Глава 26

Благодаря появлению новых и новейших лекарственных средств к моменту нашего поступления в колледж состояние Эммы немного стабилизировалось. Правда, закончить его она бы вряд ли смогла, однако она и не собиралась этого делать. Ее учеба заключалась в том, что она просто посещала все литературные лекции и семинары, какие только были в расписании, да еще рисовала – рисовала без конца. Теперь, оглядываясь назад, я часто думаю, что это время было, наверное, самым счастливым в ее жизни – время, когда ей не нужно было бороться за каждый вдох. Что касалось меня, то кроме занятий по программе бакалавриата, я поступил на подготовительные медицинские курсы, однако несмотря на то, что времени катастрофически не хватало, я тоже чувствовал себя счастливым. Мне казалось, моя мечта начала осуществляться.

Чтобы не раздражать родителей, первые два года нашей учебы мы просто встречались, а еще через год – как только я написал тест для поступления в медицинский колледж^[51] – поженились. Наша свадьба была очень скромной: официальный прием нам заменил пикник на заднем дворе в доме ее родителей, а первую брачную ночь мы провели на одеялах в старой хижине, затерянной в Дымных горах.

Я часто вспоминаю нежность и открытость этих часов, которые мы провели в объятиях друг друга. Нам ничто не мешало, мы не старались ничего доказать и ничего не скрывали. Горы, лес, хижина и двое детей, которые выросли и поженились – таковы были первые дни нашей жизни вдвоем.

Затем был Нью-Йорк – две с лишним недели мы здесь катались на старинных поездах, ночуя в уютных мотелях и скромных частных пансионах, разбросанных по обширной территории между Нью-Йорком и канадской границей. Ни до, ни после этой поездки я не видел Эмму такой взволнованной и радостной, такой беззаботной, свободной от прошлого и от воспоминаний о своей болезни. Казалось, с каждой милей рельсового пути, ложившегося под огромные красные колеса нашего пыхтящего локомотива, ее узкие плечи разворачиваются все шире, улыбка становится все лучезарнее.

Когда мы вернулись домой, я получил официальный ответ с результатами вступительного теста. Я набрал сорок пять баллов – это означало, что я могу подавать документы практически в любой медицинский колледж или университет. Довольно скоро на мой адрес стали приходить письма, начинавшиеся стандартной фразой «Уважаемый-мистер-Риз-мы-рады-сообщить-вам…», – они были из самых известных медицинских учебных заведений юго-восточных штатов. Большинство предлагали полную стипендию, обещали места в престижных исследовательских институтах, но все, что не относилось к области моих интересов, абсолютно меня не трогало. Меня по-прежнему интересовало только одно, поэтому на каждом собеседовании я заявлял: «Я хочу изучать человеческое сердце. Чему вы можете меня научить?»

Этот мой вопрос раз за разом ставил в тупик приемные комиссии и университетские советы, в которых заседали маститые доктора в светлых пиджаках и клетчатых бабочках. Они либо начинали что-то мямлить, либо возмущались, что какой-то желторотый юнец осмеливается задавать им столь странный вопрос. Поймите меня правильно – во еня не было времени. С самого начала я должен был сосредоточиться на том единственном, что было для меня важнее всего, отбросив второстепенное и не слишком важное.

Только в Гарварде, где я был одним из трех претендентов на стипендию для особо одаренных студентов, все прошло совершенно иначе. Я сидел перед комиссией из восьми врачей, которые долго расспрашивали меня обо всем на свете, а под конец предложили задать им вопросы, если они у меня имеются.

– У меня только один вопрос, – сказал я твердо.

Члены комиссии сосредоточенно насторожились, кое-кто удивленно приподнял брови.

– Меня интересует сердце человека, – начал я. – Можете ли вы сформулировать в одном предложении, чему вы будете меня учить?

И тогда доктор Эзра Трейнер – твидовый пиджак, седая бородка, лазерная указка и полные карманы шоколадных конфет эм-энд-эмс, которые он по одной оправлял в рот, – сдвинул очки на кончик носа, поднял вверх палец и сказал нечто такое, отчего я чуть не свалился со стула.

– В одном предложении, юноша?.. Что ж, я отвечу. В первую очередь мы попробуем научить вас беречь сердце, потому оно – источник жизни. Именно так, и никак иначе!