2. //Y. Trumpeldor Collection. F 6/8 101.

3. Нахум Иаков Нир-Рафалькес (наст. фам. Рафалькес; Нир – составлено из первых букв имени и фамилии; 1884–1968) родился в Варшаве в семье, имевшей прочные сионистские традиции (отец – обувщик Моше Рафалькес; мать – Това, урожденная Тик-тин). Получил традиционное еврейское и общее образование: учился в хедере и гимназии, а затем – в Варшавском, Петербургском, Дерптском (ныне Тартуский) и Цюрихском университетах. Получил степень доктора права (1908). Работал как адвокат, сначала в Варшаве, потом в Петербурге. Принимал активное участие в сионистских студенческих кружках и в 1903 г. был делегатом 5-го сионистского конгресса, последнего, на котором присутствовал Т. Герцль и на котором обсуждался «план Уганды» – заселения евреями этой африканской страны (в дальнейшем был делегатом ряда других сионистских конгрессов). С 1905 г. член партии Поалей-Цион. В дни первой русской революции и пронесшихся на ее волне погромов входил в состав отрядов еврейской самообороны в Варшаве. В 1907 г. был арестован среди 40 других наиболее активных членов Поалей-Цион, однако вскоре освобожден за отсутствием улик. После Февральской революции вошел в состав Центрального Комитета Всероссийской организации Поалей-Цион – в апреле председательствовал на ее I-й конференции, проходившей в Москве, а в августе участвовал в работе Ill-й конференции в Киеве, куда Б. Борохов и он приглашали Рутенберга. Редактор главной двухнедельной газеты Поалей-Цион «Еврейская рабочая хроника», выходившей в течение года – с марта 1917 по март 1918 г. В 1919 г. переехал в Польшу. По многим вопросам смыкался с идеологией Коминтерна, в чьих конгрессах принимал участие (например, в 3-м конгрессе, состоявшемся в 1921 г. в Москве). В 1925 г. поселился в Эрец-Исраэль и вернулся к своей юридической специальности, но продолжал оставаться видным деятелем международного еврейского рабочего движения. Один из тех, кто стоял у основания израильской партии Мапам (Mifleget poalim ha-meuhedet – Объединенной рабочей партии) и состоял в ее руководстве. Член первого кнессета (парламента) Израиля. Автор большого количества статей в международной печати и книг на идише и иврите.

4. Списки кандидатов от Поалей-Цион на Всероссийский еврейский съезд, который открылся в Петрограде 17 февраля 1918 г., публиковались в «Еврейской рабочей хронике», см.: 1918. № 1–2 (23–24). 27 января. Стлб. 59–61.

5. Ненавидевший революционеров и революцию Ф. Винберг в книге «Жив курилка!» в пародийной форме передавал взаимоотношения, царившие в палатах Зимнего дворца между новыми хозяевами:

К завтраку, в 1 час дня, приглашались лица, приезжавшие к Керенскому по службе: обыкновенно набиралось от 6 до 10 человек. Как-то случилось раз, что поданная на таком завтраке большая стерлядь оказалась початой. Керенский обратил разгневанный взор на подававшего ему камер-лакея и спросил, как смели ему подать в таком виде блюдо: смущенный лакей доложил, что за полчаса до завтрака «госпожа Брешковская приказали подать себе это блюдо и покушали». В это время проскрипел голос тут же восседавшей обжорливой старухи:

«Да, Александр Федорович, Вы его не браните: это я виновата. Я до завтрака что-то проголодалась, велела подать себе эту рыбу и немножко ее поковыряла».

Разгневанный «олимпиец» успокоился, однако заметил, что на будущее время в таких случаях надо для него готовить новое блюдо (Винберг 1918: 5–6).

Далее в круг «олимпийцев» Винберг включает еще и В. Фигнер:

Мне рассказывали еще, – пишет он, – что две знаменитые революционные «даменды», сама «Бабушка» и Вера Фигнер, забравшись во Дворец, поспешили расхитить гардероб Государыни Императрицы и облачились в белье Ее Величества, заменившее несравненно для них более подходящий арестантский халат с бубновым тузом… (там же: 10).

Ср. утверждение, своим «разоблачительным» напором и пафосом звучащее в унисон приведенному, хотя и пришедшее из противоположного – сменовеховского – лагеря и принадлежащее А. Вет-лугину, писавшему в просоветской нью-йоркской газете «Русский голос». Ветлугин утверждал, что в Зимнем дворце, занятом Керенским, происходила безобразная пьяная оргия (Ветлугин 1924: 2).

6. Яков Станиславович Ганецкий (наст. фам. Фюрстенберг; 1879–1937), деятель польского и русского революционного движения, член РСДРП с 1896 г. В 1907–1911 гг. член ЦК РСДРП. В марте-ноябре 1917 г. член зарубежного представительства ЦК РСДРП(б); один из редакторов выходившего в Стокгольме «Русского бюллетеня “Правды”» (на немецком и французском языках). После Октябрького переворота член коллегии Наркомата финансов, комиссар и управляющий Народным банком. В 1923–1929 гг. работал в Наркомате внешней торговли. В 1930–1932 гг. член президиума ВСРХ и член коллегии Главконцесскомитета. В 1932–1935 гг. руководил Гособъединением музыки и эстрады, затем Объединением цирков, зверинцев и аттракционов; в 1935–1937 – директор Музея революции СССР. 26 ноября 1937 г. арестован и в тот же день расстрелян.

О его деятельности см. в воспоминаниях Б.В. Никитина (Никитин 2000/1938: 85-102), который пишет, что Ганецкий-Фюрстенберг был очень близким человеком одновременно и к Парвусу, и к Ленину. Парвус выписал Ганецкого из Австрии в Копенгаген, где сделал его своим помощником. В 1917 году Ганецкий был арестован в Копенгагене за контрабанду, а вообще за ним там установилась репутация первоклассного мошеннника. При поддержке Парвуса Ганецкий избежал суда, отделался крупным денежным штрафом и был выслан из Дании. Он выехал в Стокгольм, где все время служил связующим звеном между Парвусом и Лениным (С. 92).

7. Правда, начальник контрразведки Б.В. Никитин высказывал сильное подозрение насчет того, что отставка П.Н. Переверзева была вызвана именно этой причиной.

…Можно считать факт совершенно установленным, – пишет он в своих мемуарах, – что генерал-прокурора уволили совсем не за то, что объявление сведений помешало расследованию. Прежде чем так утверждать, надо было сначала посмотреть само расследование.

Дальше в этом вопросе могу только высказать свое мнение, от которого мне трудно отказаться: обличение большевиков дискредитировало партию; в этом нас обвиняли даже самые доброжелательные к нам члены Совета, перебывавшие за те дни в Штабе. Они нас упрекали, что мы опорочили не только целую партию, но и всю левую социалистическую идеологию. Причину увольнения генерал-прокурора следовало бы поискать в этих обвинениях (Никитин 2000/1938:129).

8. См. отклик на эти воспоминания в эмигрантской печати: Трахте-рев 1929: 4.

9. Хроника корниловского мятежа зафиксирована не только историками, но и поэтами, см. в поэме Н. Панова (более известного в литературе как Дир Туманный) «Дело Корнилова»:

10. В повести А. Толстого «Похождения Невзорова, или Ибикус» революционер Бурштейн, за которым, как уже было сказано, прототипом маячит Рутенберг, назван «министром» (Толстой 1958-61, III: 514). Толстой строил художественный образ и был вовсе, разумеется, не обязан в точности следовать действительным должностям и регалиям. Но здесь как раз интересно отношение писателя к реальному Рутенбергу, которого он опосредованно – через героя – «повышает в чине» и тем самым хорошо отражает восприятие его личности массовым сознанием. Это очень походит на заблуждение И.М. Василевского (He-Буквы), который воспринимал другого известного еврейского лидера – Жаботинского как палестинского министра, которым тот никогда не был, см.: Василевский 1922: 6.

11. Георгий Петрович Полковников (1883–1918), офицер царской армии, полковник (с 4 сентября 1917 г.). Окончил кадетский корпус в Омске (1902), Михайловское артиллерийское училище (1904), Николаевскую военную академию (1912). Участник русско-японской и Первой мировой войн. С июня 1917 г. командир 1-го Амурского казачьего полка 3-го конного корпуса генерала А.М. Крымова. В дни большевистского переворота был одним из организаторов сопротивления юнкеров в Петрограде. Бежал на Дон, в марте 1918 г. арестован красными и расстрелян. См. о нем: Лурье 2000:100-02.

12. Николай Михайлович Кишкин (1864–1930), член ЦК партии кадетов (с 1905), товарищ председателя кадетской партии (1907–1914). Медик по образованию, окончил медицинский факультет Московского университета (1889). В правительстве Керенского был министром государственного призрения (с сентября 1917 г.). В октябре назначен руководителем Особого совещания по разгрузке Петрограда. В день большевистского переворота – особоуполномоченный Временного правительства и генерал-губернатор Петрограда. Один из организаторов и руководителей Всероссийского комитета помощи голодающим Поволожья (1921). В середине 20-х гг. работал в Наркомате здравоохранения.

13. Ср. реакцию приятельницы Рутенберга по юности, узнавшей о его участии в убийстве Гапона:…когда я узнала, что он убил Гапона, то для меня было большой загадкой, как человек с такой чуткой и мягкой душой мог это сделать (Успенская 1942: 3).

14. Григорий Исаакович Чудновский (1890–1918), участник революционного движения. В дни Октябрьского переворота член Петроградского ВРК, комиссар ВРК в Преображенском полку. С ноября 1917 г. чрезвычайный комиссар Юго-Западного фронта. Рутенберг мог быть знаком с Чудновским по Нью-Йорку, где тот в одно время с ним находился в политической эмиграции.

15. Алексей Максимович Никитин (1876 – после 1930), из купеческой семьи. По образованию юрист. Член РСДРП с 1899 г., с 1903 г – меньшевик. После Февральской революции избран первым председателем Московского Совета рабочих депутатов, с марта по июль 1917 г. – начальник милиции Москвы. С апреля член президиума исполкома Моссовета, с июня – заместитель председателя московской городской управы. С июля – министр почт и телеграфов во Временном правительстве (с сентября одновременно министр внутренних дел). С.Л. Франк, который знал Никитина задолго до революции, характеризовал его в своих воспоминаниях как одного «из самых бездарных членов этого кабинета <членов правительства Керенского> интеллигентов-дилетантов» (Франк 1996/1935/1986: 45).

После освобождения из большевистской тюрьмы Никитин взял в жены Евдоксию Федоровну Никитину (урожд. Плотникова; в первом браке Богушевская; 1895, по другим данным 1890 или 1891–1973), историк литературы, поэтесса, организатор знаменитого литературного объединения «Никитинские субботники». Вместе с ней бежал в Ростов-на-Дону, находившийся в руках белых (об организации ими там литературного салона см.: Дроздов 1921:45–58). После возвращения в Москву основал вместе с женой кооперативное издательство «Никитинские субботники» (официально зарегистрировано в 1921 г.), являвшееся составной частью одноименного литературного объединения (председателем правления кооператива стала Е.Ф. Никитина), см. об этом: Фельдман 1998. В 1930 г. репрессирован.

16. Речь идет об Иване Ивановиче Манухине (1882–1930), враче-иммунологе, радиобиологе, терапевте, общественном деятеле. В 1911 г. защитил диссертацию «О лейкоцитозе», представленную в 1912 г. академиком И.П. Павловым к премии; проходил стажировку у И.И. Мечникова. Первооткрыватель метода лечения туберкулеза путем рентгеновского облучения селезенки. Начиная с 1912 г. испробовал свой метод на Горьком, с которым на протяжении долгого времени поддерживал дружеские отношения. После Февральской революции член правления Петроградского КУБУ (Комитета по улучшению быта ученых). Исполнял обязанности врача при Чрезвычайной следственной комиссии по расследованию преступлений царского режима (см. «Записные книжки» А. Блока, бывшего также членом этой комиссии), а после большевистского переворота вел наблюдение за арестованными членами Временного правительства, находившимися в Петропавловской крепости, причем и в том и в другом случае делал это бесплатно. В 1920 г. с помощью Горького получил разрешение выехать в научную командировку для работы в Институте Пастера в Париже, после чего в Россию не вернулся. Автор воспоминаний, печатавшихся в «Новом журнале»: Манухин 1958: 97-116; Манухин 1963: 184-96; Манухин 1967:140-58.

17. Михаил Иванович Терещенко (1886–1956), крупный финансист, сахарозаводчик, владелец издательства «Сирин». Депутат IV Государственной думы. Министр финансов в первом составе Временного правительства, во втором – министр иностранных дел. После освобождения из большевистского застенка бежал из России, жил в эмиграции в Норвегии, затем во Франции и Англии (несколько комически звучит фраза из биографической справки о нем: «Бежал из-под ареста в Западную Европу» (Выдрин 2003: 99)). Масон. Подробную биографическую справку о нем см.: Серков 2001: 794.

18. Для современников эта сцена была полна символического смысла. Петроградский корреспондент нью-йоркского «Русского слова» А. Яковлевич, рассуждая на тему слабой и сильной власти, писал:

Впервые Керенский проявил себя как власть, когда он привел в Думу Ю.Ю. Щегловитова. Родзянко хотел забрать министра юстиции к себе. Но Керенский властно стал посреди них и забрал Щегловитова к себе (А. Я-ч 1917: 5).

19. Журналист Л. Львов (Л.М. Клячко) живописует портрет Щегловитова, ставшего министром юстиции, таким сюжетом:

В министерстве юстиции каким-то образом сохранилось еще со старых времен на видных постах три еврея. Два некрещеных Гальперн и Тейтель. Первый был ближайшим помощником министра юстиции, а второй был членом Саратовской судебной палаты. Третий, крещеный, еврей Гасман – товарищ министра юстиции. Последнего Щегловитов еще терпел, но с Гальперном, как с некрещеным евреем, он не мог никак примириться. Долгое время Щегловитов, однако, не решался его устранить, ему было неловко: при Гальперне он начал свою карьеру; притом Гальперн пользовался безупречной репутацией и был весьма ценным работником. Точно так же неудобно было справиться с Тейтелем в силу закона о несменяемости, тем более что Тейтель никаких поводов к устранению не давал. В конце концов Щегловитов все-таки не выдержал, дал Гальперну отставку и по этому поводу написал главе Саратовского судебного округа Чебышеву, своему близкому приятелю, письмо, в котором он писал, между прочим, следующее:

– Я со своим жидом справился; жду, когда ты справишься со своим (Львов 1926:132-33).

Продолжая эту историю рассказом другого автора – известного адвоката О.О. Грузенберга, следует сказать, что со вторым «неудобным жидом», ЯЛ. Тейтелем, Щегловитов вскоре тоже расправился. В некрологическом очерке «Памяти Якова Львовича Тейтеля» (1939) Грузенберг писал:

Прокурор Судебной Палаты стал часто напоминать о нем <Тейтеле> в своих огорченных эклогах министерству. Там это производило надлежащее действие: Щегловитову и без того было неудобно перед Союзом Русского Народа, Михаила Архангела, Двуглавого Орла и пр. и пр., что допускает в своем ведомстве такое патологическое явление, как некрещеного еврея-судью. Вызвали Тейтеля в министерство. Щегловитов объяснился с ним начистоту, попросил «в виде личного одолжения» расстаться подобру-поздорову.

Тейтель сначала растерялся от неожиданности: как это? после 36-летней честной службы гонят вон только за то, что при рождении не сумел выбрать полноправных родителей.

Потом сообразил: плетью обуха не перешибешь: и тут же в здании министерства, под диктовку славного кондитера по изготовлению пакостных министерских пирогов Веревкина, написал прошение об отставке (Грузенберг 1944:166-67).

20. Владимир Александрович Сухомлинов (1848–1926), русский военачальник, генерал от кавалерии; начальник Генштаба (со 2 декабря 1908 г.), военный министр (с 11 марта 1909 г.) и член Государственного совета (с 6 декабря 1911 г.). В июне 1915 г. был снят с должности военного министра и против него открыто следствие по обвинению в «противозаконном бездействии, превышении власти, служебных подлогах, лихоимстве и государственной измене». Заключен в Петропавловскую крепость, однако благодаря вмешательству Г. Распутина освобожден. После Февральской революции следствие было возобновлено и в качестве соучастницы привлечена жена Сухомлинова. Большинство обвинений не подтвердилось, однако генерал был признан виновным в неподготовленности армии к войне. 20 сентября 1917 г. приговорен к бессрочной каторге (заменена тюремным заключением) и лишению всех прав состояния. Помещен в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. Освобожден в мае 1918 г. по амнистии как достигший 70-летнего возраста. Выехал в Финляндию, а оттуда – в Германию. Оставил воспоминания, в которых пытался себя оправдать, см.: Сухомлинов 1924; см. о нем также в воспоминаниях А.И. Гучкова (Гучков 1985: 172-79).

21. Ср. с тем же примерно составом игроков, без упоминания Рутенберга, в дневниковой записи 3. Гиппиус от 12 февраля 1918 г.:

Вчера был в Крестах классический винт: Сухомлинов, Хвостов, Белецкий и – Авксентьев! Игра! (Гиппиус 2001-06, VIII: 396).

22. До этого А. Аргунов рассказывал об отношении стражи к Пуришкевичу:

Познакомились с Пуришкевичем. Осужден «на общественные работы» и по сему случаю заведует топкой печей. Зашел в камеру; поздоровались через порог. Говорю: «Примета плохая; поссоримся». «О, нет. Здесь мы, в тюрьме, не враги. А вот будем на свободе – будем драться». Вид у него бодрый, держится смело. Когда идет на свидания в контору, нацепляет старый орден в петлицу пиджака. Стража ему симпатизирует. Это видно из обращений, из тона разговоров. Спрашиваю у одного солдатика о нем. Улыбаясь, говорит: «Что ж, что монархист. Зато смелый, не скрывается». И серьезно добавляет: «Спросите солдат, которые на фронте были, всякий помнит про поезд Пуришкевича». Частенько слышишь тихий разговор в коридоре, вперемежку с чтением газеты. Это Пуришкевич толкует дежурному политические события, напирая на «жида» (Аргунов 1925:107).

В связи с популярностью Пуришкевича в армии, носившей во многом рекламно-показной характер, см. воспоминания «Годы интервенции» знавшего его со студенческих лет М.С. Маргулиеса:

И следующая картина в моей памяти – Пуришкевич во френче; фуражка с предлинным козырьком, закрывающим лоб почти до глаз; во рту большая сигара, в руках стек; выходит из Военного Министерства и садится в ждущий его автомобиль Красного Креста, на дверце которого (автомобиль казенный) девиз Пуришкевича – semper idem <‘всегда тот же’, ‘неизменный’>. А потом вижу на Северо-Западном фронте, между Двинском и Штокмансгофом грандиозную рекламу на народном горе: на всем протяжении этой части фронта, на дорожных столбах, на стенах железнодорожных станций, на стенах вагонов, на открытках – везде Владимир Митрофанович Пуришкевич.

Поезд Красного Креста – организован в числе многих десятков других Красным Крестом; на стенах его написано маленькими буквами «Поезд Красного Креста» и огромными «Владимир Митрофанович Пуришкевич». И статистика его – такая же.

Помню в 16 году в окрестностях Двинска, в трех верстах от окопов, два пункта: один Пуришкевича, другой отряда Марии Федоровны. Первый – наскоро сколоченная чайная, второй – образцовый, блестяще поставленный санитарный поезд со всеми новейшими приспособлениями. Первым заведует сестра милосердия Маркова. Как-то к ней наведывается главнокомандующий и спрашивает, сколько солдат проходит в месяц через ее чайную. Назвала дикую цифру с пятью нулями. Главнокомандующий в ужасе восклицает: «Да что же это такое? Значит, весь фронт покидает окопы, чтобы пить у Вас чай?»

И этой бесцеремонной ложью были напичканы все отчеты; а результата все же Пуришкевич добился – попал в исключительные, особенно энергичные благодетели фронта. На что его натура суетливая, жаждущая саморекламирования, гибкая до проведения за нос большевистской стражи в Петропавловской крепости, натолкнет его в Одессе? (Маргулиес 1923:119-20).

23. Отчество Щегловитова – Григорьевич.

24. Об условиях содержания в Петропавловской крепости заключенный в нее большевиками Бурцев позже писал:

Прежней тюремной дисциплины в Петропавловской крепости не было.

Мы могли получать с воли газеты, пищу, имели более частые, чем раньше это бывало, свидания, сидели в своем платье, у нас были общие прогулки по часу каждый день и т. д. (Бурцев 1933: 5).

25. Ср. описание камеры Пальчинского:

С левой стороны прикованная к стене железная койка, за ней небольшой железный столик, под которым вделана в стене электрическая лампа, в углу небольшая раковина для умывания. Против дверей полукруглое решетчатое окно (Рыссов 1918: 5).

26. Об отношении сионистов к Артуру Джеймсу Бальфуру (1848–1930) см.: Бенедиктов 1935: 3.

27. Ср. типичное в этом смысле «свидетельство» мемуариста И.Я. Ви-ленчука, едва ли имеющее под собой фактологическую основу (Мазовецкая 2006:111).

28. Автор романа «Отчизна». См. уничижительный отзыв о нем В.В. Набокова (в ряду других произведений эмигрантских писателей: М.А. Осоргина и Б.К. Зайцева) в письме к М.А. Алданову от 21 января 1942 г.:

«Соврем<енные> записки», знаете, тоже кой-когда печатали пошлятину – были и «Великие каменщики» и «Отчизна» какой-то дамы и «Дом в Пассях» бедного Бориса Константиновича, – всякое бывало… (цит. по: Чернышев 1996:130).

(Набоков ошибается: роман Манухиной в «Современных записках» не печатался.) Манухина, как уже упоминалось, оставила воспоминания о Горьком, отмеченные в дневнике Рутенберга (II: 3). См. о ней: Pachmuss 1968: 63–83; Pachmuss 1972: 461–517; Пахмусс 1996:159–223.

29. По преданию, библейский Илья Пророк обитал в пещерах горы Кармил (Кармель), на склонах которой расположена Хайфа, где жил Рутенберг. Видимо, трава, которую он послал Манухиным, была собрана на этой горе. Для Манухиной кармельская трава являлась священной реликвией, ср. в ее письме В.Н. Буниной от 11 марта 1933 г.:

Посылаю Вам цветочек с горы Елеонской (сейчас, в марте, вокруг Иерусалима везде анемоны. Мне их прислала одна русская монахиня-эмигрантка, постриженная в Вифлеемском монастыре (Пахмусс 1996: 188-89).

30. Владимир Иванович Лебедев (1883–1956), общественно-политический деятель, публицист, писатель, член партии эсеров. Окончил Тифлисское пехотное училище; участвовал в русско-японской войне; полковник царской армии. С 1908 г. жил в эмиграции, сотрудничал в журнале «Русское богатство» (псевдоним Александров), военный корреспондент газеты «Русские ведомости». Был добровольцем Иностранного легиона. В апреле-августе 1917 г. управляющий морским министерством. После прихода к власти большевиков примкнул к Добровольческому движению. С целью сбора денег для борьбы с советской властью в конце 1918 г. совершил поездку в США (где и встречался с Сыркиным) и Францию. В 1919 г. эмигрировал.

31. Роза (Розалия) Николаевна (Нотовна) Эттингер (урожд. Моносзон; 1894–1979). Родилась в состоятельной и интеллигентной семье петербургского ювелира. Окончила Высшие женские курсы по специальности «русские, романские языки и литература, психология, история». В 1916 г. защитила диссертацию по психологии. В начале 20-х гг. эмигрировала из советской России сначала в Германию, а после прихода к власти нацистов, в 1936 г. – в Эрец-Исраэль. Работала в лондонском Королевском институте международных отношений, затем в США (1941–1948). После образования Государства Израиль переехала вновь сюда, где много сил и времени отдавала помощи олим из Советского Союза. См. книгу, выпущенную после смерти Эттингер и включающую ее воспоминания, письма к ней

С. Ан-ского и материалы о ней самой: Эттингер 1980; см. также: Каганская 1984: 220-22; Прат 1995: 372-81.

32. О другом пасхальном седере в большевистском Петрограде 1918 г. рассказывал впоследствии другой житель Эрец-Исраэль (а в будущем Израиля) – врач и писатель Я.В. Вейншал (см.: Weinshai 1964).

33. Лейб (Лев Борисович) Яффе (1876–1948), сионистский деятель, поэт, редактор, переводчик. В начале 1920 г. поселился в Эрец-Исраэль. Как издатель и редактор был знаком и/или состоял в переписке со многими крупными деятелями русской культуры: И. Буниным, В. Брюсовым, Ф. Сологубом и др. (см.: Горовиц, Хазан 2005: 407-38), В. Ходасевичем (см.: Бернхардт 1974: 21–31; Копельман 1998), Вяч. Ивановым (Тименчик, Копельман 1995:102-18), М. Гершензоном (Горовиц 1998: 210-25; Копельман 2000: 311-20; Хазан 2005:101-05), А. Соболем (Хазан 2005:105-08).

34. Личный архив автора книги. Именно на этот визит, как видно, ссылается В. Ходасевич в письме к Л. Яффе от 23 марта 1918 г.:

Пожалуйста, выздоравливайте. Соболь говорит, что Вам лучше. Правда это? (Ходасевич 1996-97, IV: 411).

35. Маленький Марк, родившийся 4/17 января 1918 г., которому в это время было чуть более полугода, – будущий известный поэт Марк Андреевич Соболь (ум. 1999).

36. Речь, конечно, должна идти о выезде из Москвы, а не из России.