18

Перед отправлением Макс с Йенни как дети поссорились из-за того, кто поведет машину. По плану они должны были ехать на двух машинах. Труп рассчитывали спрятать за маленькой хижиной в саду, а может, даже закопать. Гангстерский «поло» они потом бросили бы на улице – пусть полиция ломает себе голову, как связать все эти факты.

В конце концов решили разыграть: камень, ножницы, бумага. Несмотря на глубокое расположение к Йенни, Максу хотелось поехать впереди на своей машине, а ей оставить мертвого Пита. С погрузкой тела проблем не было. Общими усилиями они подняли упакованное тело и, скрюченное, засунули в багажник между пустыми банками из-под пива и прочим мусором. Затем Макс сел рядом с Йенни, чтобы объяснить особенности управления «фольксвагеном», но она, как выяснилось, была на короткой ноге с разными автомобилями, поскольку ей приходилось ездить на разных марках служебных машин. Девушка постучала пальцем ему по лбу, после чего легко и изящно вырулила на дорогу на маленьком «поло». Макс закрыл гараж, сел за руль своего автомобиля и поехал впереди. Не слишком быстро, но и не слишком медленно, ровно с такой скоростью, о какой договорились заранее. Главное в их положении – ни при каких обстоятельствах не привлекать к себе внимания, так как по выходным стражи закона частенько высматривали на дорогах молодых любителей зависать до утра на дискотеках, и определяли их по тому, насколько прямо водитель вел машину.

Несмотря на ночное время, на шоссе А5, недалеко от поворота на Гейдельберг, они угодили в пробку. Через несколько показавшихся бесконечными километров они заметили впереди синие проблесковые огни. Сворачивать было поздно, они попали в западню. Хорошо, если там произошла авария и полиция перевела поток машин на другую полосу; но если полицейские проверяли машину за машиной, то было мало шансов. Документы на «поло» остались в кармане куртки Пита Булля. Вдобавок ко всему Пит был известным драчуном, и его машина наверняка числилась в полицейских досье. «Эх, и почему мы не воспользовались машиной Йенни с хорошо видимыми знаками службы по уходу», – подумал Макс. Йенни с ее профессией доброй самаритянки оказалась бы вне подозрений. Через десять страшных минут ожидания полицейский сигнальным диском приказал Максу свернуть на обочину, а «фольксвагену» Йенни жестом велел проезжать, не задерживаясь.

– Вы пили? – спросил полицейский.

– Кофе, – ответил Макс, смертельно побледнев, чего в темноте полицейский, к счастью, не заметил. По правде сказать, он выпил несколько бокалов отцовского белого вина, но с тех пор прошло несколько часов. Пришлось доставать документы, но после проверки полицейский разрешил ехать дальше. Однако куда подевалась Йенни?

Вот еще одна совершенная впопыхах ошибка – он забыл мобильный. Был ли телефон у Йенни, он не знал. Макс доехал до ближайшей площадки отдыха. Йенни его уже поджидала у припаркованного «поло» с сигаретой в руке. Какая невозмутимость, с восхищением подумал Макс о подруге. Он не стал демонстрировать облегчение, а постарался держать себя хладнокровно, по меньшей мере как она. Не спеша, как бы случайно подошел ближе и нарочито небрежно спросил:

– У тебя не найдется еще одной для меня?

Однако, не успев даже прикурить сигарету, Макс внезапно бросился в ближайшие кусты, где в едином спазматическом порыве извергнул из себя непереваренную спаржу, кофе и куски жира вахольдерской ветчины.

– Номер для машины он выбрал какой-то неинтеллигентный, – заявил Макс, снова присоединившись к Йенни и ее «поло». Ему хотелось загладить впечатление от внезапного приступа слабости. И, вытерев рот рукавом, добавил: – HD-РВ 666, три шестерки, и у кого – у Пита Булля! Любой дурак обратит внимание…

– Да уж, не самый умный парень. Я хотела сказать, был. Фалько думал сделать его вышибалой в своем секс-клубе. На самом деле его звали не Пит Булль, а Саша Кройтцер, – сказала Йенни и выцарапала автомобильными ключами три креста на двери машины.

– Нам крупно повезло, что полиция остановила меня, а не тебя, – сказал Макс.

– Они проверяли только мужчин, – предположила Йенни после нескольких глубоких затяжек. – Поехали уже, доделаем дело. Я устала как собака.

Макс и сам мечтал оказаться в теплой постельке. Однако по возвращении им предстояло тщательно проверить, не остались ли следы крови в гараже и на подъезде к нему, а если остались, то смыть водой из садового шланга. Неизвестно еще, что подумают соседи, увидев его – известного соню, – ни свет ни заря балующегося с водой в воскресное утро. Лучше представить это как помывку машины. Впрочем, это тоже их удивит не меньше – такое с ним впервые в жизни.

Тем временем они добрались до Гейдельберга, проехали через город и двинулись на Лаймен. Всю дорогу Макс ломал голову, где он в тот раз повернул на дорогу, круто поднимавшуюся в гору, и все равно ошибся. Йенни тут же помигала ему фарами. Макс притормозил и пропустил ее вперед. Совершенно очевидно, она знала эту местность лучше его и уверенно вела машину по узким извилистым улочкам вдоль склона. Скоро и Макс увидел знакомую табличку «Только для владельцев садовых участков».

Стало светать, запели первые птицы. Макс обратил внимание на одинокого орнитолога с биноклем. Орнитолог же не удостоил их и беглого взгляда. По-видимому, он поймал в визир нечто более интересное. Минут через пять Йенни притормозила на круге и вылезла из машины:

– Нам лучше оставить тачки тут, мы почти на месте. Две машины не могут не привлечь внимания. Сделаем все по-быстрому, доберемся сюда пешком и на твоей машине вернемся.

Максу нечего было возразить. Ясно, что отныне его подруга держит все нити в своих руках, и командование перешло к ней. Наконец, она просто была старше и опытнее. Они держали совет в машине Пита Булля, но и сейчас Йенни сидела на водительском сиденье.

– Думаю, его надо размотать, – рассуждала она вслух. – Я сглупила, засунув его кошелек обратно в куртку. Поначалу меня охватила ярость, я не хотела у него ничего брать, но сейчас понимаю, что зря.

Макс покачал головой:

– Не говори ерунды, нам некогда с ним возиться. В воскресенье в такую прекрасную погоду скоро народ выйдет копаться в огородах. Сколько там у него?

– Достаточно на половину сеанса у дерматолога, – ответила Йенни и ласково похлопала Макса по бедру. – Я так благодарна твоему деду за то, что он оказал мне эту услугу! Жаль, что он не пристрелил заодно и Фалько.

– Всякое еще может случиться, – обнадежил ее Макс, у которого тоже словно груз с плеч свалился.

Металлический стержень – орудие Пита Булля – на поверку оказавшийся куском трубы, лежал дома в гараже, и бандит уже не выбьет ему зубы этим инструментом.

Въезд на небольшую площадку для машины перед хибарой был временно перегорожен цепью. Макс ее отцепил и рассерженно направился к опрокинутой бочке для дождевой воды, под которой во время его прошлого визита лежали краденые часы. Йенни его нагнала, быстро осмотрелась кругом, крадущимся шагом подошла к маленькому домику и заглянула внутрь сквозь грязное окно:

– Здесь, бывает, ночуют бомжи. А летом мы сами иногда тут жили.

Макс догадывался, с кем она делила этот бивак. Не ожидая ничего хорошего, он все же осмелился спросить, кому принадлежит этот сад.

– Сначала им владели родители Фалько, но его мать умерла, а отец попал в приют.

С тех пор об участке никто не заботился, но и соседские выглядели не лучше. Старики не могли обрабатывать землю на крутом склоне по причине немощи, а у детей к этому не было охоты. В местных газетах регулярно встречаются объявления о сдаче в аренду на выгодных условиях небольшого садика с домиком, но на них мало кто откликается.

– Чаще всего турки или группа «зеленых» студентов, – пояснила Йенни, – но больше чем на два года тут никто не приживался. Энтузиазм пропадал, и они съезжали.

Страх оказаться обнаруженными не позволял Максу и Йенни особенно расслабляться.

– Скоро распустится сирень, – уверенно сказала Йенни. – Когда избавимся от Пита Булля, я наломаю пару веточек.

Макс вновь был вынужден признать, что это круто. Он открыл заднюю дверь машины. При виде запакованного трупа ему стало страшно, а опять прикасаться к нему – еще и противно. Ведь он не вышел ни ростом, ни силой. Но что подумает о нем Йенни, если он струсит?

– Раз, два, взяли! – крикнула Йенни, подхватив тело снизу за свой конец.

Максу не оставалось ничего другого, как ее поддержать. Тело крупного Пита Булля как будто прибавило в весе с тех пор, как они его погружали. Кое-как, рывками им удалось сбросить его на мокрую траву. У Макса слезились глаза, на него напал приступ чихания. Проклятая сенная лихорадка мучила его каждую весну.

– Так мы его не дотащим, – в отчаянии произнесла Йенни. – Давай возьмем его за ноги и отволочем за домик.

По камням, колючкам и мелким кустам вниз по склону дело пошло, однако пластик местами разорвался. Чем больше открывался Пит Булль, тем сильнее Макса охватывал страх. А Йенни, как ни в чем не бывало, прокомментировала:

– Вот и хорошо, мне будет легче добраться до его денег.

Неподалеку выскочил перепуганный кролик, обеспокоенная сойка стала громко предупреждать сородичей об опасности. Несколько шагов – и штанины Макса с Йенни насквозь промокли. Тем не менее с трудной работой злоумышленники справились относительно быстро. Со стороны дороги тело больше не было видно. Йенни сделала в мусорном мешке небольшую щель, чтобы добраться до бумажника.

– Я хочу домой, – напирал на нее Макс.

Однако Йенни считала, что сначала нужно устранить следы, прежде всего отпечатки подошв, а если подумать, то, может быть, даже выкопать яму для трупа.

– С другой стороны, что с того, что дикие свиньи полакомятся падалью… – все же рассудила она, пересчитывая деньги.

Макс ощутил, как подкатывает очередной приступ тошноты. Ему было все равно, что станет с трупом, лишь бы исчезнуть с этого места. В любом случае у них не было лопаты.

Йенни между тем была неудержима. Перемахнув через невысокий забор, она проникла в соседскую беседку. Через минуту она вернулась с видом триумфатора с погнутой лопатой и начала копать. Ее энтузиазма хватило ненадолго. Стало ясно, что земля пересохла и стала твердой как камень.

– Дальше давай сам, – потребовала она от соучастника.

– Они в любом случае найдут наши отпечатки пальцев – на машине, на окнах домика и, может даже, на мусорных мешках, – возразил почти уже смирившийся с судьбой Макс, – и вдобавок кучу образцов ДНК. Ну, присыплем мы его землей, что это изменит?

Его слова серьезно напугали Йенни.

– Вот черт! Об отпечатках пальцев я не подумала, – сказала она. – С самого начала надо было все делать в резиновых перчатках. Ну и что ты теперь предлагаешь?

– Я думаю только о том, как бы вернуться домой, – откровенно признался Макс и зевнул. – Уже половина седьмого, а в восемь дедушка ждет свой завтрак.

– Придумала! – воскликнула Йенни. – Предадим его огню. Положим Пита Булля на матрас, подожжем хижину и свалим отсюда.

Макс сдался. Спорить было бесполезно. Йенни разбила лопатой окно. Он скептически взирал на то, как подруга камнем сбила острые остатки стекла по краям рамы, как подтянулась на перекладине и исчезла в глубине домика. Через минуту она открыла дверь изнутри.

– Запасной ключ по-прежнему лежал под матрасом, – заявила она, довольная своей сообразительностью.

Внутри царило страшное зловоние. В полумраке Макс разглядел заплесневелый матрас, ржавые инструменты и растянувшуюся от стены до стены паутину. По стенам разбегались напуганные мокрицы и жуки, в воздух взвились навозные мухи. Посередине на выложенном случайными кафельными плитками полу валялась дохлая крыса. И похоже, она успела прилипнуть. Эту лачугу не жалко было спалить.

Йенни прикурила сигарету, но зажигалку не спрятала.

– У тебя в машине найдется канистра с бензином?

Макс ответил, что нет.

– Ладно, может, и так пойдет, – сказала она. – Давай-ка его втащим.

Пришлось Максу в третий раз приподнимать тело проклятого Пита Булля. Они довольно грубо швырнули тело на прогнившую подстилку. Еще час назад так хорошо завернутый и перевязанный пакет теперь выглядел изрядно потрепанным. Ничего, огонь все поглотит, и будет tabula rasa. Снова дедовская цитата, поймал себя на слове Макс и посмотрел на часы. Йенни прижалась к нему и попробовала утешить:

– Еще немного, и все закончится. Пойдем принесем немного соломы для растопки. У них раньше были кролики, значит, где-то должны остаться запасы сена.

Макс так устал, что готов был лечь рядом с покойником.

Сено занялось в один миг. Однако напрасно Макс рассчитывал после этого отправиться восвояси. Его ждало разочарование. Йенни лихорадочно принялась протирать своим платком дверные ручки, руль и заднюю дверь кузова питбуллевского «поло». Этому, казалось, не будет конца. А дым из домика тем временем валил все сильнее.

– Пора сматываться! – крикнул Макс. – Минут через пять здесь будет пожарная команда!

– Да ладно, сейчас утро воскресенья, – ответила Йенни, – они спят без задних ног. Пожалуй, лучше не оставлять здесь машину. Надо бы ее утопить в Рейне…

– Делай что хочешь, – смирился Макс. – Я больше не могу.

Словно желая до конца испытать его терпение, Йенни принялась срывать лиловые и белые ветки сирени, пока не набрался внушительный букет.

– Йенни, уже горит! – проворчал Макс.

И в самом деле, языки пламени уже вырывались наружу.

– Иду-иду, – сказала она, но по пути все-таки успела прибавить к букету веточку розового водосбора.

На подходе к автостоянке им навстречу выскочил взволнованный орнитолог со словами:

– У вас есть мобильный телефон? Я видел дым, по-видимому, горит одна из трухлявых дощатых построек!

– Да? Мы не заметили, – ответила ему Йенни. – К сожалению, и мобильного у нас нет. Правда, чуть раньше мы встретили семью турок с пластиковыми пакетами. Наверное, они собирались устроить пикник и что-то пожарить на гриле.

– Вот оно что, – задумчиво протянул любитель птиц. – В таком случае я спокойно могу вернуться домой.

Йенни продолжила путь нарочито неспешной походкой. У Макса же внутри все трепетало, и он чуть не бросился наутек.

– Кто устраивает пикник с грилем в такую рань! – вырвалось у него.

Только после того как они забрались в машину, и после того как Макс нашел в бардачке карамельку от кашля, Йенни позволила себе расслабиться и в изнеможении упала на переднюю панель.

Макс рванул так, будто за ним гнались фурии.