Глава 3
«…Oh спасал все культурное, человечно ценное»
(Горький и Рутенберг)1
«Да, да, я давно, еще в Петербурге, знал, что он большой человек и сделает большие дела. Что бы о нем ни рассказали, меня ничто не удивит». В его словах была даже какая-то зависть и сожаление о том, что этот человек не остался в России.
Тема этой главы привлекает внимание не впервые. Совершенно внятно она была обозначена в книге М. Агурского и М. Шкловской «Из литературного наследия: Горький и еврейский вопрос» (Агурский, Шкловская 1986). Однако ее обозначением дело и кончилось: о том, что между М. Горьким и П. Рутенбергом велась переписка, иследователи предполагали, но сами письма Рутенберга Горькому, в то время еще не напечатанные, оказались для них недоступны3. Непонятно, однако, по каким причинам не был исследован на этот предмет RA.
Наиболее существенным вкладом в изучение данной проблематики является работа Л. Флейшмана (Флейшман 1992: 109-15), в которой учтены, как кажется, все известные источники взаимоотношений Горького и Рутенберга.
Общеизвестен факт юдофильства Горького и его симпатий к сионизму. Совершенно закономерен поэтому интерес к тем персонально-человеческим, социальным или творческим контактам, которые связывали его с евреями вообще и сионистскими лидерами в частности. В кругу других отношений Горького с известными общественными фигурами-евреями Рутенберг занимает весьма заметное место, и эта связь позволяет выявить новые штрихи в биографии русского писателя, а также дополнить неизвестными сведениями некоторые известные исторические сюжеты.