легким гортанным акцентом.

Лиза проглотила ком в горле.

— Я зашла, чтобы узнать насчет работы.

На лице мужчины отразилась растерянность.

— Работы? Господи боже мой, я совсем забыл о карточке. Она что же, до сих пор торчит в витрине?

— Да. — Скорее всего, это означало, что место давно занято.

— Вы первая, кто пришел по моему объявлению. Что ж, проходите и садитесь. Давайте поговорим.

В магазине чудесно пахло пылью и кожей. Лиза опустилась на стул по другую сторону стола.

— Что вы знаете о книгах? — Кожа на лице мужчины, с лучиками морщинок, мелкими и глубокими, как на древнем манускрипте, походила на пергамент. Его кустистые седые брови над карими глазами напоминали крылья серой бабочки. На мужчине была фланелевая рубашка и вязаный шерстяной джемпер, протершийся на локтях почти до дыр.

— О книгах я знаю лишь то, что мне нравится их читать, — сообщила Лиза.

— А что вы читали?

Внезапно она встала на ноги. Это была напрасная трата времени. У нее не было ответов, которых ждал от нее старик.

— Извините. Мне не следовало приходить. Просто я ищу работу. Вообще-то я собиралась зайти в агентство по трудоустройству, но почему-то пошла совсем в другую сторону. Сначала я увидела ваш магазин, а потом и объявление… Я читала только «Записки Пиквикского клуба» и «Остров сокровищ». Мне не следовало сюда приходить. Простите, — повторила Лиза и повернулась, чтобы уйти.

— И что вы о них думаете?

Лиза остановилась.

— Первая мне понравилась, а вторая — нет. По-моему, «Остров сокровищ» — это книга для детей.

— Если вам понравились «Записки Пиквикского клуба», значит, вы вполне годитесь для работы в книжном магазине. Садитесь. Садитесь же. Я не собираюсь устраивать вам допрос с пристрастием. Когда мне было столько же, сколько вам, — кстати, сколько именно? шестнадцать, семнадцать? — я не читал даже этих книг. Если вы хотите работать здесь, давайте поговорим. — Старик тоже встал, поклонился и жестом указал на стул, который Лиза только что освободила. — Как вас зовут?

— Лиза О’Брайен. Мне шестнадцать лет.

— Вы приехали из Ливерпуля?

— Да. — Лиза изо всех сил старалась подражать правильной речи Джекки. Но, очевидно, ее усилия были напрасными.

— Ливерпульский акцент — мой любимый. Одно время я подвизался пародистом в мюзик-холле. Впрочем, это было очень давно. Но я иногда практикуюсь в этих умениях. Я могу говорить, как Уинстон Черчилль. Вот послушайте: «Восстаньте, смерды, сбросьте цепи и воссядьте за столом своих господ».

Лиза звонко расхохоталась. Он в точности изобразил голос Черчилля, но говорил с ярко выраженным ливерпульским акцентом.

— А что, Черчилль и в самом деле произнес такое?

— Нет, но иногда я развлекаюсь, воображая, что он и впрямь сказал эти слова. — Старик драматическим жестом хлопнул себя по лбу. — Ах, я опять увлекся и устроил настоящее представление. Это одна из моих слабостей. Веди себя прилично, Гарри, — строго приказал он себе. — Дело серьезное. Вам нужна работа, мисс Лиза О’Брайен, и я готов вам ее предложить. Зарплата не такая уж и мизерная — восемь фунтов в неделю. Больше вам не предложат даже в «Хэрродсе», хотя некоторым тамошняя атмосфера может понравиться больше, чем та, что царит в моем магазинчике. Вы умеете считать?

— Да. По арифметике у меня всегда были одни «пятерки».

— Мои поздравления. Не могу сказать того же о себе. Мои книги пребывают в беспорядке. Ноги отказываются мне служить. Ревматизм превратился в моего злейшего врага, и, хотя я сражаюсь изо всех сил, кажется, враг побеждает. Сердце у меня уже не то, что прежде. Оно бьется слишком быстро — или, наоборот, слишком медленно? Я все время забываю как. В один прекрасный день оно остановится окончательно. Но до тех пор мне нужна помощь, чтобы управиться со своим магазином. Моя жена, Мириам, говорит, что я должен спрашивать рекомендации. Она полагает, что люди будут выстраиваться в очередь, чтобы получить эту работу. — Мужчина широким жестом развел руки ладонями вверх и пожал плечами. На мгновение сердце у Лизы упало. — Но у вас честное лицо. Я надеюсь, вас не разыскивает полиция и вы не сбежали с последнего места работы, прихватив оттуда немного наличных?

— Разумеется, нет! — с негодованием ответствовала девушка.

— Шучу, шучу. Еще одна моя слабость. Я все время шучу. Но скажите же мне, мисс Лиза О’Брайен, когда вы сможете приступить к работе?

— Завтра.

— Отлично, отлично. Кстати, меня зовут Гарри Гринбаум. Я — еврей. Ортодоксальный. Вам нравится моя шапочка?

— Она очень мила, — ответила Лиза, улыбаясь.

— Этот головной убор не позволяет моей старой голове развалиться на части. Иногда я настолько злюсь на мир, что боюсь, что она может взорваться. Хотите что-нибудь выпить? Кофе, например, или чай? Я спрашиваю так из эгоизма, потому что умираю, так хочу выпить чашечку сам, но по утрам ступеньки в кухню на заднем крыльце для меня — все равно что Эверест. Другими словами, мисс Лиза, не окажете ли вы своему новому работодателю услугу и не приготовите ли ему чашечку кофе? Очень черного и очень крепкого.