В RA сохранился текст доклада, написанный Рутенбергом как членом Совета (Комитета) обороны Одесского района. Названный «О положении занятой союзными войсками Одессы и условиях ее эвакуации», он был предназначен для премьер-министра Франции Ж. Клемансо (в допереводной машинописной копии на русском языке, оставшейся у Рутенберга, имеется надпись, сделанная его рукой: «Представлен 4/6/<1>919 генералу Мордаку3 для предст<авления> Предс<едателю> Сов<ета> Мин<истров> Клемансо»). Основное содержание доклада сводилось к следующему. Рутенберг стремился представить максимально ясную и бес-компромиссно-полную картину того беспредела и хаоса, которые ему пришлось наблюдать в Одессе 1919 года. Безумно растущая дороговизна14, голод15, холод16, мрак17, мор18, взяточничество19, грабежи, налеты, убийства, бессудные казни20, смертельная жуть по ночам, отсутствие элементарной безопасности жизни даже днем, - говорилось в докладе. И далее речь шла не просто о бездействии властей, но о тех темных преступлениях, в которых они прямым или косвенным образом оказались замешаны: Рядом вакханалия спекулянтов, открыто и беспрепятственно творящих злое дело свое21. Всех марок бандиты, переполняющие первоклассные рестораны и притоны, сорящие деньгами, назойливо-шумливо празднующие, веселящиеся, распутничающие и насильничающие на глазах у бессильной, скомпрометированной власти, подозреваемой в соучастии даже с простыми налетчиками. Все это на фоне победоносной союзнической эскадры на одесском рейде и среди занявших город французских офицеров и солдат, сытых, хорошо одетых, ничем не занятых и ничего, по не понятным никому причинам, не делающих, чтобы обезопасить и облегчить элементарное существование агонизирующего русского дружественного города. А на занятой союзниками (и Добров<ольческой> армией) территории Юга России имелось все: и хлеб22, и топливо, и сырье, фабрики, заводы, лучшие железные дороги, водный транспорт и возможность сношения и получения недостающего из-за границы. То, что писал Рутенберг французскому премьеру о французском же военном контингенте, посланном оказать помощь союзной державе, в определенном смысле имело не лишенный горьковатого привкуса разоблачительный характер. Рутенберг был искренне убежден, что в Гражданской войне Россию могла спасти только внешняя сила. «Рассчитывать в этой борьбе на одних русских, находящихся в патологическом состоянии государственного развала, гражданской войны и слепого взаимного озлобления, невозможно. Инициатива и первоначальное руководство неизбежно должны были принадлежать союзному командованию», – решительно утверждалось в меморандуме. Увы, союзные войска, сами по себе деморализованные и дезорганизованные, к тому же в пух и прах распропагандированные большевиками, не сумели заполнить вакуум власти; военная кампания на юге России оказалась цепью упущенных возможностей и горьких просчетов. Причину этого Рутенберг видел в том, что Франция послала «в Россию людей государственно некомпетентных, и результаты получились фатально катастрофическими». Однако автор доклада не столько задним числом разоблачал военную и политическую недальновидность и нерешительность тех, кто принимал ответственные решения, приведшие к военному краху и эвакуации союзных войск из Одессы, сколько анализировал причины этого. Главную из них он видел в том, что нелепость и бездарность действий антибольшевистских сил дали неотразимое преимущество большевикам, в которых население юга России увидело подлинных освободителей и восстановителей нарушенного порядка жизни. Прямую вину за это он возлагал на людей, стараниями которых сложилось такое парадоксальное положение, когда защита России от диктатуры Советов автоматически превращалась в поддержку всевозможного преступного сброда. Французы, говорилось в докладе, …не хотели сражаться против большевиков, ибо в обстановке Одессы это означало защищать преступников-спекулянтов и бандитов против исстрадавшегося народа, состояние которого французские солдаты видели собственными глазами. Кроме того, французское командование в Одессе, с особым нажимом отмечал Рутенберг, подпадало под влияние случайных людей, не всегда самых лучших и самых добросовестных. И вот здесь-то и появлялась в докладе фигура Андро, которому «поручалось составить новое краевое одесское правительство под именем Совета обороны». Генерал Д’Ансельм почему-то был убежден, – писал Рутенберг, подробно освещая одну из роковых ошибок французского командования, – что именно эта власть всех удовлетворит. Но согласился никого больше из представителей «хлеборобов» не назначать, а Андро ввиду опубликованного уже приказа о его назначении обещал удалить через 5–6 дней. Но обещание это не было выполнено. В Совете (Комитете) обороны, куда Рутенберг вошел вместе с Андро, на него, как было сказано, были возложены вопросы торговли, промышленности, продовольственного обеспечения и труда. Со свойственной его характеру энергией и деловитостью Рутенберг сразу же развернул на этом посту кипучую деятельность: в Мариуполь было послано за углем 14 пароходов, 3 наливных судна отправились в Батум за нефтью; из состояния простоя были выведены два крупных одесских завода по производству земледельческих орудий, которые могли обеспечить работой и, стало быть, накормить до десяти тысяч рабочих, а вместе с их семьями до пятидесяти тысяч – цифра, если иметь в виду реальную антибольшевистскую переориентацию населения, совсем не малая. В рабочих кварталах открылось несколько столовых для неимущих. К Пасхе были приготовлены пайки для населения: керосин, обувь, кофе, чай, – распределение назначили на 7 апреля 1919 г. Вся эта работа разворачивалась на фоне оптимистических ожиданий хлеба, который должен был со дня на день поступить от союзных правительств: в телеграмме, полученной за подписью Клемансо, говорилось о том, что Одесса будет обеспечена продовольствием из расчета миллиона мирного населения, не считая военных. Прибытие обещанной продовольственной помощи, однако, запаздывало. Во время этой напряженной и безусловно успешной работы, – писал Рутенберг в своем докладе Клемансо, – выяснилось, однако, что получение обещанного генералом Франше дЕспере23 заграничного хлеба, по непонятным для меня причинам, затягивалось. Мне известно было, что в Констанце и в Константинополе или вблизи его имелись большие количества американского хлеба. Были посланы телеграммы генералу Бертелло, генералу Франше дЕспере, американскому уполномоченному в Турции, г. Гуверу в Париж о критическом положении Одессы и неотложности присылки хлеба. Я требовал немедленно хоть 5000 тонн, за которые согласился платить сахаром (из бывших в моем распоряжении сравнительно небольших запасов). Удовлетворить население одними сапогами и мануфактурой невозможно было. Сдача Очакова и систематическое отступление союзников перед ничтожными большевистскими силами на Одесском фронте ободрили большевиков в городе и усилили их агитацию. Вполне успешную при голоде. На таком напряженном физически и морально фоне и вспыхнул конфликт Рутенберга и Андро.Рутенберг докладывает Клемансо